Хлеб, зрелища и грабли

Ужесточение бюджетных расходов – процесс, болезненный при любом режиме, но особенно опасен он для незрелых демократий: там избиратели падки на популистские лозунг.

Большие доходы от конъюнктурно высоких цен на сырьевые товары толкают государство на совершение неэффективных действий.  

Исходные предпосылки. Россия занимает примерно 70-е место в мире по уровню экономического развития. Этот факт определяет многое – и приоритеты задач, и социальную защищенность в обществе. По итогам ХХ века, грубо говоря, в мире существует около 50–60 государств более развитых, чем Россия, примерно 150–160 менее развитых, около 20 имеют схожий уровень развития и похожие проблемы. Такую страну нам оставили наши уважаемые отцы и деды. При сопоставимых границах и показателях царская Россия в первом десятилетии XX (1900–1910гг.) находилась примерно на 25–35 месте. Мы ответственны за то, чтобы наши дети-внуки-правнуки видели иные тенденции.

Текущая ситуация. В тучные 2000-е гг. сложилась основа для подкармливания нежелающих работать: это всевозможные госконторы и иные способы перераспределения бюджетных средств. Основа строилась за счет нефтегазометаллических денег, гигантского налогообложения бизнеса и т.д. Времена меняются. Хотелось бы верить, что в российской элите складывается консенсус относительно исчерпанности такой модели жизни и необходимости честного разговора о нашем месте в мире, о нашем отставании в производительности труда, о низком качестве рабочей силы, о невозможности бесконечного наращивания числа бюджетников и выплат им. Но пока ситуация не меняется. И это есть важный антимодернизационный фактор.

Возможные последствия. В истории тьма примеров, к чему приводит непонимание своего реального места и своих реальных проблем. Так в XVI веке рухнула Великая Испания. Обвал первой страны Европы занял почти век. А вылезать из-под руин – уже без всякой надежды на лидерские позиции, но хотя бы с желанием стать «приличной европейской страной» – Испания начала только в середине ХХ века. То есть в историческую яму она свалилась на добрых 400 лет. Россияне должны осознать ту реальность, которая есть, и ее объективные социально-экономические последствия.  

Иначе – продолжение падения в историческую яму и крах. Крупнейшие кризисы в жизни государств связаны, как правило, не с внешними шоками и не с циклическими кризисами. Они возникают, когда экономическое поведение общества и государства неадекватны реалиям окружающей жизни. Помните лозунги «простых» римлян периода упадка: «Хлеба и зрелищ». Несмотря ни на что. Итог известен. Или популярные в России лозунги начала ХХ века: «Грабь награбленное!», «У богатых отобрать и поделить поровну!» и т.д. Отобрали, поделили, постреляли, раскулачили…Печальный итог тоже известен.  

Инфантилизм и популизм. Сила политиков – в умении видеть правду. И делать выводы.

Даже неприятные, горькие. Это «механизм обратной связи» с реальностью. Часть выводов  нашей властью сделана. Говорилось о завышенных ожиданиях, о быстром росте стандартов личного потребления, не подкрепленном реальными возможностями. Это было не заработанное благополучие, а благополучие в долг, за счет будущих поколений. Вся эта «пирамида ожиданий» в обществе сырьевой ренты, халявы, расточительного потребления, должна была рано или поздно рухнуть, что частично и произошло в кризис. Да, мы неоригинальны. Да, есть общемировые болезни. Но от этого не намного легче. Более того, есть и собственная психологическая «рыночная недозрелость». Отсутствие рыночно-ответственной психологии в головах миллионов людей – сильнейший тормоз нашего развития. Власть во многом идет навстречу этим настроениям, принимая множество решений популистского характера. В этом очень большая угроза будущему страны.

Необходимое ужесточение бюджетных расходов – процесс, болезненный при любом режиме, но особенно опасен он для незрелых демократий, т. е. для стран, избиратели которых по причине своей бедности более уязвимы по отношению к популистским лозунгам. Есть опасность попадания в замкнутый круг популизма, который, возможно, придется пройти несколько раз. Посткризисная ситуация требует ужесточения бюджетной и денежной политики, что влечет за собой новую рецессию.

За рецессией вновь смягчение макроэкономической политики — и так несколько раз по кругу.

Подобные колебания неизбежно ведут к расшатыванию институтов государственной власти, к снижению ее эффективности. В странах со слабыми институтами экономический цикл популизма нередко сопровождается политическими переворотами, поочередным приходом к власти популистских и консервативных диктатур. Разумеется, опыт ХХ века здесь не является образцом для неизбежного повторения, однако дает нам важную информацию о возможной логике развития событий.

«Основные направления бюджетной политики на 2010–2012 гг.» показывают: в ближайшие три года главной проблемой считается сохранение социальной стабильности. Государство на 2009–2010 годы взяло на себя явно завышенные обязательства. А бюджет на 2010 год можно просто назвать «самоедским». Подобная политика – типичный популизм. Говорится о социальных обязательствах, заведомо не реальных для страны нашего уровня развития. Их выполнение – сильнейший тормоз нашего развития, существенно увеличивающее риски самых неблагоприятных сценариев.  

Принятые решения закладывают мины замедленного действия на многие годы вперед и разгребть это все равно придется. Популистские лозунги «отобрать и поделить» уже не раз осуществлялись в России. Хуже того — это грабли, на которые мы уже наступали при жизни живущих поколений. Социальная ориентированность бюджета – чистой воды российский популизм в действии. Можно, конечно, запретить называть грабли (популизм) граблями во всех СМИ и даже в приватных разговорах. Но стоит помнить, что, когда вы наступаете на «это», оно со всей силы бьет вам по лбу. А если захочется новых ощущений, то можно вдвое укоротить черенок.

Выводы. Нужно честное обсуждение положения дел. Мы на 50–70 месте по уровню развития. У нас по определению не может быть социальной защищенности, как в странах первой десятки. Если наша производительность труда уже лет сто в 4–5 раз(!) ниже, чем в развитых странах, то за счет эффекта накопления богатства их обществами, наши социальные блага (без насилия над экономикой и ее последующего краха) могут быть только в 10–20 раз меньше западных. (Как в семье: где отцы-деды были справные, внуки богаче, чем там, где было иначе). Среди наших соседей по показателю ВВП на душу населения Уругвай, Коста-Рика, Бразилия, Мексика и т.д. Но народу хочется большего. Для модернизации, а не маргинализации страны, не обойтись без разговора о противоречии между опережающим развитием и популизмом. Стремление к высоким социальным стандартам, не поддержанное быстро устойчивым экономическим ростом, на основе производительного труда, таит в себе колоссальные риски. Нужна неимоверная политическая воля, чтобы противостоять этой ситуации.

В начале XXI века Россия оказалась на очередной исторической развилке. Сложилась неустойчивая ситуация. С одной стороны, процессы, последних десятилетий, столь мощны, а вектор задан самой историей, что кажется – их  остановить невозможно.  С другой стороны, многие противоречия толком не урегулированы, продолжают нарастать, неотвратимо приближая момент их разрешения. Оно может опираться либо на усиление прагматичных право-авторитарных настроений, либо на сохраняющуюся левую озлобленность к зажиточным.

Выбор в 1917–1922 гг. предопределил рост отставания от развитых стран, «потерю ХХ века» и распад страны. Если в начале ХХI века будет снова «лево-социальный» выбор, то это предопределит распад России и превращение ее в группу не сильно развитых стран. Как и сто лет назад, выбор будем делать мы все вместе и каждый отдельно. Затем, как и наши предки, каждый будет нести личную ответственность перед потомками.

При растущей орде чиновников и иных бюджетополучателей самые работящие вынуждены выплачивать все возрастающий объем налогов. Подрываются основы эффективного труда –возможность быстрого роста доходов от «умно упертого» труда. Это «замораживает» наше развитие. Число бюджетополучателей и размер выплат им дальше расти не может. Иначе крах.