Дальний Восток – кладовая России

Итоги визита в Китай премьер-министра В. Путина, состоявшегося на прошлой неделе, подробно проанализированы в средствах массовой информации. Подчеркивается, что подписаны десятки соглашений, углубляющие сотрудничество между нашими странами и в первую очередь – на \"приграничных“ территориях. Не будем \"придираться“ к деталям – таким, например, как включение в состав \"приграничных“ Иркутской области или Чукотского автономного округа – все же программа сотрудничества рассчитана до 2018 года и многое может измениться.

Важнее другое: если с российской стороны работы будут прежде всего вестись на освоении месторождений полезных ископаемых – Березовского железнорудного, Беринговского угольного, Новиковского буроугольного, оловорудного \"Соболиное“ и др., то с китайской – на стройках промышленных объектов: мебельных фабрик во Внутренней Монголии, производства электроприборов в Хэйлунцзяне, автомобилестроительного завода в Цзилине, фабрики по выпуску промышленных трансформаторов в Ляолине. Российское сырье в будущем пойдет \"прямиком“ на эти заводы, усиливая Китай, который и без того производит промышленной продукции в 14 раз, а экспортирует – в 20 раз больше, чем Россия.

Зачем Россия, чей президент постоянно говорит о модернизации, способствует еще большему усилению индустриального потенциала КНР? Я не знаю ответа на этот вопрос. Часто говорится о том, что Восточно-Сибирский и Дальневосточный регионы – чуть ли не самые отстающие и \"заброшенные“ в России и что там \"невозможно создать промышленный потенциал ввиду депопуляции и необходимости огромных инвестиций“. Но так ли это? Сейчас в Дальневосточном федеральном округе живут 7,1 млн человек (4,9% населения России), а региональный валовой продукт в 2007 году составил 1,29 трлн руб. (4,67% от общероссийского показателя). И тут возникает главный вопрос: что нас не устраивает? Дальний Восток не отстает в своем экономическом развитии от средних показателей по Российской Федерации. Если у правительства возникает зуд по поводу подтягивания отстающих, пусть оно посмотрит на Южный федеральный округ, в котором производится всего 7,69% ВВП страны при населении в 16,8%! Да, на Дальнем Востоке очень низкая плотность населения – всего 1,2 чел./кв. км, но, к примеру, в трех наименее населенных канадских провинциях (Северо-Западных территориях, Юконе и Нунавуте) данный показатель меньше почти в 50 раз (0,027 чел./кв. км), а на Аляске – втрое (0,4 чел./кв. км).

Дальний Восток и Восточная Сибирь – гигантская кладовая российских природных ресурсов. Здесь сосредоточены самые большие в мире запасы пресной воды, около 95% российских алмазов и более 80% золота, богатейшие кладовые цветных и редких металлов, около 1/7 всех гидроэлектроресурсов России. Совокупные запасы полезных ископаемых региона достигают 30% общероссийского показателя. Сегодня значительная часть этих богатств не освоена. Но нужно ли ее освоение? Данный вопрос может показаться риторическим, но это не совсем так.

В начале XXI века Россия является крупнейшим в мире экспортером нефти, газа, никеля, палладия, первичного алюминия и одним из крупнейших экспортеров угля и целого ряда видов металлов. Для чего еще больше наращивать экспорт этого сырья, если даже сами российские политики и эксперты все чаще говорят о XXI столетии как об эпохе \"ресурсных войн“? Тем более если учесть, что разведанные запасы нефти обеспечат нынешний уровень добычи лишь 18–25 лет, а разработка новых месторождений углеводородов становится все дороже? Не случайно, наверное, те же США и Канада не стремятся вводить в строй очередные месторождения, а консервируют их до будущих времен, даже испытывая текущий дефицит ресурсов. И лишь Россия хочет увеличивать производство на экспорт, расписываясь при этом в собственном промышленном бессилии.

В начале XXI века на российско-китайских рубежах складывается крайне тревожная ситуация. С российской стороны заметны дефицит трудовых ресурсов и избыток ресурсов природных. В любой нормальной стране (как на Аляске к примеру) государство заставляло бы добывающие компании повышать зарплату и обеспечивать работникам особо привлекательные условия труда, что помогло бы затормозить депопуляцию. Российские власти расписываются в своей неспособности заставить собственные фирмы проводить ответственную социальную политику и вместо этого приглашают китайцев. В нормальной стране регион стал бы стратегическим запасником природных богатств – у нас же его начинают осваивать силами чужаков. Аргументы о том, что противостоять китайскому влиянию в регионе невозможно, не выглядят органично в устах наших государственников, но используются повсеместно.

Между тем Восточная Азия – регион, отнюдь не свободный от геополитических противоречий. Бывший главный редактор журнала The Economist Билл Эммотт прямо называет его самым взрывоопасным в мире. Китай de facto является сегодня второй по мощи военной державой мира и против него складывается прочная японско-индийская \"ось“ (совершенно не замечаемая из Кремля). С большой осторожностью относятся к \"мирному возвышению“ КНР и в Сеуле. Не правильнее ли было бы хотя бы в равной степени интенсивно сотрудничать в освоении Дальнего Востока (если уж таково стратегическое решение) с теми региональными державами, которые могут рассматриваться как потенциальные противовесы \"единственной сверхдержаве Азии“?

На наш взгляд, Дальний Восток и Восточная Сибирь – важнейший резерв будущего развития России. Он понадобится нам тогда, когда (и если) российская элита все же сможет направить страну по пути эффективной индустриальной модернизации, по которому Китай идет уже 30 лет. Опыт Китая как раз и показывает, насколько важна для этого сырьевая база. Отдавая ее южному соседу, мы неявно признаем: \"новой индустриализации“ в стране нет и не предвидится. И пусть президент Д. Медведев мечтает о ней – действия премьер-министра В. Путина говорят о том, что эти мечты не сбудутся.