Лос-Анджелес: странное место для занятий наукой?
Василий Раменский — генетик, биоинформатик, «утекший мозг». Занимается нейрогенетикой в Университете Калифорнии, Лос-Анджелес.
Впервые в жизни попав на два дня в Лос-Анджелес, я был совершенно не готов к встрече с большим культурным мифом. Больше всего меня занимала сама возможность прилететь сюда на выходные с одной зубной щеткой в кармане и проехать в сумерках по Малхолланд-драйв. В голове не было никаких образов, кроме пальм на берегу океана и знаменитых кривоватых букв на склоне холма. «Да-да, а еще блондинки в кабриолетах с трясущимися собачками на передних сиденьях!» — ехидничала коллега. Возможно, она бы присоединилась к расхожему мнению о том, что LA — странное место для занятий наукой. Однако с наукой здесь все в порядке, как, впрочем, и с блондинками. Они носят темные очки, тянут через трубочку молочные коктейли и небрежно крутят рули своих кабриолетов. «Этот город в целом уродлив, но местами невероятно красив», — наставлял другой коллега, проживший здесь много лет.
Пожалуй, так. Во всяком случае разнообразен. Под здешним солнцем прижились самые неожиданные плоды нашего отечества — от архитектуры конструктивизма до русской классической музыки, которую с утра до вечера передает KUSC, последняя эфирная радиостанция классической музыки на западном побережье. Машины в здешнем климате не ржавеют и служат десятилетиями. Каждое утро, двигаясь на работу, я существенно расширяю свои представления о мировом автопарке ХХ века. Американские автомобили, кстати, в этом космополитическом городе скорее в меньшинстве. Седовласая рок-звезда (а кто еще это может быть с такой смутно знакомой внешностью?), которую вы наблюдаете утром на светофоре где-нибудь возле отеля «Беверли-Хиллз» (он же отель «Калифорния» из той самой песни), скорее всего, водит открытый «Сааб».
Богемный продюсер — обязательный «Лендровер».
Люди на улицах здесь как будто пропитаны солнцем, как правило, красивы и тоже разнообразны. Студент в юбке и вьетнамках с айфоном и макбуком; барышня и хулиган в автобусе (у хулигана золотая цепь с крестом, а барышня оказывается кудрявым юношей, читающим книгу «Распад этики в обществе посткультуры»); нервный худой человек с плеером в коробочке из-под леденцов; маленькая грустная азиатская женщина в огромных черных очках, с брошкой с портретом кого-то вроде графини Воронцовой-Дашковой; чернокожий трансвестит ростом под два метра в длинной юбке; хасид в шикарном нафталиновом пальто с воображаемой скрипкой в руках; зашуганная мексиканская девочка; бритый китаец, читающий Салмана Рушди… — первое время здесь я был уверен, что души всевозможных блаженных, чудиков, исчезнувших в других местах и эпохах, в конце концов попадают на улицы Лос-Анджелеса и находят себе место в этой пестрой толпе.
Впрочем, возможно, это на всех киностудиях разом объявили обеденный перерыв, массовка вышла на улицы и чудесным образом превратилась в прохожих. И хотя в последние годы основные этапы киносъемок из экономических соображений перенесли в другие города и страны, ощущение того, что «все это одна фантазия, и все мы одна фантазия», остается.
Что еще? Кинематограф и жизнь действительно переплелись здесь самым причудливым образом. Как-то вечером недалеко от того места, где Дисней устроил для вдохновения своих сотрудников городской зоопарк, видели двух крупных енотов. Еноты неспешно переходили плохо освещенную улицу на задних лапах и держали друг друга за передние.
Комментарии