Русская политическая нация и выборы 11 октября

Почему-то о «национальном вопросе» в России принято говорить только в связи с маргинальной, криминальной и погромной тематикой. Избили очередные скинхеды очередного гастарбайтера — вот и информационный повод побеседовать о «русском национализме». Других поводов как будто бы и не существует. Неплохой способ изначально канализировать в нужное русло обсуждение вопроса о русской нации и борьбе за ее права.

Нет, никто не отрицает необходимость противодействия ксенофобии, но всё же для разговоров на национальную тематику существуют куда более подходящие поводы. Например, состояние демократических институтов в России. Его наглядно продемонстрировали прошедшие 11 октября региональные выборы.

Масштаб фальсификаций и нарушений был беспрецедентным даже на фоне всех предыдущих лет правления путинской администрации. Не говоря уже о тысячах протоколов нарушений и о свидетельствах наблюдателей, даже официальные данные Центризбиркома позволяют делать выводы о масштабной фальсификации: так, на избирательных участках г. Москвы явка в целом была низкой и не коррелировала с результатами партий. Явка коррелировала только с результатами «Единой России»: за непришедших москвичей «голосовал» непонятно кто, одновременно повышая явку и результаты «Единой России». В итоге в Мосгордуме «медведи» получат 32 мандата из 35. Думаю, каждый москвич может оценить, насколько этот результат «согласуется» с настроениями его самого, его родных, знакомых и коллег…

Прошедшие региональные выборы продемонстрировали полный паралич демократии в России. И вместе с тем они стали маркером состояния русского национального самосознания.

Не сколько количество нелегальных мигрантов, сколько ситуация с местными выборами должна заставить бить тревогу: русская нация, русская политическая нация находится в глубочайшем кризисе.

Чтобы объяснить этот тезис, придется совершить небольшой исторический экскурс.

Исторически демократия не упала с неба как манная небесная в руки европейцам. Развитие форм представительного правления в континентальной Европе протекало параллельно с целым рядом процессов экономической и культурной модернизации. Одним из важнейших факторов, обеспечивших жизнеспособность демократических процедур, было становление национального государства (the nation-state). В отличие от традиционалистской, династической или религиозной, легитимность власти в новых европейских национальных государствах определялась через нацию. Власть в «государстве нации» правомочна в силу того, что она «национальна», то есть осуществляет волю нации и действует в национальных интересах. Воля же нации выражается во всеобщих демократических выборах.

Европейский парламентаризм выстоял вопреки абсолютистским и авторитаристским поползновениям элит именно благодаря мобилизующей силе национальной идеологии (классический пример — Франция), демократия укреплялась благодаря развитию национального самосознания и наоборот: нация ни в коем случае не ограничивается только этнокультурным единством (в противном случае это всего лишь экспонат для этнографического музея), нация — это политическое единство. Нация немыслима без реализации ею политического самоуправления как на общегосударственном, так и на местном уровне.

Подводя итог, можно процитировать современного теоретика либерального национализма Дэвида Миллера (D. Miller, On Nationality, 1995). «Демократическое правительство получает власть от нации во имя интересов самой этой нации Через апелляцию к нации обеспечивается доверие между обществом и властью: если те, кто наделен властными полномочиями, избираются нацией, то им будут охотнее доверять, чем тем, кто нацию не представляет — колониальным управленцам, например».

Последней фразой Миллера можно неплохо охарактеризовать как раз российскую ситуацию. Мы живем не в национальном демократическом государстве, мы живем в полиэтническом обломке советской империи. Власть Путина-Медведева представляет собой колониальную администрацию, которая, выкачивая природные ресурсы и продавая их странам Запада и Китаю, управляет колонией согласно собственным представлениям о том, что правильно, а что — нет. Колониальным управленцам мнение местного населения, т.е. нас с вами, просто неинтересно. Единственное, в чем они заинтересованы, так это в том, чтобы население вело себя смирно. Поэтому Путин «мчится в Пикалево» успокаивать туземцев, журить «перегнувших палку» надсмотрщиков и раздавать разнообразные бонусы (рабочие места и прочие «цветные бусы»).

Никакая политическая активность колониальным властям не нужна. Поэтому разгоняются любые митинги, кроме проправительственных, на которых колониальные управленцы за небольшое вознаграждение заставляют туземцев бить в бубен и расхваливать мудрость «белых мистеров».

Пробуждение национального самосознания может создать для колониальных управленцев серьезные проблемы. Особенно это касается русской нации. Если национализм небольших народов можно сравнительно легко держать под контролем лояльных этнократических элит «национальных республик» (если те выйдут из-под контроля, всегда можно раскатать «сепаратистов» танками), то со 120 миллионами русских такая процедура не пройдет. Поэтому их предпочитают держать в самом низу иерархии народов «многонациональной империи»: они не имеют своих национальных республик, а само их право как нации на существование зачастую отрицается.

Русскими предлагается считать всех «многонациональных» россиян. Колониальная администрация отлично понимает, что русская национальная мобилизация, в ходе которой русские, в соответствии с ходом развития всех национальных государств, потребуют нормального представительного правления и честных выборов — это угроза существованию колониального режима.

Выборы в представлении колониальных чиновников — это формальная и декоративная процедура, в ходе которой туземцы просто должны символически одобрить то, что за них решила колониальная администрация. От «выборов» никто не ждет, чтобы туземцы на них начали сами что-то решать. Поэтому колониальные чиновники ничего плохого не видят в том, чтобы фальсифицировать итоги голосования столько, сколько потребуются. Соответственно, в государстве, которое управляется суверенной нацией, и в государстве, которое состоит из массы бесправных разрозненных туземцев, фальсификация выборов воспринимается по-разному. Если в демократическом государстве скандал — то когда выборы фальсифицированы, то в колонии скандал — это когда туземцы не согласны с тем, что за них решают «господа в пробковых шлемах» (ах, это же «оранжевая революция»!).

В национальном демократическом государстве фальсификация результатов выборов есть нечто большее, чем простое несоответствие местной политической практики неким универсальным стандартам демократии, как трактуют это и многие российские либералы. На что российские чиновники им возражают: «а у нас суверенная демократия», «а у нас свои стандарты, нам западные стандарты не очень-то и нужны». И те, и другие не отдают в себе отчет, что фальсификация выборов — это вопиющее нарушение демократической законности, это покушение на нацию, репрезентующую себя в процессе голосования, это оскорбление нации и национальный позор. Мы этого не осознаем потому, что мы живем в государстве-колонии. Медведев, даже когда его попросили парламентские фракции, не посчитал нужным изменить свой график и обсудить, имелись ли на выборах фальсификации или нет. У автора статьи «Россия, вперед!» нашлись дела поважнее. Будет еще «белый мистер» оправдываться перед туземцами…

Демократические выборы местных органов власти и местного законодательного собрания позволяют осуществлять политику в национальных интересах. Если обратиться к московской проблематике, то в национальном демократическом государстве именно местные выборы (а вовсе не стихийные протесты) определяют, будет ли точечная застройка, на которой используется дармовой труд гастарбайтеров, будут ли вырастать всё в новых районах города очередные «люблизоны». Это в демократическом государстве. Ну а в колонии за местных жителей (= туземцев) всё решает колониальная администрация. «Господа в пробковых шлемах» лучше знают, что нужно туземцам, что у них построить и кого к ним подселить. Английские колониальные власти в XIX-XX веке осуществляли массовую переброску рабочей силы из одной колонии в другую: так, чтобы строить железные дороги в Африке, они завозили десятки тысяч китайцев. Русские по отношению к российской власти находятся в том же положении, в каком положении находились негры по отношению к английской администрации: негров никто не спрашивал, хотят они или нет видеть китайцев на своей земле: их просто туда завозили, и всё. Аналогично за спиной местного русского населения в Москве и регионах решаются и другие вопросы.

Все помнят рассказ члена территориальной избирательной комиссии Андрея Клюкина, как в день выборов по Москве возили машины с узбеками и таджиками, которые, произнеся пароль «Лужков», получали бюллетени и голосовали за «Единую Россию».

Эта история неплохо иллюстрирует паралич русской политической нации. Русские голоса заменяют голосами таджиков и просто голосами «мертвых душ». Но кто-нибудь думает протестовать? Разве на улицу вышли разгневанные демонстрации избирателей?

Нет, протестует десяток активистов «Солидарности» и десяток активистов «Левого фронта». Остальным всё равно. Им всё равно, что сделали с их голосами. Туземцы, может быть, в душе и презирают «белых мистеров», они, может быть, готовы даже тайком испортить бюллетень, но протестовать они боятся. Достаточно ОМОНовской дубинки, чтобы запугать беззащитного и забитого туземца.

Да, а кто выдавал таджикам бюллетени? Кто закрывал глаза на массовые вбросы «правильно заполненных» бюллетеней? Вполне себе русские учителя, рядовые работники избирательных комиссий.

Они не видят в фальсификации выборов никакого оскорбления нации, потому что не чувствуют себя ее членами. У них нет национального самосознания, у них есть самосознание туземное: вместо того, чтобы попытаться воспрепятствовать фальсификации, они боятся выступить против воли колониальной администрации. Почему бояться? Да потому, что у других тоже нет национального самосознания: посмев выразить несогласие, после выборов рядовые работники избиркомов рискуют остаться один на один с административной дубинкой. Остальные запуганные туземцы будут молча отводить глаза.

Какой вывод из всего сказанного?

Только на пути русской национальной консолидации возможна демократизация общества и наоборот. Останемся ли мы туземцами или станем русской политической нацией — зависит от готовности каждого из нас отстаивать свои права и права нации перед лицом произвола колониальных управленцев.