Нить мира из Краснодара в Луганск

Краснодарец Ренат Каде четыре месяца возит гуманитарные грузы в Донбасс. «А как иначе?» - объясняет мужчина, оставивший из-за поездок основную работу

Кто-то обсуждает бои на Юго-Востоке в интернете, доходя до «виртуальных войн» с оппонентами. Другие, хотя их гораздо меньше, принимают беженцев. Еще более малочисленные третьи едут в ополчение – Анапа, Белореченск и другие кубанские города принимают гробы с казаками. И, наконец, совсем единицы продолжают возить в Луганск и Донецк гуманитарную помощь. Понимая, что без нее окруженные украинской армией самопровозглашенные республики не выживут.

29-летний Ренат Каде за свою жизнь сменил несколько городов. Вырос в Луганске, где учился на факультете международной экономики Восточно-украинского национального университета и параллельно на ин-язе педагогического университета.

Студентом поехал в Германию, подрабатывал поваром, «гонял» через границу машины. Последние шесть лет живет в России – сперва в Майкопе, затем в Краснодаре.

Еще со школьной скамьи каждые пару месяцев ездил к друзьям в Луганск.

«В Донбассе, безусловно, рассчитывали на крымский сценарий, на вхождение в состав России и улучшение своей жизни.

Дело в том, что за 20 лет, пока мы находились в составе Украины, уровень жизни был стабильно-критическим, развития экономики практически не было, – объясняет Ренат. – И рядом был пример России, в которой за два десятилетия уровень жизни качественно изменился.

У многих луганчан здесь живут родственники. Те, кто поближе к границе, – ездили в Россию на работу, разница для них была очевидной».

Вскоре после референдума стало понятным, что новая киевская власть не намерена идти на диалог. Начались проблемы с поставками медикаментов, и друзья попросили у Рената помощи. 

 «Через интернет начал искать организации, собирающие гуманитарку для Юго-Востока, вышел на краснодарское отделение «Национально-освободительного движения», – вспоминает собеседник. – Его штаб тоже только начал работать, поэтому не было представления о том, как и кому доставлять груз по ту сторону границы. Начали собирать медикаменты, вещи и продукты, надеясь на случай. И я вызвался».

В мирное время Ренат подрабатывал таксистом на арендованном «Ларгусе». Теперь машина, вместо поездок по Краснодару, начала курсировать к границе.

Чтобы оставалось хотя бы немного времени для работы, старался ездить ночью, но семейный бюджет все равно пришлось сильно урезать.

«Сегодня повторяется история наших прадедов, правда, в другом масштабе, – немного патетически рассказывает он. – Когда не с экрана телевизора, а вокруг себя видишь разрушенные города и поселки, братские могилы, разрушенные семьи и жизни, оставаться равнодушным невозможно.

Понимаю, что условная банка тушенки или перевязочный пакет могут кому-то спасти жизнь. И временные трудности отходят на задний план.

Ставил перед собой одну цель – доставлять груз только адресно, а не на склады.

Чтобы видеть тех ополченцев, тех луганчан, которые получат эти продукты или вещи.

Так вышел на спецбатальон «Леший», который распределяет полученные от меня медикаменты по луганским больницам, раздает тушенку и каши жителям.

В Краснодаре гуманитарный груз приходится собирать, как говорится, с миру по нитке. Обращался к политическим партиям, пока откликнулась только «Справедливая Россия». После появления первых публикаций в интернете, начали звонить рядовые кубанцы, предлагать помощь. Иногда груз выделяют на складе в Ростове-на-Дону».

На вопрос о том, попадал ли под обстрелы, собеседник шутит: «Никогда не думал, что так быстро падать умею. В начале июля, когда находился еще на российской стороне – посту «Изварино» – обсуждая с ополченцами передачу груза, в 15 метрах от моей машины упал снаряд.

Тут же все попадали на землю – кто где стоял. Хорошо, что пристрелочным снарядом оказался, никто не пострадал».

В первые поездки, когда бойцы ЛНР еще не отбили у украинских пограничников пункты пропуска, приходилось передавать коробки с продуктами чуть ли не в поле, а однажды печенье и тушенку отдавал по колено в воде – граница проходит через речку.

Приходилось и по горящему полю ехать.

Рассказывая о том, как изменилось настроение самих луганчан за эти 4 месяца, Ренат перечисляет: поначалу город жил обычной мирной жизнью – в городе ездили трамваи, работали обменные пункты и магазины.

Затем, в июне и июле, начались жесткие бои, были вечера и ночи, в которые люди спали прямо в ставших бомбоубежищами подвалах. Луганск вымер.

Собеседник признается, что, по его оценке, тогда в городе осталось не больше 20% от почти полумиллионного населения.

По улицам на бешеной скорости, так меньше шансов угодить под обстрел, носились только машины ополченцев.

Сегодня город остается без света, нет сотовой связи и воды. Но люди возвращаются. Начали работать рынки. 1 сентября открылись шесть школ.

«Сейчас жизнь действительно налаживается. К власти в республике пришли люди, способные, по мере сил, восстановить его. Они делают все, чтобы к зиме Луганск пришел подготовленным», – считает собеседник.

Поначалу, признается он, было неприятно видеть, как десятки мужчин с семьями уходили в Россию.

«Оставшиеся в городе друзья не раздумывали: это наш Луганск, куда мы должны бежать? Но на посту «Изварино» встречал автобусы с точно такими же парнями, выбравшими другой путь.

Однажды захожу в автобус с беженцами, а там, на заднем сиденье, сидят шесть мужиков. Сидевшая перед ними женщина спрашивает у меня: скоро война закончится? Ответил: если бы такие парни не бежали, закончилась бы намного быстрее!», те лишь глаза опустили».

Признается, что насильно в ополчение никого не берут – дорога для беженцев открыта и в Россию, и на Украину. Да и нет смысла давать в руки оружие тому, кто осознанно не собирается защищать малую Родину. Это личный выбор каждого.