Что делает режимы преступными?

Президент России Медведев высказался недавно по поводу сталинского режима и незаконных репрессий, которыми подверглись тогда многие невинные люди. Он назвал тот режим преступным, причем невзирая на его экономические успехи и эффективность государственного механизма. Реабилитация лиц, причастных к преступлениям, невозможна, отметил он, добавив, что «власть должна быть честной, а честность власти заключается и в том, чтобы определенные исторические события, которые уже имеют глубокий анализ, назывались абсолютно понятным правовым языком». То есть, успехи в одной области не могут перекрывать собой преступления в другой, и не экономика или управление являются целью государства, а люди, их защищенность и качество жизни.

Я бы уточнил, что власть должна быть честной всегда, в том числе, по отношению к событиям сегодняшнего дня, по отношению к своему народу сегодня, к действующему закону. И главная задача любого президента заключается в том, чтобы обеспечить честность власти, привести ее полностью в соответствие с законами, добиться того, что каждый чиновник, который является представителем этой власти, был честен и законопослушен.

Президент отвечает за каждого российского чиновника, ибо является его начальником.
Честный чиновник укрепляет легитимность президентсткой власти и личный авторитет главы государства. Нечестный чиновник сразу делает в широком общественном мнении нечестным и самого президента, подрывая его легитимность или вызывая сомнения в искренности мотивации при принятии тех или иных решений и, естественно, в неспособности очистить свой аппарат от коррупционеров. Такой чиновник, является прямым государственным врагом президента, наносящим огромный политический вред. Именно это происходит сегодня в России. Медведев - «всех чиновников начальник», как никто другой должен бы быть заинтересован в том, чтобы его подчиненные действовали в рамках закона и уж тем более не были заподозрены в коррупции. Однако результатов этой заинтересованности у президента пока не видно.

С финансовой коррупцией, как показывает мировой опыт, можно бороться усилением уголовной ответственности, финансовой прозрачности, контролем за доходами и расходами чиновников и т.д.
Именно на борьбу с такой коррупцией упирает Медведев. Но есть еще один вид коррупции - административный, то есть, давление на чиновника или судью с тем, чтобы побудить последнего принять определенное решение по тому или иному делу, «забыть» какой-то факт или «потерять» бумагу в процессе делопроизводства и т.д. Если при попытке взятки есть возможность обратиться к представителям закона или просто дать понять, что решение нельзя купить, то в случае административного давления у чиновника или судьи выбора практически нет.

В этом виде коррупции Россия явно идет на рекорд среди развитых стран.
Почувствовав, что возможности прямого воровства или денежной коррупции уменьшаются, чиновники сегодня делают все, чтобы поставить себе на пользу законы. В стране стала складываться чудовищная административно-правовая коррупция, через установление контроля не сколько над финансовыми потоками, высушенными кризисом, сколько над судопроизводством. Произошла чиновничья приватизация закона, а также институтов их интерпретации, то есть судов и судей. Это уже не старая путинская, а новейшая медведевская коррупция. Закон из инструмента правосудия все чаще становится в России инструментом политического преступления.

Недавний доклад Центра политических технологий, подготовленный по заказу Института современного развития, показывает, что главной проблемой национального правосудия при Медведеве стала высокая зависимость судов от чиновников.
Такое впечатление, что закон в России окончательно стал инструментом чьих-то политических карьер, амбиций или даже мести. Массового возникают «показательные» дела, главные следователи страны по телевидению уверенно демонстрируют свою профессиональность, идут их бодрые доклады президенту. Происходит борьба ведомств за увеличение их компетенции, причем на фоне постоянных жалоб на загруженность, нехватку денег, людей и правовых возможностей.
Одни говорят, что надо резко увеличить количество судов и судей.

Другие считают, что надо искать альтернативные варианты: от реформы института арбитражных заседателей и возрождения института судебного приказа до внедрения обязательной досудебной медитации для некоторых категорий дел. Идет дискуссия о возможности внедрения в судебную систему «электронного правосудия» и об открытости судов для институтов гражданского общества. Кстати, хороший пример здесь показывает Верховный суд России, чистившийся от ряда одиозных фигур, но сохранивший в крайне тяжелый условиях свою высокую профессиональную репутацию.

На этом фоне, например, Московский городской суд продолжает неприятно удивлять страну и мир.
Безусловно, к нему, как к суду ценральному, столичному и внимания больше. Однако с другой стороны, он работает рядом с президентом, которому не плохо бы внимательно посмотреть, как там идет судопроизводство. И как это влияет на репутация и легитимность самого Медведева. Можно, например, вспомнить одно из самых показательных дел, которое тянется еще с начала 2000 годов, о контрабанде мебели, известное, как дело о «Трех китах». Им в свое время интересовался президент Владимир Путин, некоторые эксперты именно с этим делом связывают смерть депутата и журналиста Юрия Щекочихина. Дело уже второй год безрезультатно слушается в суде. Там же находятся другие громкие дела последних лет, в том числе, заместителя министра финансов Сергея Сторчака и генерала наркоконтроля Александра Бульбова и т.д.

Последние два дела особенно интересны, ибо в них присутствует все, что требуется для серьезного разбирательства со стороны вышестоящей власти.
Так, например, было два решения Верховного суда России о незаконности содержания Бульбова под стражей. Они, в частности, опирались на позицию Конституционного суда России. Были отказы Генеральной прокуратуры от утверждения обвинения Бульбова. Более того, Генеральная прокуратура заявляла, что вообще не было никаких оснований для его ареста, ибо никто так и не предоставил никаких доказательств вины генерала. Есть даже совершенно дикая история о том, как только через год и то, лишь по требованию Верховного суда страны было, наконец, предъявлено постановление о возбуждении дела, а в качестве объяснения его отсутствия было сказано, что следователи, мол, просто забыли подшить его к делу и оно было найдено только сейчас на одном из их рабочих столов. На нормальной языке это называется служебный подлог.

Естественно возникает вопрос: какие еще бумаги в делах могут появиться задним числом?
Кто из граждан страны от этого застрахован? Недавно Генеральная прокуратура отказалась утвердить обвинительное заключение по делу Сергея Сторчака. И если он был выпущен на свободу после 11 месяцев в Лефортово, то генерал Александр Бульбов по решению Московского суда находился в тюрьме более 25 месяцев, хотя никто не доказал его вину. Абсурд в том, что он вышел на свободу не в связи с отсутствием вины, а только в связи истечением максимального срока предварительного заключения. Как невиновный вообще мог быть так долго в тюрьме? Кто понесет правовую и финансовую ответственность? История героя Афганистана генерала Бульбова, безусловно, будет иметь интригующее продолжение, но уже ясно, что очередной удар по профессиональной репутации Мосгорсуда стал пощечиной президенту, обещавшему сделать суд независимым от давления чиновников.

Старая юридическая мудрость гласит, что лучше десять виновных простить, чем одного невинного наказать.
Цивилизованность общества, в частности, оценивается честностью и справедливостью его суда. Без эффективного суда, способного утвердить беспристрастное верховенство закона, модернизация страны невозможна, ибо тогда в ней так и не будет никогда ни гарантий личной безопасности человека, ни гарантий права собственности предпринимателя или инвестора. Если Дмитрий Медведев решит задачу создания суда, свободного от финансовой и административной коррупции, то он заложит основы эффективного развития России вне зависимости от мировых цен на энергоносители, а какой-либо будущий президент не будет иметь оснований однажды назвать преступным время правления самого президента Медведева.