Внутри власти зреет протест по отношению к самой себе

Внутри власти зреет уже плохо скрываемый протест по отношению к самой себе. Мы, конечно, не привыкли считать Конституционный суд

(КС), находящийся в почетной ссылке и «золотой клетке» в городе Санкт-Петербурге, властью. В нашем обыденном представлении власть персонифицирована, и называется она Путин В. В. Но, согласно основному закону, есть среди прочих орган конституционного правосудия с нешуточными полномочиями, правда, в последнее время несколько демонстративно умаляемыми. Не так давно без публичного и экспертного обсуждения было принято решение о том, что председатель КС более не избирается судьями из своего состава, а утверждается Советом федерации по представлению президента. Так вот, свой «марш несогласных» в границах конституционного правосудия устроил один из ветеранов КС – судья Анатолий Кононов. Он не просто выступил с особым мнением, но и поиронизировал по поводу сервильности суда, в котором он работает.

Конституционный суд вынес определение по делу о проверке конституционного закона «О собраниях, митингах, демонстрациях…», потребовав от местных властей, регулярно запрещающих все эти безобразия, приводить веские доводы в пользу своих решений. И в самом деле – у нас к Конституции относятся как к литературно-художественному произведению, немотивированно напыщенному, чему-то вроде «Рухнамы» или «Песни о Сиде». Между тем, нормы основного закона имеют прямое действие, то есть, попросту говоря, могут применяться без всяких там опосредующих их правовых актов. Согласно статье 18 Конституции, права и свободы человека и гражданина «определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления».

Давайте называть вещи своими именами. Если какой-нибудь условный Касьянов, Немцов или Милов хочет мирно пройтись под политическими лозунгами по улице Ленина города Усть-Урюпинска мимо градообразующего предприятия «Красная синька», нельзя перекрывать эту самую улицу под надуманным предлогом упразднения лужи, находящейся здесь непосредственно со времен Николая Кровавого. Несмотря на то, что власти всегда и везде так поступали. Характерный исторический пример: бульдозерная выставка 1974 года, разогнанная, соответственно, бульдозерами под предлогом внезапного благоустройства пустыря. Очень хочется повторять «опыт друзей», но Конституция не позволяет.

Что не устроило Кононова в решении коллег? Паллиативность, этакая альхеновская стыдливая позиция «и вашим, и нашим»: «любезно предлагаемый КС список возможных причин запрета массовых мероприятий», к примеру, «необходимость сохранения бесперебойного функционирования коммунальной и транспортной инфраструктуры» (все тот же сон – бульдозерная выставка!), применим абсолютно к любым ситуациям.

Позиция судьи Кононова понятна. Она просто честная и юридически чистая – без избыточной казуистики «с одной стороны, с другой стороны», которой страдает современное правоприменение, заточенное то под взятку, то под требование высшего начальства, то просто под политическую целесообразность, в результате чего происходит инфляция духа и буквы закона.

Что же – бывает. Удивительно другое: как ни подкупай честного профессионала, как ни предоставляй ему безразмерные кабинеты, обслуживание на уровне секретаря ЦК КПСС, дачи, которые соответствующему секретарю и не снились в самом сладком эротико-политическом сне, он все равно, зараза, прет против течения.

Апеллирует к Конституции. А ее, что сверху вниз, что снизу вверх читай – все одно и то же – «граждане РФ имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». Можно, конечно, говорить, что все эти несогласные шествия нарушают права и свободы других лиц, но в Конституции не содержится никаких таких прав и свобод, которые бы нарушались собраниями граждан. Право на жизнь? Право на труд? Право на распространение информации?

Прямолинейное чтение Конституции вообще занятие не для слабонервных. Потому что тогда становится понятным, что все рассуждения о тех или иных ограничениях для несознательных граждан, которые не дозрели до демократии, – всего лишь циничное нарушение их прав. Созрели они или не созрели – это вопрос для социальных психологов, политических философов, социологов, а не для камарильи придворных политологов, которые Конституцию не открывали за свою жизнь ни разу. Написано – «человек имеет право» – и дело с концом. Как требовали диссиденты и правозащитники недавних, но уже баснословных времен: «Соблюдайте советскую Конституцию».

Понятно, что советская Конституция не была приспособлена для практического применения. Но основной закон 1993 года для такого применения вполне себе приспособлен. Об этом и напоминает в своем особом мнении судья Кононов.

Все, буквально все в российской элите знают, что права нарушаются, цензура существует, политические решения отличаются высокой степенью произвольности и просятся на перо Гоголю Н. В. Нет такого олигарха и чиновника категории «А», который шепотом, запершись на госдаче, не ругал бы проводимый курс, который становится проблемой и для мирового сообщества, и для граждан страны. Только вот вслух, публично, никто об этом говорить не решается: круговая порука, хрупкое благосостояние, боязнь собственного народа, который считается бессмысленным и беспощадным, мешают нарушить невидимый договор, точнее заговор элит.Но что-то внутри этой системы раскачивается. Слышны подземные толчки. Есть просто честные люди вроде Кононова. А есть и те, кто прагматично начинает осознавать – чтобы выжить хотя бы в среднесрочной перспективе, нужно соскакивать с этого поезда, в топку которого уже скоро нечего будет подбрасывать.