Баррикады взаймы. Размышления о новой левой партии

Был тут, намедни, в клубе "Сквот". Стены из необработанного кирпича. Столы из "Икеи", расписанными столпами андерграунда. Зеркала в рамах из посеребренных автомобильных покрышек. Попугайская клетка для VIP-публики. Чай, заваренный теплой водой для атмосферы презрения к буржуазному быту. Над сценой полотнище с напоминанием, что "Сквот" самый радикальный проект от создателей FAQ-Cafe и ArteFAQ. На сцене молодые люди с гитарами исполняют Чижа и про мир, который обязательно под них прогнется. Их исполнение напоминает китайскую девушку с You- Tube, самозабвенно поющую блатняк Розенбаума. Возможно, точный перевод текста им и известен, но тщательность, с которой выговариваются отдельные слова, выдает реконструкцию "олдового чувака с гитарой". Совершенно не выстраданного, а заученного. Публике нравится слышать десятки тысяч раз слышанные слова и появись на сцене реальный инноватор, его прогнали бы свистом и плевками. "Сквот" занят публикой, которой вряд ли придет в голову, чего ни будь занимать "по-сквотерски". Купить проще.

Так же как великие клубы-казино недавнего прошлого имитировали фантазии на тему Лас-Вегаса, здесь воплощена мечта о бунте осмысленном и гуманном, о ласковом мае шестьдесят восьмого, о баррикадах из чиппендейловской мебели, анимешных революционерках в мини, бунте под Битлов, Макаревича и Чижа. И это не частный случай отдельно взятого клуба. Это тенденция. Она неуловима и всеобъемлюща. Назвать ее коммерциализацией протеста можно, но это будет не совсем точно. Хотя есть один коммерческий термин - франчайзинг, раскрывающий всю суть сложившейся ситуации. Смысл франчайзинга в том, что крупная корпорация дает право пользоваться своим брендом, рекламными мощностями, товарами и услугами, технической и интеллектуальной поддержкой любому желающему. Разумеется, за фактически вассальное подчинение. Кстати, появился франчайзинг, даже не при капиталистической формации, а при самом что ни на есть феодализме.

Протест, особенно молодежный, имеют вполне реальные и рациональные корни. Недовольство связано с нашим временем и нашей страной. Но вот с формами его воплощения начинается непонятное. "Требуйте невозможного" - один из главнейших лозунгов студенческого бунта шестьдесят восьмого. "Требуйте нереального" - вторит ему сегодняшняя оппозиция, перенося эстетику прошлых революций, бунтов, протестов в сегодня. Че Гевара - самое весомое тому подтверждение. Из героя, символа, Иисуса революции, он, пройдя коммерческую стадию эксплуатации, превратился в Че Бурашку, нечто шерстяное инфантильное и домашнее. Уличные акции в духе Эбби Хоффмана настолько заимствованы и перезаимствованы, забюрократизированы и лишены новизны, что больше напоминают аккомпанемент к производственной гимнастике, чем музыку революции.

Дебютировавшие столь многообещающе доморощенные антиглобалисты, довольно быстро увязли в снегах российской действительности. Целиком перенесенные на нашу почву конструкции западного протеста оказались нежизнеспособными. Простейший пример - Макдональдс. Француз Бове выглядит достаточно органично, разрушая оккупантские едальни, поскольку у него за спиной многовековые традиции национальной трапезы. А что защищают наши борцы с "бигмачными"? Ад советского общепита или гусарско-купеческий "Яръ"? Сейчас попривыкли и осознали, что Макдональдс не только бесплатный туалет, но и бесплатный интернет. Или борьба с международными монстрами - корпорациями. У них там понятно - чудовищный "Адидас" эксплуатирует труд несчастных тайваньских детей. В нашем случае, по крайней мере до закрытия Черкизона, "Адидас" существовал под ником "Абидас" и скорее был дружественной антиглобалистам силой, чем враждебной.

О коммерческой эксплуатации символов революции уже писалось. Но заимствование символов и форм протеста вообще - явление гораздо более широкое. В протестной идеологии нет ничего связывающего ее с настоящим временем, кроме фамилий фигурантов свержения. Похоже, штатные оппозиционеры используют практику наглядной агитации Римской Империи, когда в целей утилизации технологии, статуи цезарей снабжались отвинчивающейся головой, которую меняли по мере изменений в руководстве государством. Таким образом тушка могла служить достаточно долго, сберегая труд скульптора и казенные деньги. Только у оппозиционеров статуя цезаря именуется - статуя сатрапа. Фактически к существующему ныне правлению, предъявляются те же, чуть откорректированные претензии, что и к режиму Ельцина. Парадокс состоит в том, что предъявляются они людьми, которые при Ельцине были отнюдь не в оппозиции.

Бесчисленные оппозиционные организации строят свою деятельность на заимствовании и даже прямом копировании форм и задач борьбы из прошлого и иностранного опыта. Похоже "революция как реконструкция" устраивает и власть. Замена реальных требований на "реплики" - симптом, особенно ясно прозвучавший в нашумевшей истории с "самодержавием и престолонаследием". Лозунг, отправляющий протестное движение из 2009-го в 1905 год, был воспринят некими чиновниками как актуальный. Оппозиция довольна - власть в очередной раз оказалась "дура". Но от истории выиграла как раз она. Еще ни одного чиновника не уволили со службы с формулировкой "дурак", поэтому казенный человек может шутковать сколько угодно. А вот оппозиционер не может. В данном случае ему остается только сидеть на диссидентской кухне и решать (после пятого стакана) насколько личность Путина соответствует личности Николая II, Медведева - царевича Алексея, а балерины Волочкова - балерины Кшесинской.

Однако вернемся к нашему франчайзингу. Возникает вопрос. Заимствовать, то наши оппозиционеры заимствуют, и вроде бесплатно, тогда причем здесь франчайзинг, подразумевающий передачу вырученных средств компании-матке? Свежая история с "РОТ-фронтом", когда реальное профсоюзное движение объединяется с застрявшими в 1993 году радетелями за пролетарское счастье, - наглядный ответ на этот вопрос. Левая оппозиция самозагоняется в некую маргинальную резервацию, постоянно обращаясь к символам прошлого, причем в данном случае еще и импортного. Да, славная история немецких товарищей из Красного фронта вошла в историю международного коммунистического движения. "Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо...". Но зачем называть, рассчитанную на народ организацию в честь шоколадной фабрики? Для того чтобы объяснять рабочим и авиадиспетчерам, что название ассоциируется с борьбой немецких коммунистов, которую они проиграли и отправились по концлагерям? Снижение градуса серьезности, в угоду революционно-реконструкторской романтике, в данном случае ставит под сомнение успех реальной профсоюзной деятельности новосозданной организации. И плата за использование двусмысленного бренда будет судьба рабочего движения в России вообще. Ведь к политическим требованиям "Рот-фронта", можно относиться так же, как политической платформе "Красного Октября".

В общем, складывается впечатление, что оппозиция (речь идет о левой оппозиции, правой оппозиции, как известно не бывает) нуждается в модернизации более, чем пресловутое ЖКХ. Где 80% жилого фонда остались о проклятого царистско-коммунистического прошлого, а уборочная техника сплошь импортная и поэтому ремонту не поддающаяся.