Язык пламени и лопата мужика

Пламя идет клубами, со скоростью 140-160 км в час. И никто его уже не остановит. Репортаж из Мордовии, где сейчас настоящий ад.

Честно говоря, надоело уже узнавать, чего у нас в стране больше не существует. С первой чеченской я знаю, что в России нет армии. С похода майора в супермаркет мы в курсе, что у нас нет милиции. Недавно выяснилось, что нет внешней разведки. Теперь вот пришла засуха, и оказалось, что нет пожарной охраны, лесного хозяйства и аграрного комплекса.

То, что я поначалу принимал за тучи, оказалось дымом — на полнеба, от горизонта до горизонта. Горит лес вокруг Виндрея. Это такой поселок в Мордовии.

На сегодняшний день Виндрей — главный, я бы сказал, показательный пожар Мордовии. В республике почти полностью уничтожена деревня Свеженькая — только жилых домов сгорело 37, не считая магазина, клуба, бань, сараев и прочих хозяйственных построек. Погибли три человека. Стоял вопрос о ликвидации деревни. «Свеженькая» теперь часто произносят в одном контексте со словом «Катынь». Сгорели Вадовские Селищи — уничтожено около тридцати домов. Горело Решетино. Горело Подлясово. Горят Зубово-Полянский, Темниковский, Теньгушевский районы, горят торфяники в Ковылкинском районе, горят леса под Краснослободском, горит под Адатовом.

Теперь вот Виндрей. Этот поселок — не очень большой, далеко не центральный, в стороне от трассы — лишь острие клина. Просто тут в данной временной точке сошлись силы — природные и человеческие. На самом деле лесной массив, который окружает поселок подковой, огромен — простирается от Рязани до Нижнего, и, по-моему, весь и горит. От Рязани же и до Нижнего. Во всяком случае, если ехать на поезде, то огонь начинается в Луховицах и до Саранска не заканчивается. В любой момент времени где-нибудь на горизонте обязательно видны дымы.

Виндрей тушит чуть не вся республика. В восемь утра из райцентра Торбеево отправляется автобус с мужиками. Все бюджетники в обязательном порядке через сутки ходят «на пожар». Из Саранска привезли три автобуса с какими-то «спортсменами». Набирают добровольцев по деревням. Прибыли даже служащие министерства лесного, охотничьего хозяйства и природопользования Республики Мордовия (смешно, да?). Вооружение — лопаты.

Собственно говоря, тушить Виндрей, кроме как лопатами, больше нечем. Я даже садового опрыскивателя ни одного не видел. Из Оренбурга — почти за тысячу километров (!) — прибыли четыре пожарных машины и 33 человека. Я так понимаю, по сусекам соскребли уже все. Это с учетом того, что у них у самих горит в Бузулуке. Говорят, несколько дней назад над Вадовскими Селищами работала авиация, вроде бы даже прилетал легендарный Бе-200 — лучший в мире пожарный самолет, существующий в четырех экземплярах на стосорокамиллионную страну в десяток часовых поясов, — но над Виндреем уже ничего нет.

На том участке, где был я, работало 12 пожарных расчетов. Три с половиной трактора — три работают, один постоянно меняет маслопровод, которого нет. Несколько поливалок. И человек 300—400 с лопатами. Примерно на десять километров. Это если по фронту пожара. Вглубь — не знаю, дальше 50 метров ничего уже не видно.

Горит сильно. В основном пожар низовой, идет по подлеску, но во второй половине дня, с повышением температуры и с порывами ветра, перескакивает в верховой. «А верховой пожар, скажу я тебе, — это лучше сразу съе…ть», — как сказал один пожарник. Кроме авиации, его потушить уже ничем не возможно.

На сам лес уже махнули рукой. Он выгорит, это понятно. Задача в том, чтобы не допустить огонь до жилья. Поэтому технология борьбы с огнем такова. Утром бульдозеры начинают ломать просеку шириной метров в двадцать. Это чтобы локализовать очаг, не дать огню распространиться дальше в сторону людей. За бульдозерами идет пожарная машина. Расчет осуществляет «контролируемое горение». То есть смотрит, чтобы огонь не перекинулся на верхушки сосен. Хвойный лес горит как порох. Как только возникает опасность перехода пожара в верховой, приступают к тушению. Струя брандспойта бьет метров на двадцать, видимость зачастую еще меньше, поэтому все, что горит дальше, уже выпадает из «юрисдикции» пожарных. За пожарными по обочинам стоят мужики с лопатами. Их задача не дать переползти огню через просеку понизу и в случае чего закидать песком.

Собираются утром, поливают и закапывают до темноты, на ночь разъезжаются. Следующим утром все по новой.

Очаги возгорания движутся ощутимо быстрее пожарных. Пока тушат в одном месте, огонь обходит справа. Кинулись направо — горит уже слева. Поднялся ветер — пожар перекидывается наверх и уже сам гоняет тушителей по лесу.

Из-за песчаного грунта у машин временами забиваются воздушные фильтры. Прошел трактор с плугом, перепахал дорогу, бочка с водой заехать в лес заправить цистерны уже не может. Из-за этого расчеты экономят воду. А вот еще, кто бы мог предугадать: огонь выгнал из гнезд ос, в среднем за сутки набирается по пять укусов на человека. Рекорд — девять. У медиков на пожаре главное не бинты и мази от ожогов, а супрастин.

Сам Виндрей напоминает прифронтовую зону. Совершенно пустой поселок, ни одного человека на улице. Около домов стоят груженные скарбом грузовики. Ветер меняется произвольно, поэтому к эвакуации готовы постоянно. Запах гари. В школе — штаб МЧС. По району, как всегда, расползаются слухи. И что солярки не хватает, нечем заправлять технику, и что воды нет, и людей нет и т.п.

На самом деле это не так. И солярки хватает, что подтвердил и зам. председателя правительства Мордовии Владимир Руженков, возглавляющий штаб по тушению, и техники на этом участке в достатке, и людей больше не нужно. Но все это огнеборство напоминает реанимацию сбитого электричкой человека методом вытирания ему кровавых соплей. Да, платков в избытке. Да, врачей хватает. Даже анальгин есть. Организовано посменное дежурство по вытиранию. Вытиральщикам обеспечена доставка горящей пищи. Насморк локализован.

Но вот больному лучше почему-то не становится.

В принципе, картину можно сложить по заголовкам местных газет. Вот только одна, республиканская «Известия Мордовии», за один только день, 4 августа: «Остановить огонь!», «Отстояли Ардатов», «Праздники отменяются», «Шашлыки вне закона», «Саранск во мгле», «За разведение костров оштрафованы 7 человек», «Новые очаги возгорания», «Церковь объявила сбор вещей для пострадавших», «Работает горячая линия».

Страшно не от того, насколько лесной пожар может быть мощным. Когда начинается верховой, то при хорошем ветре его скорость может достигать 140—160 км в час. Ель вспыхивает моментально, высота пламени за сто метров, температура горения под полторы тысячи градусов. При такой скорости огневой вал проходит в среднем за 30—45 секунд, но эти 45 секунд пережить удается единицам — даже самые современные средства защиты удерживают жар примерно на 15 секунд. Пламя идет клубами, клубы могут перепрыгивать метров на 20—30, то есть дорога или речка при хорошем огне не помеха. От такого пожара не убежать и не на каждой машине уехать.

Да, все это страшно. Но по-настоящему страшно не от интенсивности пожара, а от его размеров. И от того, насколько страна к таким масштабам горения не приспособлена. Когда красное солнце не может пробиться сквозь дым, когда ночью не видно луну, когда едешь несколько часов и полнеба затянуто черными клубами, то понимаешь, что звонить в случае чего некуда, бежать не к кому, спасать не будет никто.

Лесное хозяйство, по сути, уничтожено. Противопожарные просеки нужно копать не во время горения, а до. И поддерживать в хорошем состоянии. Тогда даже при возгорании выгорит один квартал леса, а не полстраны. Это первый класс школьного пожарного кружка. Пожарная служба в том виде, в котором она должна быть, тоже отсутствует. Кто помнит, когда последний раз видел пожарный щит? Я не помню. Дороги, подъезды, пожарные пруды — всего этого нет. В очередной раз опять нет.

А есть мобилизованные деревенские мужики, которые лопатами пытаются потушить полстраны.

Зато все сотрудники МЧС и администрации в майках «Единой России». Аж в глазах синит.

На момент написания статьи лес горел недалеко от деревни Сосновка, в которой расположены две зоны — ИК №7 и ИК №1. В дирекции первой зоны сказали, что никаких установок насчет эвакуации заключенных пока не поступало. По периметру деревни, перед лесом, все так же дежурят мужики с лопатами, пожарный расчет да пара поливалок.

В республике введен режим ЧС. Горят пойменные луга и кормовые травы. Из-за засухи урожай будет ниже самых пессимистических прогнозов — в два-два с половиной раза меньше. Не хватает воды, с 6.00 до 22.00 под угрозой штрафа запрещена поливка огородов. В деревне Морд-Юнки на полсуток воду отключают вообще. Кукуруза поднялась ненамного выше колена, пшеница, которая не посохла, — хиленькая. Огурцы размером с маркер, яблоки — со сливу.

На самом деле основной вопрос уже понятен. Леса выгорят. Сколько-то сел тоже еще выгорит. Торфяники, поля, болота — все это сгорит. Но дело уже не в этом. Сколько и чего сгорит летом — уже, в общем-то, вопрос прошлого.

Вопрос будущего в том, что кушать теперь зимой.