Наступление в пустоту: чего хочет Путин

Угрожал ли российский президент своему украинскому коллеге? После появления в СМИ сообщения о некоем телефонном разговоре Владимира Путина и Петра Порошенко — да еще и в присутствии посла России Михаила Зурабова представителям президентского окружения, на этот раз уже не анонимным, пришлось в спешном порядке опровергать не только факт самих угроз, но и присутствия главы российского представительства во время беседы. Означать это может только то, что информационная война переместилась и в саму президентскую администрацию.

Есть те, кто хочет создать у общественности представление о некоей новой угрозе со стороны Путина (понятно же, что о подлинном содержании разговора президента не знает никто и все сообщения о том, кто кому угрожал — домыслы), есть те, кто не склонен переоценивать последствия путинского раздражения. Собственно, эта расстановка сил в окружении Порошенко, как это ни парадоксально, полностью дублирует расстановку сил в окружении Путина. Среди людей, которые сейчас находятся рядом с президентом России есть те, кто хочет немедленной “победоносной войны» в Украине, а еще лучше — на всем постсоветском пространстве, включая Балтию — и есть те, кто понимает всю пагубность такого подхода и пытается свести амбиции Путина к запуску политических процессов в Донбассе.

Люди из окружения Порошенко в Киеве, которые пытаются создать у нас ощущение путинского гнева и «скорого наступления», реагируют на сигналы российской партии войны. Тот, кто не склонен преувеличивать опасность, реагирует на сигналы путинской партии мира. Поскольку чиновники общаются с чиновниками, бизнесмены с бизнесменами — и каждый оперирует информацией из своего круга контактов и преувеличивает его способность определять президентские решения как в Москве, так и в Киеве, создается абсолютно искаженная картина. И в этом смысле не имеет ровно никакого значения не только достоверность информации о том, угрожал ли Путин Порошенко или нет. Никакого значения не имеет, что вообще говорил Путин в том или ином телефонном разговоре, так как планы российского президента и тональность его общения с украинским коллегой — как и с другими лидерами — меняются день ото дня и зависят от целого ряда обстоятельств: цен на нефть, курса рубля, влияния той или иной группировки в его окружении или просто сиюминутного настроения. Приходится в очередной раз повторить то, что пытаюсь объяснить коллегам и читателям на протяжении последних двух десятилетий — и вряд ли преуспею: худший способ понять, что происходит в политике — это поиск источников в президентских администрациях.

Лучше всего руководствоваться здравым смыслом.

А здравый смысл подсказывает, что Путину в буквальном смысле слова некуда наступать. Ну скажет он Порошенко, что пойдет на Мариуполь, “прорубать” коридор до Крыма. Я даже допущу, что российские войска действительно будут отправлены на такую операцию. А дальше-то что? Как это вообще меняет сложившуюся ситуацию? Не собираюсь напоминать о сотнях, если не тысячах жертв такой авантюры с обеих сторон, в том числе среди мирного населения — агрессора такие напоминания, конечно же, не испугают, на жертвы ему плевать, на то он и Путин. Но даже в если мариупольская операция завершится успехом войск вторжения, для России это станет самой настоящей катастрофой. Потому что в оккупированном регионе окажется куда больше людей, которые не будут получать деньги из украинского бюджета. Потому что наличие сухопутной дороги до Крыма отнюдь не означает ее бесперебойного функционирования. Потому что в условиях снижающихся цен на нефть у России просто нет средств на дополнительные расходы. А теперь прибавим к этим трудностям неизбежные в случае «наступления» новые санкции Евросоюза и США — и что получим на выходе? Крах? Путин, может быть, и похож на самоубийцу, но не до такой степени.

Именно в такой логике могут размышлять западные политики, которые в последние дни стали предлагать планы политического урегулирования в Украине — от Штайнмайера до Ромпея. Они понимают, что Путин после Австралии находится в тупике и лихорадочно ищет хоть какой-то выход. И чтобы вместо выхода он не избрал большую войну на территории стран НАТО, они предлагают ему возможность сохранения лица в виде “децентрализации” и даже “федерализации” Украины. Но, опять-таки, для того, чтобы приступить к реальному переговорному процессу относительно украинского урегулирования, Путину придется пойти на восстановление территориальной целостности нашей страны — включая не только Донбасс, но и Крым. Западные политики могут просто не понимать, насколько это неприемлемо для российского президента. И поэтому все их предложения и инициативы тоже не имеют ровно никакого значения. Они считают, что обязаны помочь Путину сохранить лицо, а сам Путин уверен, что с лицом у него все хорошо — а плохо с дальнейшими действиями на украинском и в целом на европейском направлении. Они думают, что он хочет отступить, но не знает как — а Путин действительно хочет наступать, но не знает куда.

Вот, собственно, мы и расшфировали то, что Владимир Владимирович пытался донести до Петра Алексеевича.