Земля и воля (письма c 7 соток)

12 миллионам российских крестьян выдали свидетельства о частной собственности на землю. Но бумажки эти мало что значат, и земля уходит «налево». В Подмосковье уже украли 1/3.

Иногда фантазирую: в 1985 году у нас в Химках каким-то чудом очутился нынешний супермаркет «Перекресток». С испанским окороком хамон и французским сыром бри. С сотней сортов колбас. С королевскими креветками. С папайей и манго. Наверно, половину собравшейся толпы — плачущую и хохочущую — развезли бы по психушкам. А вторая выстроилась бы в очередь на километр.

Увы, мы не в 1985-м живем — в 2009-м. «Чудо» насыщения рынка кончилось. Начались другие чудеса.

Наши старики, как древнегреческий Тантал, облизываются над яствами в том же супермаркете. Еды полно — денег нет. Дорого! Вторая беда — качество. Прилавки — красота. Но все, что подешевле, малосъедобно. Массовая фальсификация. Колбаса мясом не пахнет — соя вперемежку с субпродуктами. Рыба не копченая — крашеная. Фрукты — как деревяшку грызешь. Картошка красивая, крупная, но не рассыпчатая, неаппетитная. Хлеб и тот умудрились испортить. Последний раз настоящую, пахучую, «арнаутскую» булку в Стамбуле отведал… При всем этом 40% еды — импорт.

Видный аграрник В.А. Стародубцев приводит страшные цифры: за годы реформ заброшено 40 млн га пахотных земель из 120. Коров сохранилось 6 млн из 15. Работников в секторе из 10 млн осталось меньше двух. С цифрами не поспоришь, хотя с автором у меня серьезные идейные разногласия. До вооруженного конфликта дело доходило. В августе 1991 года Стародубцев был в ГКЧП, а я в «живом кольце» вокруг Белого дома. Стародубцев ищет решение в советском прошлом, а я отлично помню «колбасные» электрички из Калуги и поездки из Вологды в Москву за вологодским маслом. Причем ситуация с едой затягивалась как петля. В 1990 году я видел в Рязани очередь за вермишелью. В 1991-м сам встал за хлебом в хвост в Химках. Если бы тогда победила старая система во главе с Янаевым, у нас просто был бы голод, как в 21-м году.

Еще до перестройки я был как журналист в прославленном колхозе Стародубцева. Хозяйство — конфетка. А вокруг вопиющее тульское сельхозубожество. Соседи-руководители в один голос говорили, что Стародубцев — витрина области, что ему начальство во всем помогает: «Дай нам такое же снабжение»... Конечно, они не совсем были правы. Им надо было еще иметь такую же голову. Беда в том, что эта голова в колхозе за всех думала и решала. Совсем неинтересно было говорить со счастливыми «кадрами» Стародубцева — исполнители, наемники, не крестьяне, не хозяева. Может быть, в этом и была главная болезнь социалистического агросектора? Вот Стародубцев пишет: развалили не только слабые, но и сильные хозяйства, кормившие страну. Правильно пишет. Но разве его коллеги-«витрины» и «маяки», лидеры передовых хозяйств, скажем, в Подмосковье, не участвовали в этом развале? Не банкротили усердно свои хозяйства, не продавали землю, не предавали своих безропотных равнодушных односельчан, обогащаясь вместе с чиновниками и нуворишами? Все сгнило в той системе — и верхи, и низы. Можно ли было на ее месте создать что-то путевое? Да, можно было! Да, Россия упустила свой шанс!

Был в Болгарии. Ехали поездом через четыре страны. Больше всего бурьяна, хуже всех поля в России. Самая ухоженная земля — в Болгарии. Причем поля довольно крупные. Может, там колхозы сохранились? Ничего подобного. Произошла реституция — возвращение земли прежним владельцам. А поскольку до социализма страна была сугубо крестьянская, то получили землю крестьяне и их наследники. Я там не встретил безземельных. Ни одного. Продавать землю не запрещено, и цена вольная, рыночная, а не назначенная начальством. Но мало кто продает — заветный семейный капитал! Кто-то обрабатывает сам, кто-то сдает в аренду. Большинство же — в свободных кооперативах фермеров-собственников. Отсюда и крупные массивы. С мощной кукурузой, с рулонами сена в пленке, с красивыми коровами на ярко-зеленых выпасах.

Молодцы! Не то что мы: 12 миллионам крестьян и их наследникам выдали бумажки — свидетельства о частной собственности на паи и на этом успокоились. Землю в натуре не обмерили и не выделили. А так, пожалуйста, по закону делай с паем, что хочешь: обрабатывай, передавай наследникам, сдавай в аренду, продавай. Землю, которой у тебя нет. Но даже это, полуформальное право крестьян не дает покоя нашей «элите». Она уже, видимо, меж собой сговорилась — «паевизация» была ошибкой, земельные доли надо отобрать, отдать землю «крупным, эффективным собственникам». Не в аренду, нет, в полную собственность, чтобы дети-внуки владели. Посадить крестьянину на шею помещика-латифундиста.

Но черт бы вас побрал, паи не подарок, а возвращение исторического долга, причем частичное! Сколько процентов россиян имели землю в 1917—1928 годах? 85? 90? Так что по-хорошему при возвращении в капитализм не только селяне должны были получить землю, но и все граждане — земельные ваучеры, как предлагал Гавриил Попов. Ну ладно, мужикам-то хотя бы оставьте землю! Сейчас в большинстве областей они сдают паи в аренду своим хозяйствам или даже фирмам-инвесторам.

Получают арендную плату — зерно, сено — скотину свою кормят, дающую стране больше половины молока и мяса. Уже хорошо. А если сделать по уму, как Столыпин делал, — обмерить за казенный счет и выделить в натуре людям земельные наделы, многие стали бы фермерами, и было бы их у нас не 200 с чем-то тысяч, а миллиона два-три.

Весь мировой опыт за этот путь — за семейную ферму. В США их два миллиона и дают они 85% сельхозпродукции. Правда, размеры ферм большие — до тысячи га. За это наши идеологи нового феодализма цепляются: вот видите, и там латифундии! Но там техника позволяет семье обходиться почти без найма. При всем при этом фермер — не бедняга-единоличник, который в одиночку колотится на своих угодьях. Снабжение, сбыт — мощнейшая крестьянская кооперация, партнерские связи с банками, с биржами, с крупными фирмами. Но земелька и скот — извините — наши, крестьянские. Потому что в этой отрасли нужен ОДИН ХОЗЯИН, кровно заинтересованный в конечном результате и способный охватить взглядом свое хозяйство. Так рассуждают на Западе. Мы же своим уникальным «русским путем» прем в очередной исторический сикось-накось…

Решение о судьбе паев еще не принято наверху, а уже вовсю идет их «прихватизация». Все идет в ход: обман, запугивание, шантаж. Могут вызвать бабку-доярку в контору расписаться за матпомощь, а потом оказывается, что она свое свидетельство продала банкиру-миллиардеру Василию Бойко. И ведь вот что удивительно: еще ни одному крестьянину не удалось продать свой пай, допустим, под садовые участки горожанам. Ему закон говорит: твоя земля не выделена в натуре. Где он, твой пай? А банки и холдинги уже тысячи паев скупили — без выделения в натуре. В составе «АО» — целого совхоза. И кричи, пайщик, после этого сколько хочешь: «Я ничего не продавал и за продажу не голосовал — вот мое свидетельство!».

За последние годы крестьяне Московской области и ряда других регионов несколько раз пикетировали Кремль. В августе 2008-го стояли у Кутафьи с плакатами: «У меня украли землю. Я иду на прием к президенту». Не услышал их президент. В сентябре 2008-го 20 крестьян-пайщиков и их наследников в Красногорском районе объявили голодовку. Некоторых пришлось увозить в больницу.

Что на месте паев? В Подмосковье не меньше трети крестьянских гектаров, захваченных холдингами и банками, уже изменили назначение — пошли под застройку, под коттеджи. Забирали у крестьян даром или за копейки, продали «девелоперам» за рубли (было с чем Алексею Кузнецову, первому заму губернатора, эмигрировать в США). Вместо молока и мяса — замки и виллы. Ничего, нас Голландия прокормит. По площади она равна Московской области, по ВВП — треть России, а по экспорту сельхозпродукции — занимает второе место в мире после США. Голландия у моря землю отбирает, а «мы» — у крестьян.

Если и занимаются «крупные эффективные» аграрными делами, то лучше бы этого не делали. Вроде бы опыт — и зарубежный, и наш доказал: гигантомания в животноводстве обязательно боком выйдет. Нельзя, опасно стаскивать в «комплекс» тысячи животных. Особенно свиней. Дерьмо — тысячи тонн. Чтобы его превратить в нечто похожее на удобрение, надо здорово поработать. И за сколько километров возить его будете? Об опасности эпидемий уж не говорю. И тем не менее в Клементьеве Можайского района ЗАО «Тропарево» сгоношило очередной такой гигант. Вонища вокруг порой — хоть противогазы закупай для школы. Жидкую фракцию спускают в мелиорацию, оттуда — в речку Искону, в Москву-реку. Чего не сделаешь ради прогресса…

Но чаще покупают землю ради перепродажи. С природой не больно-то поспекулируешь: то зальет, то засушит, а то и вовсе заморозит… Только крестьянин-собственник хочет и может справляться со всеми этими напастями. Оставьте ему паи, верните украденные. Выделите наделы в натуре! Дайте реальное право распоряжаться своей землей. Вплоть до продажи по рыночной цене тому, кто даст дороже. Пропьет? А может, получит первоначальный капитал для малого бизнеса? С этими предложениями я обращался напрямую к Медведеву и Путину в «Новой» и других центральных газетах. Ответа не последовало.

В те же ворота стучались десятки других авторов, сотни людей и целых коллективов, результат тот же — разворовывание земли продолжается. Может быть, пора самим принимать какие-то меры? Например, создать оппозиционную партию «Наша земля». Электорат у нее побольше, чем 12 млн пайщиков. Потому что мы, россияне, действительно уникальная нация. Мы — крестьяне. Почти все. Слабость у нас такая национальная.

Об этом — в следующем письме.


* Об авторе. Никитин Александр Михайлович, 1930 г.р. Работал в областной газете «Кузбасс», собкором «Экономической газеты» по Сибири, «Известий» — по Северу и «Литературной газеты — по Нечерноземью. Постоянный автор «Новой газеты». Член президиума межрегионального общественного движения «Наша земля», целью которого является поддержка массового землепользования.