Законы и чиновники превращают Россию в пустыню

Деревья не растут до небес, жаба не превращается в бабочку. И от российского парламента странно было бы ожидать вместо вот этого закона об охоте Декларацию прав и свобод зайцев и куропаток или Новейший завет, где оговаривались бы нормы общежития людей, зверей, птах, рыб в изменившемся мире — съежившемся, перенаселенном и пережившем смерть богов.

Мы и так в курсе, что соседям по планете не повезло с отщепенцами-приматами, выбившимися в люди. Тем не менее гулкая пустота этого закона-бубна — завораживает. Первое, что бросается в глаза, — не то, что в законе написано, а чего там кричаще нет. Это не из России китайские промысловики везут фурами отрубленные медвежьи ладошки? Это не у нас весной бьют беременных олених, одну за другой, одну за другой, в каждой — один-два теленка? Бьют с лодок, когда олени переправляются через реки. Бьют, не выходя из машин, в упор, когда они подходят к реке, не в силах поменять вековой маршрут. Это не у нас сейчас, в июле, народившихся оленят режут, как коллективный Ирод младенцев? Чтобы под водку, посолив, тут же съесть печень и сердечко. Это не у нас богатым туристам разрешают стрелять в медвежат из лука или арбалета, после чего подранки идут мстить людям? Это не у нас соболей убивают ядами и ногозахватывающими капканами? Это не у нас браконьерская охота — на краснокнижных животных, в заповедниках, с вертушек — есть стиль начальственной жизни, доблесть и удаль. Это не в России люди, получающие зарплату за защиту флоры и фауны, как правило, и есть главные организаторы начальничьих утех, шестерки, наливающие, наводящие мушку и сдирающие шкуры.

У нас ничего этого нет, поэтому закон — не об этом. Он не запрещает варварство. Он главным образом о деньгах, имущественных отношениях. О бизнесе, объектом которого становится лес и его обитатели.

Мартин Хайдеггер писал о существах, смотрящих на мир как на склад сырья, которое якобы только и мечтает о том, когда же люди переработают его в нечто более ценное. Деревья в древесину. Животных в мясо. С той поры, когда философ рассуждал об этом, мы существенно продвинулись вперед. (Кризис, кстати, помог еще эффективнее перерабатывать в нечто более ценное невозобновляемые ресурсы — тех же зверей из Красной книги.) Выведена целая общность людей, которая тупо смотрит на мир как на бесконечный источник того, что можно сожрать или трахнуть. Эти две опции установлены по умолчанию. Мир — это скотный двор, где человек с деньгами всему и всем хозяин. И вправе ни в чем себе не отказывать. И законы пишутся этими людьми под собственные потребности.

На скотном дворе, конечно, не очень уютно, зато все понятно и рационально, как при диалектическом материализме. Слабые — умирают; загнанных лошадей пристреливают; у кого нет денег, лузеры и лохи, подлежат осмеянию, как и все то, что не сожрать и не трахнуть; малонаселенные части родины можно затопить, чтобы продать энергию китайцам или им же сдать в аренду; старики и больные дети должны отойти в сторонку.

Это, безусловно, новые люди. Они, к примеру, не могут смотреть на кладбища, с которыми человечество как-то всегда уживалось. Вот сейчас Красноярск готовится к приезду В.В. Путина в Сибирский федеральный университет (СФУ).

Борются с традиционными бедами: чинят дороги (это выгоднее и легче, чем лечить дураков). Попутно обносят глухим двухметровым забором халупы стариков и древнее, ухоженное Николаевское кладбище, которые оказались некстати по пути следования премьерского кортежа в СФУ. Власти пояснили: вид на погост «не вполне эстетичен».

Это — из той же песни, что закон об охоте, коим не запрещается бить беременных. Цивилизация веками вырабатывала правила войны и охоты (охота — не война, это обращение с пленными). Новой общности эти правила не подходят, как и наши покойники.

Установление единого норматива «гуманности» капканов давалось людям с большим трудом. Кто полагал, что «гуманно» умерщвление животного не более чем за 30 секунд, кто опускал планочку любви к братьям меньшим, допуская агонию длительностью 5 минут. Договорились до двух минут. В Сибири однако от болевого шока и мороза зверь может помирать в капкане несколько суток.

В 90-х охотники заверяли брюссельских комиссаров, что вновь начнут ловить соболя дедовскими способами (есть деревянные ловушки мгновенного действия — плашки, кулемки, черканы), умерщвляющие зверьков без мучений, а также охотиться на соболей с ружьями и собаками. Недавно говорил с эвенкийским охотником Александром Семейкиным: с собаками уже почти никто не охотится — это слишком трудоемко, объезжать капканы проще. И никто, разумеется, и не подумал менять их на более «гуманные».

Ничего нового нам о нас новый закон об охоте не рассказал. Основная претензия к нему состоит даже не в том, что депутаты не отдают себе отчета, зачем и для чего Ной собрал на ковчег зоопарк. А в том, что депутаты не видят очевидного: мир, что мы знали, закончился. Скажем, Сибирь сегодня имеет очень мало общего с набором мифов о сибирском здоровье, которого мы продолжаем желать друг другу, о тайге, полной зверья и рыбы. Тайга опустела. Пойдешь на охоту или рыбалку — коры нажуешься. И живет-то у нас народу всего ничего, а повыбили зверье. Особенно копытных и боровую дичь. В лесах пусто, как на вокзалах утром первого января.

В почвах Сибири все больше песка, обитателей пустынь и жарких земель: каракуртов, богомолов. В Красноярске на проспекте Свободном, по которому помчится кортеж Путина, недавно в подвалах объявились невиданные прежде слизни сантиметров по 8 — 10. Таймень, ленок, хариус исчезают. Их замещают незнакомые нам рыбы. Они знакомы китайцам.

Прежний мир тает, как мороженое. На десятки километров от городов — китайские теплицы. И пустыри. Эти трудолюбивые люди не терпят конкурентов в освоении земель, поэтому там, где появляются, никакой живности, включая амеб, уже не сыскать. В заповедники, где еще теплится прежняя жизнь, китайцев не пускают. Там хозяйничают наши чиновники. Я далек от евангельских идеалов и с удовольствием ожидаю новостей об очередных инцидентах на барской охоте.

Им осталось принять еще один закон. Определить порядок, как им лететь на Марс, когда они убьют здесь всех зверей и птиц и получат всю прибыль.

Мир держится на слонах, слоны на черепахе, черепаха на скотче. Перебьем слонов, черепаху, и скотч отклеится.