Байкал Путину не нужен

Запустив ЦБК, Владимир Путин поставил Россию по отношению к своим ресурсам в один ряд с беднейшей страной в Южной Америке

Каждый год в Аргентину приезжает 4 млн туристов, которые тратят более $4 млрд. В Боливию приезжает людей в восемь раз меньше, и в основном – бюджетные «бэкпакеры», так что их расходы никто не считает. Обе эти страны могут похвастаться уникальными пейзажами, но в Аргентине есть инфраструктура, и каждый чем-либо примечательный кусок земли объявлен национальным парком, регулирование которого не меняется одной подписью текущего президента. А в Боливии на въезде в самые крупные в мире солончаки Уюни все забросано мусором, а в Копакабане сточные воды из отелей ручейками стекаются в Титикаку прямо на главной набережной, откуда все туристы отправляются на экскурсии по самому высокогорному озеру в мире.

При чем здесь мы? При том, что Байкальскому ЦБК больше ничего не мешает использовать сточные технологии, и этим решением премьер Владимир Путин поставил Россию по отношению к своим ресурсам в один ряд с беднейшей страной в Южной Америке.

Если без эмоций, это все стоит денег. Байкал будет загрязняться ради трудоустройства 1700 рабочих ЦБК и производства беленой целлюлозы, необходимой для «Булавы» и «Тополя-М». Как импорт этого материала скажется на российской обороноспособности? И почему нельзя жителей Байкальска хотя бы попробовать занять чем-то другим, например, туризмом, как предполагал изначальный план реформирования моногорода?

Цена земли вокруг патагонского города Барилоче вполне соответствует масштабам престижных подмосковных направлений – около $10 000 за сотку. И это – несмотря на то, что эти места находятся очень далеко от МКАДа и даже от Буэнос-Айреса – в 1700 км. Причин тому несколько. Во-первых, это уникальный на континенте регион. В Южной Америке джунглей и пляжей – хоть отбавляй, а вот гор, заросших душистым хвойным лесом, и озер – недостаток. Поэтому десятки тысяч бразильцев и аргентинцев круглый год приезжают сюда порыбачить, покататься на лыжах и просто полюбоваться красотой.

Европейцев тоже немало. У них, конечно, есть своя Швейцария, но там давно нет такого ощущения простора и единения с природой. Во-вторых, самая живописная часть еще в 1934 г. была объявлена национальным парком, и в обороте находятся только те земли, которые еще прежде находились в частной собственности. Участки стоили бы еще дороже, если не было бы ограничения на покупку иностранцами, которым надо год ждать разрешения от независимого ни от каких правительств управления по национальным паркам. Есть также ограничения по строительству: например, на 4 га нельзя строить больше 1000 кв. м. А большие участки нельзя разбивать на маленькие и продавать на дачи. В-третьих, в этом месте никто не поставил целлюлозно-бумажный комбинат.

Патагония – это аргентинская Сибирь. Она занимает весь юг страны, и по большей части это унылая, холодная и ветреная пустыня, но в ней есть острова совершенно захватывающих пейзажей, как, например, этот край озер вокруг Барилоче. Обидно то, что Сибирь больше Патагонии, и в ней этих островов – бесконечное множество, и Байкал – среди первых. Это не абстрактное природное богатство, которое нужно беречь ради будущих поколений и сохранения экосистемы (хотя и для этого тоже), а уникальная собственность, которая могла бы приносить деньги и всех окрестных жителей обеспечить стабильной работой и доходом.

Пока русские ездят в Швейцарию, швейцарцы – в Аргентину, а в Сибирь не ездит никто. Главная проблема – в отсутствии инфраструктуры, без которой вся эта собственность стоит копейки: авиабилеты дорогие, дорог мало, отелей вообще нет. Для создания инфраструктуры нужен массовый спрос, а массовый спрос не появится без инфраструктуры. Разрывание этого замкнутого круга – длинный и трудный путь, как, впрочем, и любая модернизация. С возобновлением работы ЦБК он заканчивается в самом начале – полным провалом. Пусть лучше «Булава» взлетит.