Национальные проекты: не рублем единым

Российские власти возвращаются к теме национальных проектов. В ушедшем году, когда кризис был в самом разгаре, чиновники предпочитали о проектах не вспоминать, ограничиваясь лишь уверениями, что отменены или радикально пересмотрены они не будут. Обещание в целом удалось сдержать: серьезных усилий по реализации проектов не предпринимали, но и публично ни от чего не отказывались. Власти выжидали, надеясь на стихийное преодоление кризиса, которое само собой, так или иначе, снимет остроту проблемы.

Сейчас, когда кризис хоть и не прошел, но несколько ослабел, возвращается и бюрократический оптимизм. Чиновники бодро рапортуют «центру» о победах над трудностями, о восстановлении экономики и возвращении к нормальной жизни. Рапорты, увы, не вполне отражают реальное положение дел. До победы над кризисом очень далеко. Хуже того, пресловутая «вторая волна» - в той или иной форме - неизбежна, вопрос лишь в том, накатит она сразу, уже в середине нынешнего года, или будет иметь место более длительная передышка.

Однако текущие расклады выглядят сравнительно благоприятно, поощряя власть вернуться к вопросу о национальных проектах. Дмитрий Медведев объявил, что все четыре приоритетных национальных проекта будут продолжены — жилье, здравоохранение, образование и развитие агропромышленного комплекса. Все они, впрочем, представляют собой, строго говоря, не проекты, а финансовые потоки, направленные в определенные отрасли.

По существу, все четыре отрасли развиваются в том направлении, которое стихийно сложилось на протяжении последних десяти лет. Просто государство, с помощью грантов и других финансовых вливаний, пытается стимулировать отдельных участников процесса или предприятия.

Ни один из проектов не предполагает каких-либо концептуальных подходов, стратегических комплексных мер по преобразованию отрасли и структурному решению её проблем.

Иными словами, в них заложено принципиальное противоречие: если положение дел в данных отраслях в принципе хорошо, то почему нужны специальные усилия, чтобы их поднять? А если оно плохо, то почему власть уверена, будто вливая деньги в отрасли с нерешенными структурными проблемами, она изменит ситуацию?

В действительности, «точечное» вложение государственных средств в лучшем случае дает «точечные» успехи, не влияющие на ситуацию в целом. Иными словами, национальные проекты не являются ни «общенациональными», ни, строго говоря «проектами», ибо отсутствует в них как раз то, что составляет суть проекта: комплексная концепция.

Представление о том, что все проблемы сводятся к деньгам, вполне естественно для идеологии современного общества. Оно, само по себе, является одной из причин плачевного состояния тех самых отраслей, которые правительство пытается поднимать. Разумеется, деньги нужны. Но ими решается далеко не все, а, главное, их использование может иметь разную эффективность, в зависимости от того, с какой проблемой и с какой отраслью мы имеем дело. Кроме того, отрасли взаимосвязаны и, разделяя работу по направлениям, власть лишает значительную часть собственных усилий практического смысла.

Приведем несколько простейших примеров. В сфере медицины можно улучшить положение дел за счет закупки нового оборудования. Но главная проблема, с которой сталкивается население, состоит не в нехватке современной техники, а в очередях, недостатке специалистов, плохих дорогах, по которым надо везти больных, в неравномерности распределения медицинских учреждений по стране, стремительной коммерциализации отрасли, не сопровождающейся ростом качества обслуживания, снижении моральных требований врачей к собственной работе и так далее. В свою очередь, увеличить количество специалистов, а особенно — повысить их уровень, невозможно просто с помощью механического повышения зарплат, тем более что зарплаты повышаются неравномерно и, по мнению многих медиков, несправедливо. Врачей еще нужно подготовить, причем первостепенным вопросом становится качество образования, которое за последние годы не улучшалось.

С другой стороны, повышение престижа профессии зависит не только от зарплаты, но и от всей системы ценностей, господствующих в обществе.

Для того чтобы в стране стали уважать профессию врача, надо не только больше ему платить, но ещё и радикально понизить статус многих других профессий. Например, нужно, чтобы риэлтеры, пиарщики, менеджеры частных фирм, финансисты и прочие специалисты коммерческого сектора не просто получали меньше, но и воспринимались людьми как представители непрестижных, непопулярных и непривлекательных профессий. Престиж и статус не существуют абстрактно, они значимы лишь в соотношении друг с другом.

Однако ситуация в медицине ещё не так уж плоха по сравнению с тем, что наблюдается в образовании. Отдельными грантами выпускникам педагогических вузов решить проблему развития школы не удастся. Причем качество образования зависит не только от учителя, но и в целом от общества. Недавно, помогая дочери подготовить школьный урок по истории, я столкнулся с неожиданным парадоксом. К учебникам - речь идет о Древности и Средних веках - у меня претензий нет. Они в целом лучше тех, по которым учился я. Школа отлично финансируется, в ней нет взяток и поборов, позорящих многие другие образовательные учреждения. Учитель по истории заслуженно считается одним из лучших в Москве, а может быть, и в России. Дочка моя идет в числе хороших учеников, ей нравится предмет. И при всем том, однако, итоговый уровень усвоения материала на порядок, если не на несколько порядков ниже, чем в те времена, когда учился я.

Учитель с этим соглашается, признавая, что сегодняшние медалисты в советское время с трудом тянули бы на «четверку». В чем проблема?

А в том, что искать главные причины кризиса образования надо не в недостатке финансирования, а в самом обществе, его социальной структуре, культурных нормах, ценностях и образе жизни. И менять надо общество в целом.

Можно аналогичным образом разбирать ситуацию с жильем и агропромышленным комплексом. Состояние деревни — не только вопрос инвестиций в строительство новых ферм или даже дорог. Это и вопрос политики государственных закупок и их целей, это вопрос о культурных учреждениях и сельских школах, количество которых сокращается в то самое время, когда вкладывают деньги в новые фермы, это и вопрос о миграционной политике и натурализации, если мы хотим получить переселенцев в аграрные регионы.

Безусловно, деньги нужны. Но тратить бюджетные средства можно начинать после того, как определены стратегические приоритеты, задачи преобразования и тенденции, которые надо поддерживать. Тогда даже небольшими средствами можно добиться достаточно больших результатов — если есть комплексная стратегия, видение не только абстрактной цели, но и пути.

Идея национальных проектов родилась не в России и не вчера, она имеет уже длительную историю в целом ряде стран, в том числе «нефтяных». Их опыт оказался, в основном, не слишком вдохновляющим, проблемы, характерные для России - не исключение.

Многочисленные объекты, сооруженные в период первого нефтяного бума конца 1970-х годов, оказывались, по большей части, неэффективными. Вторая волна нефтяных нацпроектов имела место в последние полтора десятилетия. Строительство дорог и инфраструктуры давало более ощутимый результат, хотя далеко не всегда дороги строились именно там, где они были нужнее всего, а стоили непомерно дорого. Самые большие достижения были связаны с образованием, но тут надо понимать принципиальное различие между задачами, которые решались развивающимися странами, и теми, что решаем мы. Например, Уго Чавес в Венесуэле принял национальные программы в области образования, цель которых - ликвидация безграмотности и повышение числа студентов, выходящих из социальных низов. Эта относительно простая задача, и она решается. Итоги можно очень легко подсчитать с помощью обычной арифметики. Сократилось число безграмотных - значит, успех. Но сегодня в России речь идет о задачах куда более сложных, а они не могут быть решены просто, как в Венесуэле, отправкой добровольцев в «глубинку» или строительством школ, но и не всегда могут быть так просто сформулированы. У нас сейчас стоят вопросы не столько «количественные», сколько «качественные». А что такое «качество» образования? Например, у министра А. Фурсенко — одно представление о том, что и как надо менять, а у большинства учителей и родителей — другое, причем, как назло, прямо противоположное. Может быть, проект надо начинать не с вкладывания денег в сомнительные реформы вроде ЕГЭ, которые, по мнению специалистов, ведут как раз к резкому понижению качества образования, к тому, что оно утрачивает смысл, а понимание заменяется зазубриванием?

Куда больше смысла имела бы организация широкой общественной дискуссии, причем таким образом, чтобы ее результаты ложились в основу принимаемых решений, а не игнорировались властью.

И уже на этой основе можно начинать тратить деньги.

Некомплексность национальных проектов имеет ещё одну неприятную сторону. Они находится в противоречии со всеми остальными аспектами экономической политики, за исключением, быть может, сферы сельского хозяйства. Дело в том, что национальные проекты строятся на усилении государственного вмешательства в экономику - в то время как по другим направлениям продолжается свертывание общественного сектора, коммерциализация, отказ от активной социальной политики, заменяемой такими же несвязанными между собой мерами бюрократической благотворительности: пенсионерам разрешают бесплатный общественный транспорт, зато всем остальным цены за проезд повышают, и так далее. Если направление деятельности государства — развитие общественного сектора в рамках смешанной экономики, то этой же цели должны служить и национальные проекты, связанные с общими приоритетами промышленной и социальной политики. Приведу опять пример Венесуэлы, причем далеко не во всем успешный. Поскольку страна импортирует большую часть продовольствия, которое к тому же дорого, правительство решило вкладывать нефтедоллары в развитие собственной пищевой промышленности, которая, с одной стороны, была связана с формирующимися сельскими кооперативами, а с другой стороны - с сетью дешевых государственных магазинов, торговавших по низким ценам. Эти магазины должны были создать конкуренцию частному сектору, заставляя его тоже снизить цены. В конкретной венесуэльской ситуации многие частники предпочли уйти с рынка, создав дефицит продуктов, а затем сбывать их нелегально по завышенным ценам. Но, в конечном счете, продовольственный кризис удалось более или менее преодолеть.

До тех пор, пока российское правительство продолжает ориентироваться на приватизацию и рыночный подход, вряд ли национальные проекты станут чем-то большим, чем раздачей денег заинтересованным лицам и фирмам. Модернизация либо будет связана с радикальным социальным преобразованием, затрагивающим вопросы власти и собственности, либо не состоится вообще.