Кто главнее: Владимир Медведев или Дмитрий Путин?

Прошел ровно год, как Дмитрий Медведев и Владимир Путин поделили между собой Кремль, Белый дом, страну. Страна, по данным социологов, по-прежнему считает, что настоящий президент — это премьер Путин (30%), а Медведева таковым считают лишь 12%. Еще 48% полагают, что у нас что-то вроде Владимира Владимировича Медведева или, если угодно, Дмитрия Анатольевича Путина, то есть правит дуумвират, в котором полномочия непонятно как поделены.

The New Times проанализировал, насколько эффективной оказалась такая двухголовая власть.

Стоит вспомнить: Путин, едва въехав в Кремль в 2000 году, отправил в нокдаун региональную фронду. Свой первый год в Кремле он отметил, избавившись от ельцинских силовиков — министра обороны Игоря Сергеева и главы МВД Владимира Рушайло. Медведев, напротив, едва успев дать согласие баллотироваться в президенты, предложил «сохранить» и Путина на должности премьера, и «дееспособность команды, сформированной действующим президентом». Никаких кадровых изменений на федеральном уровне с момента вступления Путина на пост премьера в мае 2008 года так и не случилось.

Правила игры

Медведев, правда, уволил довольно много глав регионов. Но только тех, с кем у прежней команды истекли «неформальные конт­ракты», уточняет причастный к формированию губернаторского корпуса сотрудник президентской администрации. По его словам, кандидатуры все равно согласовываются лично Путиным. Именно премьер предложил не торопиться с отставками таких тяжеловесов, как Юрий Лужков, Борис Громов, Эдуард Россель, Минтимер Шаймиев, Муртаза Рахимов и Сергей Дарькин. К тому же и роль полпредов президента в этом процессе при Медведеве сошла на нет. Ведь в ноябре Медведев запустил конституционную и политическую реформу, передав право выдвижения кандидатов в губернаторы возглавляемой Путиным «Единой России».

Когда в декабре нижняя палата с пулеметной скоростью приняла эти новации, а также удлиняющие президентский срок поправки к Конституции, элита окончательно уверовала в то, что в 2012 году Путин, по всей видимости, вернется в Кремль.
Конечно, у Медведева есть своя зона влияния — институциональные реформы. Однако первый пакет законов о противодействии коррупции вышел из Думы сильно усеченным. А либеральные жесты президента (интервью «Новой газете» или освобождение Светланы Бахминой) адресованы прежде всего вовне. Электорального влияния на этом не заработаешь. А вот в глазах Запада все это индикаторы, отражающие улучшение инвестиционного климата. Резервный фонд между тем стремительно тает, а правительство уже в следующем году намерено просить взаймы у Мирового банка и МВФ.

Поляна Путина

Путин, как и прежде, управляет внешней политикой. Частью на неформальном уровне: нелюбимый Медведевым министр иностранных дел Сергей Лавров — ставленник премьера. Часть внешнеполитических решений проходит через Совет безопасности, также возглавляемый его близким другом Николаем Патрушевым. Хотя сам Путин — редкий гость на традиционном субботнем конклаве Совета безопасности. Говорят, его сильно нервирует необходимость сидеть не во главе стола, а по правую руку от преемника.

Именно премьер солировал и в ходе авгус­товского военного конфликта с Грузией (военные тогда предпочли дождаться премь­ера из Пекина и только с его санкции двинули войска в Цхинвали), и в январской войне «Газпрома» с Украиной (с незабвенным «я не торгую ни газом, ни огурцами, ни салом, ничем»). Углеводородная дипломатия — целиком и полностью прерогатива премьера. Но не только. Когда читатели откроют этот номер The New Times, Путин будет в Токио обсуждать со своим японским коллегой Таро Асо проблему Курил и Корейского полуострова. Напротив, инициативы Медведева, презентованные, в частности, на апрельском саммите G20 в Лондоне, не встретили отклика ни в России, ни в странах Содружества, ни у главных «нефтегазовых» союзников — Германии и Италии.

Премьер почти безраздельно властвует в экономической сфере (о достижениях В.В. Путина на этом поприще подробно — на стр. 7). Традиционные понедельничные совещания с ключевыми министрами давно проходят в Белом доме, а не в Кремле. Несмотря на высокий градус полемики правительственных и кремлевских ньюсмейкеров, вклад президентского окружения в формирование пакета антикризисных мер неадекватно мал: собственно, правительством приняты только предложения кремлевской администрации по выдаче банкам субординированных кредитов.

План снижения налогов отвергнут. Ставка рефинансирования, как на этом настаивал Кремль, снижена, но лишь на 0,5%. Наконец, попытки Медведева и его подчиненных защитить мажоритарных акционеров «Норильского никеля» от запланированного вице-премьером Игорем Сечиным «огосударствления» компании, а владельца ООО «Базэл» Олега Дерипас­ку — от кредиторов, также пока не увенчались успехом.

Поляна Медведева

Во второй половине мая должны появиться первые из 13 готовящихся антикоррупционных указов Медведева. Создаваемая ими система декларирования и контроля имущества и доходов крупного и среднего чиновничества «завязана» на совет при президенте по противодействию коррупции и на кремлевское управление по кадровым вопросам и госнаградам. Именно сюда будут посылать декларации министры, губернаторы, правоохранители и судьи высших судов. В Кремле это считают весьма важным рычагом политического влияния.

Создаются и активизируются другие советы и комиссии при президенте. Эти органы включают руководителей профильных ведомств, и Медведев может давать им поручения напрямую, через голову премьера. Например, в Кремле хотят вернуть к жизни комиссию при президенте по противодействию экстремизму. Она по замыслу станет координировать соответствующую деятельность антиэкстремистских подразделений МВД, ФСБ и Генпрокуратуры. Руководителя комиссии (им станет, по всей видимости, генпрокурор Юрий Чайка) будет назначать Медведев.

Вообще глава государства обнаруживает умение договариваться с силовиками. В ФСБ, например, уверены, что в первую очередь именно окружению Медведева Рамзан Кадыров обязан и международной эскалацией дела против депутата Госдумы Адама Делимханова, обвиняемого в организации убийства Руслана Ямадаева, и возобновлением отмененного было режима контртеррористической операции в Чечне. Судя по всему, президент разделяет недоверие федеральных силовиков к чеченскому руководству.

Впрочем, и к московскому тоже. По слухам, Медведев нашел возможность встретиться лишь с двумя претендентами на освобожденный Владимиром Прониным пост начальника ГУВД Москвы — помощником министра внутренних дел Михаилом Ваничкиным и начальником ГУВД Воронежской области Олегом Хотиным. Замначальника ГУВД Москвы Александр Мельников, продвигавшийся Юрием Лужковым, такой, говорят, чести не удостоился.

Другой, уже действующий кремлевский квазисовещательный орган — президентский совет по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства — дал старт публичной атаке Кремля на руководство и статус госкорпораций. Ее хедлайнерами стали тот же Чайка и председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов. Пре­успевший, кстати, в установлении контроля над арбитражной вертикалью. Именно Иванову принадлежит смелая идея уравнять госкорпорации с обычными акционерными обществами, лишив их привилегий по распоряжению госсобственностью. Критике либо контрольному прессингу уже подверглись Агентство по страхованию вкладов, Фонд содействия реформированию ЖКХ и «Роснано».

Правило без исключений

Тандем Путина и Медведева ничуть не похож на бесконфликтное совместное правление человека и лабрадора. Но значит ли это, что Медведев в 2012 году намерен оспаривать у Путина порфиру? Сомнительно. Оба — члены одной команды. Команды топ-менеджеров и совладельцев закрытого акционерного общества «Российская Федерация». Шедевра в жанре public private partnership, не фигурирующего ни в одном реестре.

Дуумвиры интригуют друг против друга, их ставленники конфликтуют публично — такова корпоративная практика. Но Медведев понимает: не будь он другом Путина, в «Газпром», Белый дом и Кремль его, питерского юриста, не пустили бы дальше порога. Медведеву выпало вести сложнейший бизнес-проект — замещать пост и имперсонировать президента подразумеваемой страны. С помощью различных технологических ухищрений он, вероятно, пытается обосновать перед советом директоров заявку на увеличение причитающейся ему в виде бонуса доли в этой самой дорогой в мире корпоративной структуре.