Апокалиптические приметы времени

При внимательном прочтении Откровения Иоанна Богослова упомянутых в книге животных можно рассмотреть как символы четырёх этапов в истории христианства

Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, написанное в I в. н.э., издавна приковывало к себе внимание людей, так как оно представляет собой единственную пророческую книгу Нового Завета, и в ней должны, по идее, содержаться предсказания о грядущих событиях. Вот почему начиная со II века н.э. и доныне не иссякают попытки разгадать тайну пророчеств Апокалипсиса. Этих попыток столь много, и они подчас столь причудливы, что иногда исследователя охватывает отчаяние. Но, тем не менее, Откровение перед нами, и какой-то смысл в нём должен быть.

Собственно, действие книги начинается с четвёртой главы, где описывается небесный престол Всевышнего и таинственная книга, запечатанная семью печатями, с которой «Агнец как бы закланный», в котором угадывается Иисус Христос, снимает одну за другой печати. На самом же престоле восседает Бог–Отец, а вокруг престола — двадцать четыре старца в белых одеждах с золотыми коронами на голове, согласно традиционному толкованию, символизирующие двенадцать апостолов Нового Завета и двенадцать патриархов Ветхого Завета, а также четыре таинственных животных. Вот им-то мы и посвятим наше эссе.

Тема четырёх животных, как и многие другие темы Апокалипсиса, имеет параллели в Ветхом Завете. Описание четырёх таинственных существ с лицами животных встречается в первой главе Книги пророка Иезекииля:

И я видел, и вот, бурный ветер шёл от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырёх животных…

Отметим, что в греческом переводе Ветхого Завета, известном как Септуагинта, эти четыре животных из первой главы Иезекииля названы теми же именами, что и четыре животных из четвёртой главы Апокалипсиса: телец («мосхос»), лев («леон»), человек («антропос») и орёл («этос»). В четвёртой главе Апокалипсиса животные описаны следующим образом:

И посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему.

Когда Иисус Христос («Лев из колена Иудина», он же «Агнец как бы закланный») снимает, согласно апокалиптическому повествованию, семь печатей с книги, лежащей перед престолом, то в снятии печатей каким-то образом участвуют вышеупомянутые животные. Вот, например, Агнец снимает первую печать, и в этот момент раздается голос первого животного, говорящего: «Иди и смотри», — и сразу появляется «конь белый, и на нём всадник, имеющий лук…».

Первое, что бросается в глаза, это то, что при снятии первых четырёх печатей появляются некие таинственные всадники на конях, соответственно, белого, огненно-рыжего, черного (в Синодальном переводе — «вороного») и зелёного (в Синодальном переводе — «бледного») цвета. При снятии остальных трёх печатей никаких всадников и коней не появляется и не звучат голоса животных.

Гравюра Гюстава Доре (Paul Gustave Doré, 1832–1883). Ричард Львиное Сердце со своими рыцарями преследует сарацин на побережье Яффы

Если со снятием каждой из семи печатей связать (что, на наш взгляд, представляется вполне логичным) открытие какого-то определённого исторического этапа в судьбе того учения, которое провозглашает Агнец (то есть христианства), то получается, что каждый из первых четырёх этапов развития христианства проходит под знаком какого-то из четырёх животных. Но в какой последовательности располагаются эти животные?

В четвёртой главе Откровения животные перечисляются в следующем порядке: лев, телец, человек и орёл. Однако в книге пророка Иезекииля эти же животные перечисляются в ином порядке: человек, лев, телец и орёл.

Попытаемся расположить животных так, чтобы учтён был и тот и другой порядок. И в том и в другом порядке орёл замыкает перечень. На третье место поставим человека, где он расположен согласно перечню, приводимому в четвёртой главе Апокалипсиса. На второе место поставим льва, следуя перечню пророка Иезекииля. Тогда на первом месте окажется телец, хотя ни в том ни в другом списке он этого места не занимает. Читатель, вероятно, спросит, зачем нам понадобился этот гибрид? Это, впрочем, станет ясно из дальнейшего.

Итак, орёл стоит на последнем, четвёртом месте. Из этого мы можем сделать вывод, что орёл как-то связан со снятием четвёртой печати, когда на сцену мировой истории появляется четвёртый конь, а именно, конь зелёный, или, согласно старославянскому и русскому переводу, «конь бледный»:

И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвёртого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя „смерть“; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвёртою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.

Этот эпизод из Апокалипсиса вдохновлял многих литераторов и живописцев, от Альбрехта Дюрера (Albrecht Dürer, 1471–1528) до Дмитрия Мережковского (1865–1941). Любопытно, что и знаменитый террорист-эсер Борис Савинков (1879–1925), в свободное от работы время баловавшийся литературой, назвал один из своих романов «Конь бледный».

Если снятие четвёртой печати связать с нашим временем, эпохой войн, революций и концлагерей (и этому времени соответствует орёл как хищная, хладнокровная и безжалостная птица), то снятию третьей печати соответствует начало предшествовавшей эпохи, то есть эпохи гуманизма.

Поскольку слово «гуманизм» происходит от латинского «homo» (человек), то логично было бы связать эпоху гуманизма с третьим животным, у которого «лице человека». Эпоха гуманизма, как известно, открывается трактатом Джованни Пико делла Мирандолы (Giovanni Pico della Mirandola, 1463–1494) «О достоинстве человека» и завершается Кантом (Immanuel Kant, 1724–1804), провозгласившим знаменитый нравственный императив, согласно которому человек должен быть всегда целью и никогда не использоваться в качестве средства.

Обычно считается, что между Кантом и Гегелем (Georg Wilhelm Friedrich Hegel, 1770–1831) нет разрыва эпох и мы, по привычке следуя Ленину (Владимир Ульянов, 1870–1924), усматриваем в них один из «источников марксизма» и объединяем их в рамках одного общего понятия: «немецкая классическая философия» (впрочем, охотно допускаю, что Ленин не был здесь чересчур оригинален). Но если присмотреться внимательнее, то мы увидим, что на Канте эпоха гуманизма заканчивается, а с Гегелем начинается какая-то новая эпоха, в качестве символа для которой очень хорошо подходит именно орёл. Не случайно Гегель, критикуя предшествующую немецкую философию (и имея в виду прежде всего Канта), называл её «плоской». Таким образом, Гегель намекал на то, что изобретённая им диалектика сообщила человеческой мысли новое, третье измерение. Отметим, что способность летать — это как раз то, что отличает орла от остальных трёх животных. Вспомним также, что кредо гуманизма сформулировал в своём «Очерке о человеке» английский поэт XVIII века Александр Поуп (Alexander Pope, 1688–1744): «Итак, знай лишь себя. Не пытайся горделиво проникнуть в тайны Божии. Подлинным предметом познания для человечества является сам человек». То есть Александр Поуп эксплицитно запрещает человеку совершать орлиные полёты в заоблачные сферы.

Итак, третье животное «с лицем человека» мы отождествили с эпохой гуманизма, то есть периодом с XV по XVIII вв. Осталось пристроить льва. И здесь нам на помощь должен прийти английский король Ричард Львиное Сердце (Richard the Lion Heart, 1157–1199), образ которого прекрасно характеризует эпоху, предшествовавшую гуманизму, а именно, Средневековье, эпоху рыцарства и схоластики. Этой эпохе сильного, процветающего, доминирующего христианства, эпохе крестовых походов, готических соборов и университетов из четырёх животных более всего подходит лев.

У нас ещё остался телец, традиционно воспринимаемый как жертвенное животное, символизирующее мученичество и святость. Это животное как нельзя лучше подходит в качестве иллюстрации к эпохе первоначального христианства — эпохе мучеников, жертв гонений на христиан в Римской, а затем в Персидской империи, и эпохе патристики — эпохе святых отцов и монахов-пустынников.

«Христианская \"Дирка\"» Генриха Семирадского. В I–III веках н.э. казнь преданием зверям применялась преимущественно для расправы с ранними христианами

Итак, четыре животных, как оказалось, хорошо подходят для характеристики четырёх этапов в истории христианства. Телец символизирует эпоху патристики, лев — эпоху схоластики, человек — эпоху гуманизма и орёл — эпоху нигилизма, то есть кризиса христианства. Впрочем, можно предположить, что большинство христиан, привыкших отождествлять четырех апокалиптических животных с четырьмя евангелистами (на Западе эта традиция восходит к «Толкованию на Апокалипсис» святого Викторина Петавийского, то есть к началу IV в.), с некоторым скептицизмом воспримут идею о том, что эти животные как-то связаны ещё и с четырьмя периодами европейской истории.

Эту статью я хотел бы завершить словами из толкования папы Григория I Великого (Gregorius Magnus, ок. 540–604) на Книгу пророка Иезекииля:

Ибо каждый избранный и совершенный в путях Божьих в одно и то же время и человек, и телец, и лев, и орёл. Ведь человек есть животное разумное. Телец обыкновенно приносится в жертву. Лев же — сильный зверь, как написано: Лев сильнейший из зверей, при встрече никого не испугается (Притч 30, 30). Орёл летает высоко и без вреда для глаз устремляет свой взор к солнечным лучам. Итак, каждый, кто обладает совершенным разумом, есть человек. И поскольку умерщвляет себя для похотей этого мира, то является тельцом. И является львом, потому что добровольным умерщвлением в стойкости своей против всех невзгод этого мира обладает неукротимым мужеством, о чем сказано: Праведник, как лев уповающий, не будет иметь страха (Притч 28, 1 — Вульгата). Поскольку же возвышенно созерцает небесное и вечное, он есть орел. Итак, поскольку праведник становится по уму человеком, по жертвенности умерщвления своего — тельцом, по неукротимому мужеству — львом, а по созерцанию — орлом, то этими животными может быть означен всякий совершенный человек. Это мы говорим, чтобы показать, что все сказанное о четырех животных относится и к каждому совершенному человеку.

Таким образом, хотя христианство и проходит последовательно четыре этапа развития и мировоззрение первых христиан во многом отличается от воззрений христиан средневековых, равно как современные христиане непохожи на христиан эпохи гуманизма, всё же в идеале христианство должно сочетать в себе всё лучшее, что было в каждой из четырёх перечисленных нами эпох. Впрочем, этот призыв — сочетать в себе всё лучшее — можно адресовать и всякому человеку, искренне стремящемуся к совершенству.