Сломанный меч: мы закупаем оружие у противника

Буквально каждая неделя приносит сообщения о новых планах закупки вооружения за рубежом. Принынешнем состоянии ОПК они действительно неизбежны. Однако параллельно формируется убеждение, что такая ситуация совершенно нормальна – и это уже гораздо хуже.

Основных аргументов у «импортеров» три. Во-первых, закупки вооружения «за бугром» не несут особых издержек. Во-вторых, разрабатывать и производить всю линейку современных вооружений на уровне лучших образцов физически невозможно. В-третьих, от импорта вооружений зависят все – даже США. Указывается, например, что в производстве 12 важнейших систем оружия, применявшихся в Ираке, включая ракету «Томагавк» и беспилотный самолет «Прeдатор», принимали участие 73 иностранные фирмы.

Выводы делаются соответствующие. Александр Храмчихин, заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа, в статье «ОПК для армии, а не наоборот» («Независимое военное обозрение») предполагает, что «по-видимому, необходимо снять ограничения на импорт вооружений и военной техники всех классов (кроме, естественно, того, что предназначено для стратегических ядерных сил, но в любом случае нам это никто и не продаст)… Для защиты страны должно приобретаться оружие, адекватное задачам, стоящим перед вооруженными силами. Где оно будет куплено – не имеет значения».

Начнем с того, что большинство примеров импорта вооружений в США вообще не имеют отношения к делу. Как правило, речь идет либо о ввозе комплектующих для экспортных версий американской техники, либо о лицензионном производстве, либо вообще о продукции гражданского назначения.

Впечатление же, что за длинными списками и круглыми цифрами скрываются большие объемы закупок, иллюзорно. Например, данные о 73 иностранных фирмах, задействованных в производстве 12 систем вооружения, попросту смехотворны – в производстве каждой сложной системы вооружения участвуют сотни компаний. При этом громадная часть поставок осуществляется «иностранцами» с принадлежащих им предприятий на территории США.

В действительности на внешнем рынке Пентагон расходует только 2% выделяемых ему ассигнований (в последние годы – от $0,5 млрд) – причем зарубежные расходы «пятиугольника» отнюдь не сводятся к закупке вооружений. Все остальные средства он тратит на содержание своих ВС, операции в Ираке и Афганистане, а также на закупки вооружений у национальных компаний.

В целом положение дел выглядит так. В 1990 году рекордный показатель импорта продукции военного назначения (ПВН — то есть вооружения, комплектующих к нему, технической документации и т.п.) в США составлял немногим более $470 млн, а к концу 90-х снизился до $262 млн в год. В «нулевых» цифры полезли вверх — в 2003 году объем экспорта поднялся до $3,27 млрд, к 2004-му – до $3,74 млрд, и в 2005-м — $3,5 млрд. В 2007 году реальный объем поставок составил $3,75 млрд, а объемы контрактов – $7,4 млрд (абсолютный рекорд).

Всего за указанный период по контрактам образовалась цифра в $20 млрд при реальных поставках в $13,9 млрд. Свидетельствует ли это о бурной «глобализации» оружейных Пентагона?

Нет, не свидетельствует. Во-первых, суммарные расходы США на закупку вооружения и военной техники (ВВТ) за период 2000-2007 зашкалили за $450 млрд, составляя обычно более $70 млрд в год, а в 2007 году достигнув $84 млрд. Таким образом, доля импорта обычно не превышала 5% от общего объема закупок.

Во-вторых, здесь речь идет о воюющей стране. Практически любая война вскрывает недостатки, требующие «пожарных» закупок ВВТ, пусть даже за рубежом. Между тем, начиная с 2003 года слово «пожарный» вдруг обрело для Пентагона совершенно конкретное содержание. Дело в том, что министр Дональд Рамсфелд решил позаимствовать идею-фикс многих отечественных «стратегов», сделав ставку на подвижную легкобронированную технику, поддержку авиации и дистанционное поражение. Это решение доставило иракским повстанцам море простого человеческого счастья.

Как следствие, американцы были вынуждены обратиться к поднаторевшему в контрпартизанских операциях Тель-Авиву. Тамошней оборонке заказали броню, динамическую защиту, бронетранспортеры с повышенной противоминной стойкостью, бронирование грузовиков и самоходные минометы, а также контейнерные прицельно-навигационные комплексы (поды) «Лайтнинг» для ВВС. В итоге Израиль внезапно оказался на четвертом месте в мире среди экспортеров вооружения. Американцы заключили контракты с местной оборонкой без малого на $3 млрд.

Однако лозунг «заграница нам поможет» отнюдь не стал лозунгом Пентагона. Уже в следующем году закупки ограничились миллиардом долларов, а Израиль вновь переместился на шестое место.

При этом отношение американцев к импорту продвинутых систем вооружения весьма показательно. Так, несмотря на давление насмотревшейся на горящие «Страйкеры» общественности в лице NBC и конгресса, Пентагон старательно уклонялся от закупок израильских систем активной защиты «Трофи», дожидаясь окончания собственных разработок. Равным образом в качестве головного производителя разработанного израильтянами пода «Лайтнинг» для американских ВВС быстро возник «Нортроп». Производством динамической защиты для тех же «Страйкеров», изначально разработанной израильской Rafael, занялась «Дженерал дайнэмикс». Такая вот «глобализация».

Даже относительно интернациональные закупки Пентагона имеют ряд особенностей. Американцы закупают конечные образцы и комплектующие почти исключительно у ближайших союзников или попросту сателлитов (Англии, Израиля, Японии и т.п.). Впрочем, даже здесь практикуются явные и неявные ограничения – США стараются не сдавать союзникам ничего такого, что вызвало бы затруднения у американской промышленности при необходимости быстро развернуть производство на своей территории.

Так, делать РЭБ для Ф-35 израильтянам не дали, хотя израильские средства радиоэлектронной борьбы заметно эффективнее американских. К тому же технологическая «зависимость» Штатов является взаимной – американские производители также поставляют комплектующие для вооружения контрагентов.

Что же касается ограниченных закупок в менее «правильных» странах вроде КНР, то речь идет о низкотехнологичных компонентах, наладить производство которых у себя американцы могут практически мгновенно. Иными словами, США «сбрасывают» производство того, что сами делать могут, но не хотят. Плюс закупки лицензий и технологий – но это естественно. Примерно в том же положении находился СССР, закупавший ограниченное количество ВВТ в пределах соцлагеря.

Впрочем, апологеты импорта заявляют, что США – это исключение из правил, СССР – патология, а страна, не являющаяся империей, не может позволить себе «независимую» оборонку. Что ж, посмотрим на страну умеренных масштабов – а именно на Францию.

ВВП Франции по паритету покупательной способности (ППС) – то есть фактическому размеру экономики – чуть меньше российского. Население меньше в 2,5 раза. Военные расходы в долларовом выражении практически одинаковы, но, пересчитав их по ППС, мы обнаружим, что реальные затраты Парижа на оборону вдвое уступают российским.

Каков результат? В первой половине «нулевых» доля импорта в общих закупках вооружения и военной техники составляла во Франции 5%. Сейчас она несколько выше, но не радикально. Существеннее расширились программы совместного производства военной техники – однако, во-первых, речь идет о взаимозависимом производстве с «обменом» комплектующими, во-вторых, в качестве компаньонов Парижа выступают ближайшие партнеры страны по ЕС. При этом военный «индивидуализм» Франции был прямо связан с необходимостью обеспечить политическую и экономическую независимость от США.

Еще более живописный пример – Швеция с ее 9 млн населения и ВВП, кратно уступающим российскому даже в долларовом выражении. В последнее время Стокгольм «либерализовал» свою закупочную политику, однако вплоть до середины 1990-х шведы ухитрялись самостоятельно производить практически весь спектр обычных вооружений (доля импорта чуть более 5%). И оружие скандинавов вовсе не было кучей хлама, а активно экспортировалось.

Впрочем, многие другие развитые страны куда более «либеральны» — у Англии, например, доля импорта в закупках ВВТ доходит до 15-20%, а у Испании – до 30%. Однако подавляющая часть импорта приходится на ближайших союзников. Кроме того, та же Англия в последние полвека никогда не пыталась играть самостоятельную роль – это фактически приложение к США. До последнего времени в той же ситуации находились немцы, итальянцы и др.

Теперь посмотрим на Россию. Очевидно, что никакие аналогии с США в нашем случае неуместны — наша ситуация диаметрально противоположна американской. Так, мы уже сейчас импортируем в разы больше, чем Франция и США – один только «Мистраль» съест около 10% суммы, заложенной на закупку ВВТ в 2009 году, а между тем, МО собирается продолжить закупку беспилотников и много чего еще. О комплектующих не приходится и говорить. В итоге фактическая доля импорта, по-видимому, уже сопоставима с британской.

При этом мы закупаем оружие и комплектующие у потенциального противника, который от нас никак не зависит (кстати, Франция громче всех требовала ввести санкции против России во время первой чеченской войны).

Если американцы живут по принципу «хайтек делаем сами, а производство низкотехнологичных компонентов сбрасываем, хотя можем их клепать без проблем», то у нас все ровно наоборот. Мы делаем примитив, а закупаем хайтек, который производить на приемлемом уровне не можем. Это принципиально иной уровень зависимости от вероятного противника. При этом «партнеры» вовсе не стремятся передавать нам новые технологии – вопреки всем надеждам МО. Так, по поводу сделки с «Мистралем» французы недвусмысленно намекают, что «передача таких технологий может быть относительно ограниченной».

Разумеется, можно кивать на зависимость Запада от экспорта нашего сырья. Однако эта зависимость глубоко асимметрична – мы сейчас не можем не продавать сырье, а вот западная оборонка вполне может обойтись без российского рынка.

Каковы издержки? Лучше всего о них говорит тот факт, что все сколько-нибудь амбициозные страны, импортирующие вооружение, всеми силами стараются избавиться от такого счастья. Так, Китай в последние годы целенаправленно снижает импорт ВВТ. Докризисная динамика оружейного импорта КНР выглядит чрезвычайно наглядно: в 2005 году контракты были заключены на сумму в $4,2 млрд, в 2006-м – $839 млн, в 2007-м — $306 млн. И речь идет не о текущем импорте, а именно о контрактах.

Равным образом, Индия упорно проводит в жизнь план «индианизации» своих закупок. По словам ее министра обороны, «такая страна, как Индия, просто не может зависеть от импорта вооружения». Иными словами, тезис о том, что «для защиты страны должно приобретаться лучшее оружие, а где оно будет куплено – не имеет значения», отнюдь не разделяется теми, кто это оружие действительно покупает.

Это неудивительно. Оружейный импорт на деле порождает целый Эверест издержек – технических, экономических и политических. При этом Россия – основной поставщик вооружения Индии и Китаю — и близко не располагала теми возможностями для «выкручивания рук» партнерам, какими располагает Запад.