Опиши мир страшнее, чем это сделал до тебя предыдущий оратор

Такая словесная игра, вроде «балды» или, иначе, «виселицы». 

Играют финансовые аналитики, политические журналисты, сетевые блоггеры с высоким рейтингом, и прочие люди крупного калибра. 

Правила игры просты: опиши окружающий мир страшнее, чем это сделал до тебя предыдущий оратор.  

Если предыдущий оратор сказал, что, наверное, будет дефолт - скажи, что дефолт обязательно будет, а следом будет голод. 

Если предыдущий оратор сказал, что грядут увольнения, повесь список предприятий, откуда все уже поуволены к жучиной бабушке. 

Если предыдущий оратор сказал, что заводы стоят, пообещай, что завтра они не только встанут, но еще повзрываются на фиг, а рабочие устроют вначале голодовку, потом революцию. 

Или сначала революцию, а потом голодовку - обычно события в такой последовательности происходят. 

Один добавляет буковку, за ним второй, и постепенно получается слово «кошмар». 

Кто сказал - «США»? 

Добавьте: американская военная угроза. 

Предыдущий оратор: всему миру. 

Вы: не позже, чем через пять лет. 

Предыдущий оратор: будет задействовано ядерное оружие. 

Вы: упс... 

Вы проиграли. 

Собственно, нет - вы проиграли раунд, поскольку мировая война еще не началась, а финансовый кризис не настолько развернулся, чтобы запретить за отсутствием финансирования вас и ваши газеты. Можете начинать по новой. 

К тому же вы не врете. Все так и есть, как вы рассказываете. 

- Уволили несколько сотен журналистов! 

- И менеджеров среднего звена! 

- И сталеваров! 

- И милиционеров! 

- Туда им и дорога! 

- Упс... 

Все это действительно происходит - и кризис, и увольнения, и заводы встают, и даже мировой войной в воздухе несколько пованивает... Но тем, кто хочет иметь крепкие нервы и все равно ни черта не понимает в тех вопросах, в которых разбираетесь вы, лучше б вас вообще не читать и не слушать. 

Потому, что вы, в принципе, не картину объективную даете, вы уж простите меня. Вы играете - кто быстрее сложит слово из четырех букв, начиная с «ж». Кто сегодня знает больше страшного? 

Работа у вас такая - пугать. Но друг друга вы давно не боитесь, вы осваивали слишком похожие методы написания страшилок. К тому же, вы имеете светлый ум, обширное образование, и все-таки вы понимаете, что до конца света еще довольно далеко. 

Так что, пугаете вы друг друга, а получается, что пугаются люди совершенно посторонние, невинные души, которые не знаю терминов, и не умеют анализировать графики роста и падения производства, и ничего толком не знают про политику, но чувствуют - что-то сильно не так! 

А напугать домохозяйку несложно. 

Вообще-то в нашей стране, насколько мне говорит мой опыт, самые пугающие заголовки - это такие: 

«Правительство гарантирует - голода не будет!» 

Я женщина простая и малограмотная - после таких громких заявлений меня так и тянет на поля сажать картошку на всякий случай. 

Еще неприятно вот такое: «Пенсионеры не пострадают от грядущего кризиса!» Ну... вы сами знаете, да. 

Иногда, конечно, прямо так и пишут: «Россия переживет новый 1998 год» - ой мамочки, сразу сухари сушить чего-то захотелось... хотя какой, собственно, повод для паники? Во-первых, в заголовке сказано: ПЕРЕЖИВЕТ. Вот если б там было сказано: «НЕ переживет» - тогда можно было б уже задуматься о посеве зерновых на даче и поселении курей на балконе. 

И что там было такого уж страшного в том 1998 году?

Было неприятно, ничего хорошего не было, но... деревнями не вымирали? Нет. По улицам трупы не собирали? Нет. Лично мы пили портвейн, учились понемногу в вузах, а кто-то уже во всю работал, делал свои первые успехи, мы были юными, жили, не страшась, и надеялись, что войны все-таки не случиться. Ее и не случилось. 

Тогда, наверное, мы не так далеко ушли от первых кризисов, от тех, когда - помните? - утром тебе дают стипендию на астрономическую сумму, а вечером ты, посетив хозяйственный магазин на предмет стирального порошка для себя и для соседок, выясняешь, что ровно две пачки его на эту стипендию ты и купишь. 

1993 год, помните, да? 

Так что тот 1998 не успел нас сильно-то перепугать - не жили богато, не фиг и начинать, сказало население, и закурило бог знает что, потому, что сигарет в продаже, как вы помните, за разумные деньги не было. 

Я не знаю, что мы закурим теперь, но надо покурить чего-нибудь такого, чтобы не разучиться смеяться - иначе каюк. Мы слишком долго жили в относительно комфортных условиях. Сейчас будет сложно. По крайней мере, нам. Теткам. 

Чего боится тетка, чего боится домохозяйка? Ухудшения жизненного уровня. Она уже знает - если в магазинах не дай Бог что-то подорожало, это может обернуться в дальнейшем непредсказуемо. 

А ведь уже привыкли, что в магазинах лежат продукты; причем, какие нужно, а не какие завезли. Что нет никаких проблем купить вещи - если ты хочешь одеться, чтоб было аккуратно и удобно, а не на подиум. Чтобы не было мыслей о том, на что оставить денег - на проезд или на сигареты - и чтоб не пришлось вспоминать, что курить вредно, ходить пешком - полезно, а последнее потрачено вчера на дефицитную сметану. И чтобы не стояли за этой сметаной с утра до вечера - а продавщицы жуликоватые не разводили бы ее водой. 

И чтобы наши дети ели то, что для них полезно и вкусно, а не лапшевник с колбасой из нажористой целлюлозы. Чтобы были фрукты круглый год. Чтобы была работа с зарплатой и по телевизору кино - а не «Лебединое озеро». 

И чтобы бабушки и дедушки умирали от старости и в постели, а не на улице и от голода. 

Но, вроде бы, все в порядке. Главное - не читать новости и не слушать мужчин! Удивительные существа мужчины - кого не спроси, будет ли война, каждый почти начинает с энтузиазмом кивать: «Будет, будет, да еще и как!» 

Наверное, им скучно, тем более, что скоро придет страшная безработица, и всех поест раньше, чем война. 

А, может, обойдется? 

Ведь все нормально, деньги платят, магазины работают... 

«... И тут домохозяйка остановилась и внимательно присмотрелась к дому на противоположной стороне улицы. Что-то с ним было не так. Она прищурилась и даже немного шагнула на проезжую часть. 

Так и есть! Так и есть! Два, нет - три! Три магазина! Один торговал джинсами, второй - обувью, а третий всем подряд - три этих магазина были закрыты, и вывески их - сняты, и окна их, и двери затянуты были черными жалюзи. 

«Ой, мамочки, начинается...» - ужаснувшись, прошептала домохозяйка...» 

Она стоит, маленькая и нелепая, под виселицей, на которой несколько великих умов старательно и по очереди повесили надежду на жизнь и будущее. 

Она стоит, задрав голову, и пытается рассмотреть, кто там? Ее страна? Она сама? Или это просто чучело-пугало? 

Кто?

Наталья Кириченко