Имарат Кавказ. Государство, которого нет

На модерации Отложенный Цели, тактика, быт, личности ночных правителей, потоки денег и оружия.

Российская Федерация, как известно, столкнулась с проблемой этнического сепаратизма на Северном Кавказе фактически сразу после своего появления на политической карте мира. В ноябре 1991 года генерал-майор Джохар Дудаев провозгласил независимость Чеченской Республики Ичкерия. С тех пор прошло почти двадцать лет, однако среди чеченцев по-прежнему нет единого мнения по поводу того, является ли Чечня частью России. И более того: сепаратистская идея расползлась по всему Северному Кавказу, проникнув даже в такие лояльные его края, как Карачаево-Черкесия и Северная Осетия.

Разумеется, нынешнее вооруженное подполье полностью переродилось: настолько, что уже даже сложно говорить о преемственности идей между вооруженными группами дудаевских времен и нынешними отрядами боевиков, именующих себя Имаратом Кавказ.

Что изменилось?

Разумеется, сменилось поколение и лидеры — естественным путем. Бывшие участники в большинстве своем либо мертвы (как Масхадов и Гелаев), либо занимают верхние строчки во властной иерархии (как Кадыров и Делимханов). Матерых полевых командиров, которые остались бы воевать со времен первой чеченской, уже единицы. Новые участники подполья — совсем из другого теста. Они не чувствуют себя частью России. Никто из них не пишет стихи, как Басаев, и не удивляет парадоксальной манерой игры в шахматы. С таким врагом непросто найти общий язык.

Сменилось внутреннее устройство подполья. На месте прежних независимых отрядов, возглавляемых самостоятельными амбициозными лидерами, появилась гибкая сетевая структура, позволяющая не только решать задачи выживания, но и вести активные боевые действия — и часто небезуспешно. Руководители вооруженных формирований четко понимают круг собственных полномочий, не ставя себе целью задавить авторитетом других полевых командиров. Хотя и здесь не обходится без интриг, потому что человеческое не чуждо и боевикам.

Сменились источники финансирования: если раньше отряды кормились в основном за счет разлагавшейся Российской армии, то теперь они живут благодаря помощи сочувствующих братьев со всех концов света, а также благодаря обширной поддержке местного населения.

Сменились средства борьбы: на смену прежним открытым боестолкновениям пришла диверсионная война.

Сменились возможности. Если раньше командиры подполья пропагандировали свои идеи исключительно личным примером, то теперь боевики все активнее используют цифровые технологии. Это позволяет окучивать большие массы и эффективнее привлекать сочувствующих: одно дело взять оружие и своими ногами пойти в лес, и совсем другое — посмотреть в YouTube проповедь с правильными словами.

Самое главное: сменилась идеология. На месте прежней светской идеи отчленения от России части «самоопределившейся» территории выросла новая, религиозная. Имарат провозглашает курс на отделение от России всего Кавказа и создание на этой территории независимого исламского государства, живущего по законам шариата. На первый взгляд в этом ребрендинге сепаратизма есть резон: население большинства кавказских государств не захотело бы встать за чеченских сепаратистов с тем, чтобы потом под них лечь — пусть даже в рамках единого государства.

Встать за волю Бога — совсем другое дело. Здесь уже нет ни чеченцев, ни аварцев, ни карачаевцев. Есть только воины Аллаха.

Кроме того, исламская идея сопротивления позволила привлечь к нему внимание религиозных борцов со всего мира с их немалыми финансовыми возможностями.

Однако кардинальная смена идеологии повлекла за собой и другие последствия. Как ни парадоксально, исламизация подполья — пусть и с увеличением численности сочувствующих, пусть и с угрозой проникновения в глубь страны — очень на руку Российской Федерации. До тех пор пока наши генералы воевали со своими бывшими коллегами, пожелавшими вдруг отсоединить свою родину от большой России, за этой войной следил весь мир. И не без сочувствия — признаем — к силам сепаратистов.

Поменяв разноцветные политические знамена на зеленые флаги джихада, нынешнее кавказское подполье выпало из политического контекста. Россия отныне воюет с неадекватными религиозными фанатиками — к каким весь мир относится весьма настороженно.

Докку Умаров и его государство

Исламское «государство» Имарат Кавказ как единая структура, представляющая интересы религиозного подполья в регионе, было провозглашено 7 октября 2007 года. Об этом Докку Умаров — на то время президент непризнанной Ичкерии — сообщил в своем видеообращении, распространенном сразу на нескольких сайтах сепаратистов. Умаров заявил о сложении президентских полномочий и назначил себя верховным правителем — «амиром моджахедов Кавказа», «предводителем джихада», а также «единственной законной властью на всех территориях, где есть моджахеды». В перспективе — на территории вплоть до Татарстана и Бурятии.

Идея Умарова была не нова и представляла собой формализованные, задокументированные принципы существовавшего прежде «Кавказского фронта». Абдулхалим Садуллаев, предшественник Умарова на посту президента Ичкерии и изобретатель «Кавказского фронта», тоже включал в его состав множество местных фронтов, в т.ч. Приволжский и Уральский. И идея оказалась не такой уж декларативной, как это, возможно, видится на первый взгляд.

Первым замом (наибом) Докку Умарова был назначен чеченец Супьян Абдуллаев.

При верховном амире Имарата существуют структуры, функции которых подобны министерским. Из наиболее четко выделенных можно назвать «министерство обороны», «КГБ» и «министерство по связям с общественностью». Военным амиром Имарата является неуловимый полевой командир Магас. «КГБ» (Мухабарат — в исламской терминологии) возглавляет Тархан Газиев, очень близкий Докку Умарову человек. Связями с общественностью занимается опытный Мовлади Удугов, который весьма успешно выступал пресс-секретарем сепаратистов еще в первую чеченскую. Из-за рубежа (предположительно — из Эмиратов) Удугов осуществляет руководство информационной политикой шариатского «государства».

Верховная судебная власть на территории Имарата Кавказ принадлежит Высшему шариатскому суду. Бессменным председателем суда является кабардинец Анзор Астемиров.

За рубежом интересы Имарата представляет Шамсуддин Батукаев, проживающий в Турции.

Весной 2009 года Докку Умаров оснастил свой Имарат дополнительным атрибутом государственности. Он созвал представительный орган — Маджлисуль Шура. Туда входят главы вилайятов (регионов) и наиболее заметные руководители джамаатов (местных боевых подразделений). Это нечто вроде верхней палаты парламента, у которой, однако, лишь совещательные функции. Также в ее полномочия входит избрание нового амира в случае смерти нынешнего.

Да, должность амира — выборная.

По режиму правления Имарат Кавказ можно бы сравнить с авторитаризмом. Все вышеупомянутые органы «государства» имеют лишь совещательные функции. Анзор Астемиров, верховный судья, не последний человек в иерархии Имарата, говорит: «У нас нет разделения в руководстве. Религиозное, политическое и военное руководство сосредоточено в руках амира».

По территориальному устройству Имарат Кавказ более всего походит на федеративное государство. Изначально территория, на которую претендует Имарат, была разделена на шесть субъектов — вилайятов. Сюда вошли: Дагестан, Нохчийчо (Чечня), Галгайче (Ингушетия), Иристон (Северная Осетия), Ногайская степь (Ставропольский край), а также объединенный вилайят Кабарды, Балкарии и Карачая. В мае 2009 года указом Докку Умарова вилайят Иристон был упразднен и включен в состав вилайята Галгайче. Таким образом, верховный амир Имарата Кавказ разрешил давний территориальный спор между ингушами и осетинами в рамках придуманного им «государства».

Во главе каждого вилайята стоит свой амир (глава субъекта), обладающий всей полнотой власти на курируемой территории. Он, в свою очередь, отобран из числа амиров местных джамаатов (глав районов, совмещающих полномочия командиров мобильных вооруженных отрядов). При амире вилайята, как и при верховном амире Имарата, как правило, действует меджлис — совещательный орган из наиболее авторитетных представителей общины.

Имарат, конечно, не обладает такой мощной бюрократической машиной, как настоящее государство. И все же в его административном устройстве есть некоторые преимущества. Во-первых, это жесткая ротация руководителей. Сменяемость тем выше, чем ниже ранг руководителя, и связана в основном с высокой смертностью начальствующего состава. Но от этого значение ротации ничуть не уменьшается.

Второй момент, который дает Имарату преимущества над устройством российской государственной машины, — это возможность карьерного роста, не обусловленного личными связями с правящей верхушкой. Небольшой районный лидер — амир джамаата — имеет возможность пробиться в число верховных руководителей, не прибегая к откатам и не унижая себя демонстрацией лояльности. Главный источник карьеризма полевых командиров — идея, а отнюдь не меркантильные соображения.

Примечательно, что администрацию исламистского «государства» поражают традиционные «болезни» государственных структур. В частности, коррупция. Были скандалы с растратой, были даже постановления шариатского суда по этому поводу.

Целью Имарата Кавказ заявлено установление шариатского правления на всей территории Северного Кавказа. В регионе с 2007 года параллельно со светскими государственными структурами действуют аналогичные институты сепаратистского Имарата. И вопрос о легитимности структур Имарата (даже при всей очевидной их незаконности) отнюдь уже не философский, а вполне прикладной.

Для значительной части кавказского населения институты кавказского Имарата не менее объективны, явственны, чем аналогичные институты Российской Федерации. Светскому суду противопоставлен суд шариатский. Новобранцы пополняют многочисленные лесные отряды с гораздо большим рвением, нежели ряды Российской армии. Религиозные структуры во всех кавказских республиках распались на пророссийские и противостоящие им «ваххабитские», не признающие власть официального Духовного управления мусульман.

И всякому президенту всякой республики противопоставлен амир соответствующего вилайята. Про них в селах говорят: ночной правитель.

Имарат Кавказ в мировой политике

Осенью 2007 года едва образовавшееся шариатское государство сразу оказалось втянуто в политический скандал международного уровня. С резкой критикой инициативы Докку Умарова из Лондона выступил Ахмед Закаев, премьер-министр самопровозглашенной республики Ичкерия, которая прекратила свое существование вместе с самопровозглашением нового Имарата Кавказ.

У Закаева было несколько претензий к Докку Умарову. Во-первых, он по-прежнему считал себя наиболее подходящим для мировой политики представителем чеченского народа в его борьбе за независимость — а Умаров, выходит, его подвинул.

Во-вторых, Закаев пришел в негодование от целей, которые ставило перед собой новое государство в пределах России, а также от средств достижения этих целей. Здесь дело уперлось в выбор предпочтения. Закаев, светский, высокообразованный человек, всегда стоял на том, что к идее независимости Чечни (о других республиках и речь не шла) надо подходить с гражданских позиций. Говорить о таких немаловажных для европейского человека ценностях, как право народа на самоопределение, напоминать об этнических чистках со стороны российских военных. Ахмед Закаев сделал все, чтобы чеченский сепаратизм имел на мировой арене достойное лицо, чтобы его представители были рукопожатными фигурами, самостоятельными политическими акторами, а проблемы чеченцев вызывали сочувствие. Они имели возможность быть услышанными во всем мире.

И тут в один миг Докку Умаров все это перечеркнул.

Новый амир Кавказа выбрал диаметрально противоположные ориентиры, сделав ставку на терроризм и бесконечную войну с неверными — не ради справедливости, а из принципа. Смерть провозглашалась самоценностью — а весь цивилизованный мир в холодный пот бросает от такой позиции. Зато многочисленные экстремистские исламские организации очень заинтересовались новым проектом на российском Кавказе.

Закаев сразу назвал провозглашение Имарата провокацией против чеченского народа с целью дискредитации идеи об отделении Чечни от России. Он даже заявил, что такие серьезные подвижки в политике подполья были спродюсированы российскими спецслужбами. Они в итоге получили управляемого врага, с которым можно биться любыми методами. Подполье само обрекло себя на маргинальное существование, оно выпало из мировой политики. Отныне борьба с боевиками — бесспорное внутреннее дело Российской Федерации.

К слову, Докку Умаров и прежде не раз жестко спорил с Ахмедом Закаевым по поводу того, как идея независимости должна быть представлена миру и какие методы для этого лучше использовать. Но если раньше эти споры делали Закаева личным врагом Умарова, то теперь он стал врагом целого Имарата.

В августе 2009 года Высший шариатский суд под председательством Анзора Астемирова вынес смертный приговор Ахмеду Закаеву — за отступление от норм ислама. Это, надо сказать, серьезно обеспокоило официальное российское руководство — и даже «Российская газета» отозвалась тревожной заметкой об опасности, нависшей над Закаевым. Россия в последнее время, безусловно, приложила много усилий, чтобы устранить с мировой арены Закаева — это интеллигентное лицо чеченского сепаратизма. Но не таким же варварским способом! Президент Чечни Кадыров, прежде со жгучей ненавистью отзывавшийся о лондонском эмиссаре, теперь вдруг начал делать ему соблазнительные предложения — одно за другим. Звал домой, в Чечню, обещал высокие государственные посты. Сам звонил по телефону и даже послал на личную встречу в Лондон председателя чеченского парламента Дукваху Абдурахманова, который обсуждал с Закаевым возможность его участия в Конгрессе чеченского народа, а также его стабилизирующую роль в республике.

Все эти контакты презентовались не иначе как «переговоры с Ахмедом Закаевым». Однако в Россию он так и не не вернулся.

Подполье в лицах

Докку Умаров. Верховный амир

Рассказывают, что на излете второй чеченской войны в Центре специального назначения ФСБ России была разработана стратегия информационного противостояния кавказскому подполью. Один из тактических шагов в рамках этой стратегии заключался в том, чтобы лишить подполье лица. В официальных информационных сводках рекомендовалось избегать прямого упоминания имен боевиков, деталей их биографий — и вообще каких бы то ни было личных ссылок. Враг должен был стать схематическим. Эта установка преследовала двойную цель: во-первых, всегда легче обосновать общественную опасность «нечеткого» противника — мы бессознательно боимся людей в масках. С другой стороны, вокруг такого безликого врага не возникнет легенда — он неинтересен. Меж тем в среде подполья попадаются подчас очень любопытные истории. Мы представим  лишь некоторые.

Политическое восхождение Докку Умарова, верховного амира кавказского Имарата, — ни дать ни взять история становления Януковича в Украине. Мелкий криминальный беспредельщик без особых убеждений, без выдающихся талантов оказывается в нужное время в нужном месте. Матереет рядом с нужными людьми, звериным чутьем выбирая сильнейших и доказывая им собственную лояльность, — и, когда вокруг не остается непобедимых соперников, дерзает штурмовать вершину.

Умаров родился и вырос в Грозном. Здесь же традиционно окончил нефтяной институт. В 1982 году получил судимость по статье «Хулиганство» — вроде с кем-то повздорил. Суд приговорил его к трем годам лишения свободы, но Умаров освободился по УДО и уехал искать счастья в Тюмень. Там вместе с земляком Мусой Атаевым они пробовали организовать небольшой бизнес. Может, что-то у них и вышло бы, если бы не вспыльчивость Умарова. Он вновь поссорился со знакомым и, разыскивая его, ворвался к нему в дом вместе с Атаевым и всех там перестрелял. Разумеется, тут же их объявили в розыск, и Умаров с Атаевым предпочли укрыться в родной республике. А там к тому времени уже что-то заваривалось.

Талантливый сказитель и летописец подполья Саид Бурятский (о нем речь пойдет в следующих сериях) приводит историю появления Умарова в Чечне, услышанную от него же. Докку рассказывает: «Когда началась война, я приехал в Чечню, услышав призыв Дудаева. Моим дальним родственником был Хамзат Гелаев, и я сразу отправился к нему. Я приехал к нему на «Мерседесе», в туфлях и с сигаретой во рту и предложил свою помощь: принять участие в джихаде вместе с ним. Но Гелаев посмотрел на меня и спросил, совершаю ли я молитву? И я ответил, что нет, но если надо, то научусь».

Это было в 1993 году. Теперь, в 2010-м, Докку Умаров начинает и заканчивает именем Аллаха каждое свое выступление. В 1997 году он на пару с Гелаевым побывал даже в Пакистане — якобы они там проходили срочные курсы исламской подготовки в рамках грядущего перевода подполья на религиозную платформу. По другим сведениям, правда, в Пакистан они ездили вовсе не за сакральными знаниями, а чтобы пробить поддержку.

К тому времени Умаров дорос уже до поста руководителя штаба по борьбе с преступностью в правительстве президента Ичкерии Аслана Масхадова. Но вскоре Масхадов снял его с должности, мотивировав свое решение тем, что Докку Умаров ворует людей на предмет выкупа. Это правда, Умаров ничего не отрицал. Но политический ход президента Масхадова, игравшего еще перед Европой в светский сепаратизм, он не понял, почуяв в нем угрозу. На всякий случай Докку предупредил Масхадова: если тот заведет переговоры с Москвой, он его расстреляет.

С началом второй войны ичкерийское руководство поменяло убеждения, и Масхадов уже не ссорился с Умаровым по мелочам, а, наоборот, назначил его командиром «западного фронта». С тех пор Докку — самый дерзкий террорист на Кавказе. На его совести организация всех крупных выступлений, в том числе нападение на Ингушетию 22 июня 2004-го и захват бесланской школы.

За боевые успехи Абдулхалим Садуллаев, преемник убитого Масхадова, доверил Умарову пост директора ичкерийского «КГБ». (Нерешительный Садуллаев, по рассказам очевидцев, вообще был под сильнейшим его влиянием.) С этого поста Умаров дорос до президента Ичкерии — уже после смерти Садуллаева. А в 2007 году и вовсе провозгласил появление кавказского Имарата, не зависимого ни от кого в этой вселенной.

Нужно сказать, что Умаров просто нечеловечески вынослив. В прямом смысле: нет такой человеческой боли, которая могла бы его зацепить.

Зимой 2000 года он получил ранение, которое фактически уничтожило ему лицо, — нижняя челюсть была разрушена. С этой разрушенной челюстью он воевал еще какое-то время до тех пор, пока ему не организовали сложнейшую операцию в одной из клиник Нальчика. Спецслужбы как-то этот момент прохлопали.

Многие его родственники были похищены с очевидной целью выманить полевого командира из леса. В том числе жена, полугодовалый сын и престарелый отец. По словам самого Умарова, за этими похищениями якобы стоит Адам Делимханов, правая рука президента Кадырова. Известно, что отец верховного амира уже убит, то же говорят и про сына. Незаметно, чтобы полевого командира это хоть как-то вывело из равновесия.