Путин — главный заложник России

В ранней юности один из друзей семьи, последовательно прошедший ад немецких и сталинских концлагерей, тайком дал мне почитать «Один день Ивана Денисовича». С тех пор много лет я жадно читал все, что мог найти о Сталине, о лихих годах террора и о «культе личности: письмо Раскольникова, дневники Шаламова, воспоминания Эренбурга. Читал много и бестолково, по крупицам собирая представление о той трагической эпохе. Но, когда страна разодрала себя в кровь в разоблачительном зуде, я потерял к Сталину интерес. Не потому, что я его полюбил или простил, а потому, что он перестал быть для меня загадкой. Мое мнение об «отце народов» сложилось, а изматывать себя перечитыванием душераздирающих подробностей террора я не считал нужным. Хотя мои родители до сих пор читают все. Нечто подобное случилось с моим восприятием Путина. Он перестал быть для меня загадкой. Загадкой остается лишь то, что будет после него.

Распятый историей

После знаменитой «сентябрьской рокировочки» многие были искренне убеждены в том, что еще немного, еще чуть-чуть, и им явится совершенно другой, чем прежде, Путин. Есть люди, которые до сих пор этого ждут, убеждая себя и окружающих в том, что не позже, чем через полгода, в крайнем случае, через год, начнется, наконец, все самое интересное. Боюсь, что самое интересное уже было.

Думаю, что никакого нового Путина не будет. Будет только старый или очень старый. Просто другого Путина для России у Бога нет. Путин не столько несменяем, сколько неизменяем. В этом его трагедия, и это делает его фигурой, вызывающей скорее сочувствие, чем ненависть.

Образ «раба на галерах» был на самом деле очень точен. Путин не просто прикован к галере, он распят на мачте русской истории, на борту которой написано: «Миссия невыполнима».

Сегодня России если и нужен царь, то царь-строитель, царь-созидатель, который возведет новый Храм над котлованом. Путин – не созидатель, он защитник, точнее - охранник. Он пришел не для того, чтобы строить новое, а для того, чтобы восстанавливать старое. Его ориентир – «Россия, которую мы потеряли». Но эта Россия даже и не существовала никогда. Идеал Путина – это мираж.

Путину не повезло со временем, он оказался не на своем историческом месте, и с этим ничего нельзя сделать. Если генеральным директором ракетного конструкторского бюро назначить самого лучшего, пусть даже гениального директора ЧОПа, это никак не поможет полетам в космос.

Человек, сидящий верхом на турбине

Путин — главный заложник России. Но больше, чем тяжелыми внешними обстоятельствами, он загнан в угол своими непомерно раздутыми страхами. В критический для русской истории момент он пал жертвой демонов, терзающих его душу.

Он все еще продолжает соединять Германии при помощи тоннеля под Берлинской стеной, не замечая, что стену эту давно снесли.

Когда политический лидер плывет в потоке истории, его личные качества, как ни странно, имеют не столь существенное значение, потому что поток сам несет его вперед. Когда же он попадает в историческую воронку, то его характер и ментальность значат очень много — если история стоит на месте, каждый лидер сам ищет способ добраться до берега. Путин плывет против течения, как на знаменитом фото, брасом, оставляя от истории одни брызги. Взбаламученная история в долгу, естественно, не останется.

Для одних Путин — предмет культового почитания, для других — объект плохо скрываемых ненависти и презрения. В действительности, причин как для канонизации, так и для демонизации Путина нет. Он вполне достойно смотрится в пантеоне советских вождей.

Он не менее образован, чем Сталин или Андропов, и не менее артистичен, чем Хрущев. Ему присущи цепкий ум и безусловная харизма, он умеет добиваться своего. Тем более нет ощущения, что он уступает кому-то из современных зарубежных лидеров — скорее, наоборот. Что же не так?

В мировоззрении Путина есть имеющий принципиальное значение для судеб России изъян. На месте правового сознания у него — «слепое пятно». Правосудие торчит у него из кармана, как уши кролика из шапки балаганного мага. Он манипулирует правом, как инструментом для достижения своих целей. Недавно он продекларировал свой интерес к юридическим занятиям как к хобби. Это прозвучало кощунственно, с таким же успехом мясник мог бы заявить о своем интересе к исследованиям в области анатомии.

Путин отбросил Россию в правовом отношении назад на несколько десятилетий, а, возможно, и столетий.

Врожденный правовой нигилист, Путин создает хаос во всем, к чему прикасается. Он на самом деле не столько управляет политическими процессами, сколько находится под контролем стихийных сил, с которыми не в состоянии совладать. Он похож на визборовского «человека, сидящего верхом на турбине». Путин летит по вынужденной траектории, чтобы упасть там, где предписано законами политической механики. И вся Россия летит вместе с ним туда же.

Жесткая посадка без «золотого парашюта»

Еще до своего второго пришествия национальный лидер озадачил страну неслабым вопросом: «Где посадки?». Спустя годы можно с уверенностью сказать — посадка, как минимум одна, будет, да такая, что мало не покажется. Траектория полета турбины с пристегнутым к ней народом в общем и целом понятна. Она будет скользить по поверхности катастрофы до тех пор, пока слабеющие руки Путина удерживают ее от падения, а затем свалится в штопор (если, конечно, ее раньше не собьет противоракета мирового кризиса или внутри нее не сработает какой-нибудь секретный механизм исторической самоликвидации).

Подавляющее большинство россиян поэтому совершенно искренне желает Путину долголетия, инстинктивно понимая, что им будет хорошо только до тех пор, пока Путин в Кремле.

Путин действительно предпринимает титанические усилия для того, чтобы сохранить Россию такой, какой он ее (по-советски) знает и любит. Он прокладывает трубопроводы, осваивает шельф, повышает рождаемость, снижает смертность, спасает тигров, в конце концов, и делает много других, действительно великих и нужных дел. Он на самом деле «вкалывает», что не всегда можно сказать о его оппонентах. Проблема в том, что это — «сизифов труд».

Правовая вакханалия, организованная Путиным, оказывает на жизнь русского общества такое же действие, как разрыхлитель на тесто. Все общественные и государственные институты превращаются под воздействием безудержного произвола власти в пористый, рассыпчатый «бисквит».

Россия сегодня больна размягчением государственной ткани.

Путин не может преодолеть коррупцию по той простой причине, что он сам является ее источником. Он хочет быть русским Ли Кван Ю, но не хочет делать того, что делал Ли Кван Ю. Для того, чтобы вырвать страну из тисков коррупции. Сингапурский диктатор, по его воспоминаниям, посадил в тюрьму 26 ближайших друзей. Путин поставил «26 друзей» руководить борьбой с коррупцией и сделал их неприкасаемыми.

Неприкасаемость «путинской гвардии» развращает страну больше, чем все вместе взятые педофилы, сильнее, чем вся нецензурная брань в СМИ. Народ приучается ко лжи в большом и малом, по поводу и без повода, корысти ради и безо всякой практической цели.

Государство, выстроенное на лжи, подобно замку на песке. Он кажется величественным до первого дождя.

Надо быть готовыми к тому, что после Путина останется выжженная земля. Экономика и социальная сфера будут лежать в руинах.

Все отрасли хозяйства, кроме экспорта природных ресурсов и примитивной торговли, придут в упадок. Криминал и коррупция обесценят огромные вложения в медицину, образование и спорт, подравняв их не под европейские, а под африканские стандарты. Всеобщее раздражение и неудовлетворенность жизнью будут такими же универсальными, как и на закате брежневской эпохи, а разгул уголовщины будет сопоставим разве что с годами гражданской войны. «Кущевка» покроет метастазами всю страну, проникнет буквально в каждую деревню, на каждую улицу, каждый дом. Только все это будет потом.

После Сталина Россия осталась с жизнеспособной, хоть и кособокой, экономикой, с работающими, пусть и по инерции, институтами, но с запуганной, деморализованной элитой. К концу брежневской эры она пришла с полуразрушенной экономикой, полуистлевшими институтами, но с энергичной, нацеленной на преобразования элитой. Путин оставит страну с разрушенной экономикой, без институтов и с морально деградировавшей элитой. Кризис, с которым России предстоит столкнуться, сопоставим только с тем, что ей пришлось пережить в начале XVII и в начале XX веков.

Три путинских карты

Шансы любого «мадуры», который примет бразды правления из рук Путина, совладать с ситуацией и удержать страну от развала, невелики. То, что Путина нельзя изменить - это полбеды, беда в том, что его нельзя заменить. Путин замкнул Россию на себя, придал ей свою форму, и поэтому на его место нельзя поставить никого другого, не изменив всю конфигурацию власти. Стабильность путинского режима держится на многочисленных личных униях, три из которых, с моей точки зрения, являются главными.

«Путин и Сечин». Путин подобен двуликому Янусу – он и глава государства, и лидер неформального, но весьма организованного сообщества, которое по сути своей очень похоже на «партию ленинского типа», где беспрекословная дисциплина обеспечивается при помощи пресловутого «демократического централизма». Его отношения с этим сообществом, статс-секретарем которого можно считать Игоря Сечина, чем-то неуловимо напоминают отношения Ивана Грозного с опричниками, объединенными в особый монашеский орден, главой которого был сам царь. Путин потому и является незаменимым, что контролирует правящую элиту изнутри, как вождь стаи, а не как Президент. Путин – главный «разводящий» России, он не позволяет кланам пожрать друг друга. Без него стая тут же распадется на многочисленные «толки», враждующие между собой, и потеряет возможность контролировать страну.

«Путин и Кадыров». Путин консолидировал элиту, прежде всего, тем, что приостановил колониальную войну и, соответственно, распад Империи. Но достиг он этого лишь благодаря весьма сложному и запутанному компромиссу, при котором Империя обязалась де-факто выплачивать контрибуцию колонии в обмен на формальное признание суверенитета Империи. Держится этот компромисс на особых доверительных отношениях между Путиным и притихшими на время элитами мятежного Кавказа, выразителем интересов которых стал Кадыров. Путин является личным гарантом сложных и абсолютно закрытых договоренностей, и ни один другой человек не сможет его в этом качестве подменить. Уход Путина потребует достижения новых договоренностей, что будет вряд ли достижимо мирным путем.

«Путин и Обама». Путин считается приемлемой для Запада фигурой, которая обеспечивает некое подобие контроля над огромной территорией пугающе большой ядерной державы. Несмотря на свою агрессивную риторику, он является типичным компрадорским лидером, успешно защищающим интересы крупных транснациональных компаний. Отдельные эксцессы, вроде необходимости урегулировать «дело Магнитского», являются досадным исключением из общего правила, которое не вписывается в планы Запада еще больше, чем в планы Путина. В целом Запад не рассматривает более Россию как угрозу своим интересам, его вполне устраивает ее сегодняшнее полупридушенное существование, и он не намерен за русских решать их внутриполитические проблемы. Поэтому «коллективный Обама» готов и дальше закрывать глаза на то, что происходит в России, выбрасывая адреналин при помощи докладов о правах человека (вообще странно, что Путин так остро на них реагирует). Но такое положение возможно лишь до тех пор, пока Путин действительно обеспечивает стабильность. Как только статус-кво будет нарушен, Запад вмешается в ситуацию и найдет-таки, наконец, все «неправильные» деньги в своих банках.

Из этих трех меченных карт Путин сложил свой уютный карточный домик. Но жить в нем может только он сам. Оставшись бесхозным, домик сложится в простую колоду без единого козыря. Это колодой наследники Путина вынуждены будут играть против кризиса.

Упасть, чтобы отжаться

Россия достигнет дна не при Путине, а после Путина.

Это объективная реальность, пусть пока еще и не данная нам в ощущениях, но от этого не ставшая менее неотвратимой. С одной стороны, это грозное предупреждение, которое, впрочем, мало кто услышит: в России, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. С другой стороны, в этом предупреждении есть некая скрытая надежда. Россия — это вообще «придонная цивилизация», в которой только «на дне» и начинается настоящая жизнь. Бояться нужно не дна, а того, что не хватит сил от него оттолкнуться. Поэтому сегодня силы надо не тратить попусту, а копить. И очень много тренироваться, чтобы, упав на дно, можно было отжаться.