Нелепости российско-грузинской войны

Офицер грузинской армии Алик Бжания обратился к российским властям с просьбой о предоставлении ему политического убежища. Об этом сам офицер рассказал в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Российские спецслужбы уже подтвердили переход грузинского военного в Россию и обещают обнародовать запись его допроса.

Грустная, банальная, бессвязная история. Лейтенант грузинского флота, временами строитель, человек с вполне абхазской фамилией, бывший ученик сельской русской школы говорит сам себе: «А, надоело!» и идет через границу. Идет себе и идет вдалеке от редких постов прямиком к российским военным. Там беседа. И его отпускают через всю Россию к какому-то знакомому, даже не выпытывают Военную Тайну. А Великой Военной Тайны и нет, вроде: в Поти какие-то посудины времен Ноя и Ясона, на одной из которых служил лейтенант Бжания.

И вот он едет до Москвы и звонит нам на «Эхо». Если говорить о каком бы то ни было умысле, то вот он: посоветовали Алику Бжания сказать в СМИ, чтобы не трогали маму. Мало ли что придет в голову президенту Саакашвили, за которого Бжания когда-то голосовал? Вот и всё.

Тут так все неказисто и невероятно, что даже не удивляет, что российские органы так мирно с Аликом разговаривали и отпустили с миграционной бумажкой.

Нелепица времен российско-грузинских войн. Что это, все-таки? Замысловатая операция? Подстава? Вряд ли. Для этого Алик Бжания говорит слишком нескладно и незаученно, плохо помнит легенду, с трудом выковыривает из памяти название учебного заведения, морской то ли академии, то ли еще чего... Год поступления вычисляет на ходу. При этом, история невыдуманная, чему мы получили подтверждения. Не бросались же просто в какой-то провокационный омут!

Ну ладно, вот такой грустный Швейк. Резо Габриадзе мог бы славно сюжет использовать и развить. Интересно, будет ли кое-кто другой его развивать и использовать? Возможно. И не только сам Алик Бжания, которому посоветовали к нам пойти, чтобы маму не трогали. А как, и кто, вы узнаете, если вдруг услышите совершенно другие речи нашего меланхолического беглеца. Если вдруг он перестанет говорить о том, что нехорошо, когда автономии отделяются от страны, если «мишин бардак» превратиться в «преступный режим», если слова станут гладкими и в них наконец-то появится могучий политический мотив для просьбы об убежище.