Об исчезающих профессиях

Была в свое время шутка, что интеллигентный человек – это тот, кто может описать Мэрилин Монро с завязанными руками. То есть, способен, рисуя образы и давая определения, наполнять слова не эмоциями, а смыслом. Людей, которые умеют это делать, к сожалению, все меньше, а их дефицит непосредственным образом сказывается и на определениях, бытующих в нашем обороте. Стремительная потеря смысла вызывает девальвацию и самих определений.

Всякое общество имеет в своем составе категории людей, которые выполняют ту или иную общественную функцию. Правители, идеологи, воины, торговцы, ремесленники, крестьяне и так далее. И на определенном этапе развития общества разделение труда приводит к появлению профессии как узкоспециализированной общественной функции, которая востребована другими. Так вот, последнее время у меня начинает складываться ощущение, что в силу массовой потери смысла слов и подмены определений, целый ряд профессий в нашем обществе начинает отмирать.

Последние 8 – 9 месяцев я сверх меры общаюсь с опытными юристами, наобщался уже больше, чем за всю предыдущую жизнь. Романтический образ юриста и адвоката, мощного интеллектуала, живущий у меня в сознании благодаря образованию, воспитанию и мировой литературе, коему свойственны виртуозное владение статьями закона, остроумные толкования, неожиданные логические ходы, блестящее красноречие – бац! Кони, Плевако? Нет этого ничего. При этом юристы, с которыми общаюсь, повторюсь, опытные и эффективные. Не нужно быть Цицероном для эффективности. А нужно знать судью, точнее, его помощника, и уметь цепляться к процедурным закавыкам. Или, не дай Бог, знать адреса и слабые места присяжных. А, например, распространенное словосочетание «справедливый судья», на мой взгляд, вообще смысла не имеет в нормальном правосудии. Потому что личные качества судьи в цивилизованном обществе должны интересовать только его друзей и знакомых. Задача судьи – правильно квалифицировать и применить закон к казусу. И все. И мы надеемся, что присвоение звания «Судья» уже подтверждает квалификацию. А если начинают интересовать личные качества, то это уже не цивилизованный судья, а феодал, от расположения которого действительно много зависит. Способы добиться этого расположения разные, но это не правосудие. А уж если надзорные органы не интересуют случаи явно незаконных решений, и судья никакой ответственности в любом случае не несет, за исключением случаев нелояльности к вышестоящим, то система дезавуирует себя, как общественный институт. Так что профессия юриста, похоже, вымирает. Ремесленники от законодательства юристами называться не могут.

Общественный порядок… В самом начале перестройки я, тогда молодой руководитель, в подчинении которого оказался не только строительный блок, но и эксплуатационный, пытался на романтической волне хозрасчета продвинуть систему, при которой эксплуатационникам платили бы не за количество сделанных ремонтов, а за отсутствие претензий, то есть, чем меньше они на окончательном этапе работают, тем больше зарплата. По аналогии с системой на древнем Востоке, когда придворному врачу платили только в тот период, когда хан не нуждался в его услугах. Критерием оплаты являлся результат – здоровье хана. Для тех времен система оказалась революционной и не прошла, но критерий по результату у меня, по крайней мере, остался. При всей загруженности наших правоохранительных органов, они целью имеют количество уголовных дел, штрафов, проверок, посадок, освоенных субсидий, но никак не общественное спокойствие. В мирное время государственные функции носят инфраструктурный, то есть обслуживающий характер. И фамилии милицейских и прокурорских руководителей должны быть неизвестны общественности. Если обыватель не вспоминает о существовании полиции, это значит, что она работает хорошо.

И ей не зря платят деньги. А люди, которые всерьез отчитываются о своей деятельности технологическими показателями типа суммы штрафов или количеством задержанных, что есть только способы достижения основной задачи, не могут называться правоохранителями. Общественный покой и право не так охраняют, это должно быть целью, а не фоном. Я не против милиции и прокуратуры, я за точность названия профессии.

Чиновники… Тот же самый принцип. Не надо профессионалу-чиновнику докладывать о сумме освоенных бюджетов, надо, чтобы работало. Не зря говорят, что первый признак стабильности в обществе – низкая явка на выборы. Людям, при нормально работающей власти, совершенно все равно, кто организует им жизнь и пользуется за это некоторыми привилегиями. Мы начинаем замечать воздух только тогда, когда с ним что-то не в порядке. Представитель профессии «чиновник», в первую очередь, должен делать свою работу так, чтобы ни в коем случае не стать объектом внимания граждан (политический лидер – наоборот, но это другая профессия.). Потому что это внимание появляется только тогда, когда что-то не работает и избиратель недоволен. И если некачественные услуги бизнесмена приведут к переходу клиентов к конкуренту, то провал в предоставлении монопольных государственных услуг приводит к общественному недовольству чиновником, и, следовательно, властью.

Бизнесмены… Профессия предпринимателя предусматривает умение создать и поддерживать постоянно работающую систему, которая обеспечивает маржинальный оборот товаров и услуг, в идеале с минимальной затратой ресурсов и, как следствие, дает общественное благо, налоги в казну и работу гражданам. А у нас как-то все больше бизнесменом называется тот, кто ухватил, быстро продал и поделился. И вообще всякий, кто контролирует денежный поток, независимо от источника. А жаль профессию…

Учителя… Великая профессия… Когда-то, очень давно, я в течение двух лет учился в физтехе, который принимал победителей олимпиад со всей страны, отсеивая лучшие головы для науки. Тогда там работала оксфордская система тьюторов, то есть маленькие группы и личное внимание каждому ученику… Ну не может называться учителем и наставником тот, кто натаскивает на тестовую «угадайку» ЕГЭ, а в случае бесперспективности обучаемого продает ему результат! Чуть ли не основным доводом в пользу ЕГЭ недавно была предложена якобы коррупционная безопасность системы. Я поговорил с окружающими. В Москве ЕГЭ стоит 3 тыс. долларов. А по радио слышал, как проректор одного из престижных московских вузов рассказывал, что этим летом абитуриенты с оценкой по русскому языку 91 из 100 делают орфографические ошибки в заявлении о приеме.

Слесари-сантехники… Увидел информацию, что в Западном округе Москвы проводился конкурс слесарей-сантехников, по результатам которого из 13 собранных унитазов 5 протекли. А батарею без протечек не смог установить ни один. Уничтожение системы профтехучилищ, продиктованное убеждением, что, продавая сырье, можно не производить, привело к отмиранию и ряда рабочих профессий. Да что же мы делаем? Гламурные девки страну не накормят…

Увидел на улице микроавтобус с веселой наклейкой «Потерялся кот? Поищи его на моих колесах!» Остроумно. Я неоднократно разговаривал с людьми, воевавшими в локальных войнах, у них не легкое отношение к насилию. Они легко на него идут в силу необходимости, но не уважают тех, кто шутит на эти темы. Мне кажется, что отношение к насилию есть один из квалификационных признаков самой главной профессии – Человека. И чем больше мы радуемся чужой беде и проявляем равнодушие к собственному будущему, тем меньше в обществе профессионалов.