Збига, который заложил бомбу под Кремль

В Кремле еще заседал Сталин, а юный Збигнев Бжезинский уже писал в Гарварде о тоталитарной диктатуре. Ему не было и тридцати, а он уже предлагал свои идеи молодому сенатору из штата Массачусетс по фамилии Кеннеди. За советом к Бжезинскому обращались семь американских президентов: Джон Кеннеди, Линдон Джонсон, Джимми Картер, Рональд Рейган, Джордж Буш, Билл Клинтон и Барак Обама.

«Збиг» говорит на прекрасном польском языке, хотя провел на родине всего три года: с семи до десяти лет. Уже после окончания Второй мировой войны, будучи молодым человеком, который никогда не бывал в России, он прекрасно понимал, какую опасность для демократии представляет советский тоталитаризм. Одновременно он осознавал, что если Запад полностью разорвет отношения с советской системой, это обречет сотни миллионов людей, в том числе и поляков, на цивилизационную отсталость. Поэтому он был поборником разрядки - «détente», включающей в себя идею двунаправленности: мы вам - вы нам. Он был архитектором политики защиты прав человека, которая сыграла ключевую роль в деятельности антикоммунистической оппозиции Восточного блока.

Бжезинский никогда не забывал об интересах и стремлениях Польши. В 1953 году в Мюнхене он заявил о желании сотрудничать с радио «Свободная Европа». Многолетний глава польского отдела радиостанции Ян Новак-Езераньский (Jan Nowak-Jeziorański) позднее вспоминал, что именно Бжезинский предотвратил уничтожение «Свободной Европы» и радио «Свобода».

За польскими событиями августа 80-го Бжезинский наблюдал со смесью радости, воодушевления и опасений. Его прогнозы, что система начнет рушиться изнутри, оправдались. С другой стороны, он лучше кого бы то ни было понимал, что происходило в Кремле.

Мы никогда, наверное, не узнаем, насколько кровавый оборот могли принять те события, если бы не давление Бжезинского на Картера и лидеров в Бонне, Париже и Лондоне.

В 1989 году Бжезинский с разрешения Горбачева приехал в Катынь. Получив там венок с лентой «Польским офицерам - жертвам немецких преступников, 1941 год», он в ярости сорвал ее и написал на листке бумаги: «Польским офицерам - жертвам Сталина и НКВД». Он был пламенным сторонником принятия Польши в НАТО, хотя в Америке многие возражали против этого.

В мире Бжезинского, скорее, уважают, чем любят. Из-за своей железной логики, нетерпимости к глупцам, лицемерию и пустым словам его считают высокомерным человеком. Но он не играет в скромность, не подлизывается к СМИ и не выбирает слов, когда интервьюирующий его журналист проявляет невежество. Он отказывается разговаривать на банальные темы. Это отличный способ заслужить себе славу надменного человека.

Чем дольше я сидел в архивах, тем больше я убеждался в том, что звание врага №1, которое много лет было закреплено Кремлем за Бжезинским, - нечто большее, чем навязчивая идея: в этом была большая доля правды. Бжезинский внес неоценимый вклад в стремительную гибель СССР. Он отчетливо видел трещины на фасаде советской системы и предсказал ее окончательное падение раньше, чем какая-либо другая влиятельная в США персона. А когда в качестве советника Картера по национальной безопасности Бжезинский попал в Белый дом, он смог перевести свои наблюдения в политику, которая углубила эту коррозию и ускорила крах СССР.

Бжезинский всегда верил, что интересы - интересами, но ценности превыше всего.