Новый бюджетный сектор: незамеченный паразит

Почему в 2010 году, в среднем на четверть повысив пенсии, не проиндексировали зарплату бюджетникам? Не только потому, что официальная инфляция низка, а идущие на «выборы без выбора» под влиянием прямого административного давления и страха (в отличие от пенсионеров) бюджетники сделают все, что надо, и без подкупа.

Все дело в том, что в России сложился значительный слой «новых бюджетников» - и пряники во все большей степени достаются теперь уже им.

Традиционный взгляд на структуру неразвитых экономик выделяет в них два ключевых сектора: экспортный и ориентированный на внутренний рынок. Если в силу каких-то причин (для России это в первую очередь незащищенность собственности и чрезмерная, беспрецедентная открытость перед непосильной для производителей глобальной конкуренцией) капитал не перетекает из первого сектора во второй, развивая его, - разрыв между ними постепенно становится непреодолимым.

Обладая качественно более высокой рентабельностью, экспортный сектор неизменно выигрывает у работающего на внутренний рынок конкуренцию за все виды ресурсов - от финансовых до лоббистских - и обрекает его довольствоваться «объедками с барского стола». В результате развитие концентрируется в экспортном секторе, а работающие на внутренний рынок производства становятся «территорией деградации».

Конечно, надо учитывать нюансы: например, экспортный сектор включает в себя не только экспортеров, но и всю часть экономики, получающую от них (в том числе через вторые и третьи руки) свою долю экспортной выручки. Так, сетевая торговля, ориентированная на «средний класс» крупных городов, - часть экспортного сектора, хотя вряд ли об этом задумывается.

Однако разделение на два сектора очевидно даже географически, что выражается, среди прочего, чудным термином «Замкадье».

Это разделение разрывает страну надвое, становится источником сильнейшей социальной напряженности и клановой борьбы, которые, в свою очередь, блокируют общенациональное развитие и разрушают конкурентоспособность страны. Единственный выбор, который существует в рамках этой модели, - между латиноамериканским «бегом по замкнутому кругу» и африканской деградацией.

Таков взгляд стандартной аналитики, - но, увы, жизнь не стоит на месте и преподносит нам все новые радости.

Читатель наверняка не раз задумывался о том, что экспорт сырья - далеко не главная особенность российской экономики, а наиболее значимой ее чертой представляется тотальная коррупция, оказывающая существенное влияние на все стороны общественно-политической жизни - в том числе и на проводимые реформы.

Социальные реформы 2000-х годов: пенсионная, жилищная, образования, здравоохранения, людоедская «монетизация льгот», - создали еще один исключительно интересный, «бюджетный» сектор российской экономики. Вошедшие в этот сектор предприятия благодаря указанным реформам получили возможность, по сути дела, паразитировать на разнообразных финансовых потоках - либо бюджета, либо частных, но направляемых к ним государством. То, что данные предприятия в целом ряде случаев были прямо связаны с реформаторами (классический пример дала реформа здравоохранения), иллюстрирует цель создания этого сектора вполне убедительно, но для нас важнее другое: этот сектор изначально является паразитическим.

Он получает возможность извлекать прибыль не из собственных усилий, но из действий государства в его интересах, - и это создает если и не коррупцию, то все необходимые предпосылки для ее возникновения.

О том, что сутью развития фармацевтики стало не продвижение лекарств, а попадание в программу «дополнительного лекарственного обеспечения» не писал за последние годы только ленивый. Пенсионная реформа сконцентрировала потоки пенсионных взносов и передала их игрокам фондового рынка, снимающих свою маржу и с убыточных операций. Реформа образования изначально была направлена на передачу вузам в виде платы за обучение 1 млрд.долл. в год, ранее уплачиваемых родителям репетиторам; введение ЕГЭ переориентировало еще и значительную часть взяток за поступление от преподавателей к чиновникам от образования. Реформа электроэнергетики, насколько можно судить по последствиям ряда аварий, качественно снизив надежность энергообеспечения, сняла с энергетиков реальную ответственность за состояние отрасли и радикально повысила ее доходы.

Список можно продолжать бесконечно: реформы 2000-х создали мощный пласт бизнеса, паразитирующий на государственных расходах и государственных решениях. Вероятно, в этом была одна из их действительных целей.

«Новый бюджетный сектор» неоднороден и состоит из нескольких типов коммерческих структур. Помимо указанных «паразитов», к нему стоит отнести бюджетных подрядчиков, в первую очередь ставших притчей во языцах строителей, а также компании, предельные цены на продукцию которых устанавливает государство. Это естественные монополии (включая почту и ЖКХ) и общественный городской транспорт.

Повышая тарифы на их услуги без обеспечения их финансовой прозрачности, государство тем самым обогащает их или покрывает их бесхозяйственность за счет общества - явно (как энергетиков, газовиков и железнодорожников) или скрыто (как официально убыточных коммунальщиков и представителей городского транспорта). Потакание злоупотреблению монопольным положением оборачивается узаконенным грабежом естественными монополистами всех остальных предприятий и граждан России - не говоря уже о том, что рост чрезмерный рост тарифов означает и излишние бюджетные расходы.

Наконец, частью «нового бюджетного сектора» являются многие фирмы, выполняющие исследования для бюджетных организаций, особенно в гуманитарных сферах. При вполне очевидных и наглядных результатах (напоминающих их полное отсутствие) и разговорах ученых об откатах в 60-80% бюджет часто демонстрирует трогательную заботу о них. Так, в 2010 году при сокращении расходов на образование в номинальном выражении на 3.5%, в том числе на дошкольное образование - на 7%, на начальное профессиональное образование - на три четверти, на среднее профессиональное образование - на одну шестую, а на молодежную политику и оздоровление детей - на треть, - расходы на прикладные исследования в этой сфере выросли на более чем в полтора раза: на 56,7%.

Существование «нового бюджетного сектора» уже давно разорвало связь между увеличением бюджетного финансирования чего бы то ни было (включая здравоохранение, образование, науку, строительство автодорог, закупку военной техники) и состоянием соответствующих сфер общественной жизни. Ведь увеличение государственных расходов легко может быть направлено коррумпированной бюрократией не на решение наболевших проблем и обеспечение развития, а на простое наращивание прибыли компаний, присосавшихся к бюджетным потокам.

Таким образом, «новый бюджетный сектор» является ключевым элементом российской экономики, без учета интересов которого просто не может разрабатываться никакая государственная политика.