Комиссия: заключенных в Копейске пытали электричеством

Сегодня общественную наблюдательную комиссию наконец допустили в исправительную колонию в Копейске. Член региональной общественной комиссии по правам заключенных Николай Щур рассказал Slon о том, как пытали заключенных, каковы были размеры поборов и как бездействовала прокуратура.

– Николай, сегодня вашей наблюдательной комиссии все-таки удалось попасть на территорию колонии. Обнаружили ли вы там какие-то следы насилия, избиений?

– Во время акции не было насилия ни с одной, ни с другой стороны. Акция была исключительно мирной, заключенные ни на кого не нападали. И прекращена акция тоже была добровольно, потому что заключенные добились своей цели: привлечь внимание СМИ, правозащитников и прокуратуры к ситуации в лагере.

– Из этой же колонии ранее приходила информация о пытках и избиениях, удалось ли ее подтвердить?

– Да, избиения и пытки проходили там регулярно и носили массовый характер. Мы собрали много конкретных примеров с фото и видеодоказательствами и завтра предъявим их на пресс-конференции.

– Вам удалось пройти на территорию штрафного изолятора?

– Да, мы там были везде. Среди прочего там есть, например, и человек, который с 19 числа находится на голодовке и пребывает в критическом состоянии, к нему не пускают врача, и он от отчаяния порезал сегодня себе вены. И это не единичный подобный случай.

– Что именно за пытки применялись в колонии?

– Ну вот сегодня, скажем, нам рассказали, как их пытали током. Надевают на ноги браслеты, подсоединяют динамо-машинку, крутят ее, и человека бьет током.

– Зачем они это делают?

– По разным причинам, но основная – вымогают деньги.

– То есть факты поборов тоже удалось подтвердить?

– Удалось, и в массовом количестве. Это не один случай и не десятки, а сотни, это было именно массовым явлением.

– Но ведь заключенные зарабатывают копейки, что у них можно вымогать?

– Заставляют родственников приносить деньги или какие-то товары.

Таких примеров огромное количество.

– Какие это суммы примерно?

– Один из заключенных оценил эти масштабы в миллион рублей в месяц с отряда (отряд – это около 100–150 человек). То есть это где-то 10–15 миллионов в месяц с колонии. Но, повторюсь, это данные от одного источника, их надо проверять.

– Что вы будете дальше делать с полученной информацией?

– Первой нашей задачей было посетить колонию и передать информацию о случившемся, в том числе и родственникам, которые до сих пор стоят у колонии. А дальше мы будем всячески стимулировать Следственный комитет работать как положено, а не как он сейчас работает (до сих пор Следственный комитет делает все возможное, чтобы обелить сотрудников и объявить виновными заключенных).

– Но ведь раньше прокуратура просто игнорировала сообщения о происходящем в этой колонии. Почему вы думаете, что теперь она будет вести себя как-то иначе?

– Потому что эта информация получит широкое публичное распространение. Сегодня я на выходе столкнулся с заместителем областного прокурора по надзору за исправительными учреждениями, я ему сказал, что читал его вчерашние комментарии о случившемся и что это же просто настоящее вранье. Он ответил: «Вы готовы подать на меня в суд? Нет? Ну тогда и не будем об этом говорить». Я не могу подать в суд, он ведь не оскорбил лично меня. Но мы можем предать это дело огласке. И тогда все ответственные лица, включая этого прокурора, я надеюсь, понесут заслуженное наказание.

– Наблюдательная комиссия будет продолжать следить за этой колонией, ведь весьма вероятно, что администрация решит поквитаться с заключенными за их акцию.

– Да администрация-то только и мечтает об этом, но сейчас администрация озабочена больше не местью, а спасением собственной шкуры.

– А вы думаете, она все-таки спасет свою шкуру?

– Очень надеюсь, что все виновные понесут наказание, очень надеюсь. Если вы, журналисты, от нас не откажетесь, у нас есть шанс.