Почему \"зеленые бумажки\" ценятся так дорого?

Премьер В.В. Путин назвал «уродливыми и несправедливыми» оценки, которые фондовый рынок выставляет российской экономике. Заявление важное, ибо отражает представления премьера об экономической уродливости и экономической справедливости. 

Представления эти коренятся в советском невежестве, которое искренне не понимает, почему «зеленые бумажки», за которыми ничего нет материального, ценятся так дорого, а советский рубль, за которым гора природных ресурсов — так дешево.

Несправедливо! 

Если всерьез, то беда в том, что деньги и акции — явление совершенно иной природы, нежели кажется воспитанным в материалистической традиции нашим экономическим мудрецам. 

Деньги с самой глубокой древности и тем более в наши дни — это прежде всего а) условность и б) доверие. Жизнерадостные идиоты долбят согражданам по телевизору, что напечатать бумажку в 100 долларов стоит 7 центов. Значит, такова ей и цена на самом деле! Скоро зажравшаяся Америка захлебнется в своем зеленом дерьме, и мир, наконец, вздохнет с облегчением.

Бурные, продолжительные аплодисменты.

Постойте. А сколько «на самом деле» стоит такая условность, как желтый инертный металл, из которого вождь мирового пролетариата грозился отливать унитазы? Чего в данном металле такого особенно ценного? А ракушка каури? А собольи или куньи шкурки (в славянской Хорватии деньги вплоть до перехода на евро назывались кунами)? А рубль? Да черт их знает, сколько. Условность же. К зеленой бумажке ценой в семь центов помимо стоящей за ней матчасти прицеплен еще вагон такой нематериальной ценности как доверие. И совершенно невозможно сказать, сколько этот вагон весит. Кому-то кажется — ноль, а кому-то — несколько триллионов. Первые вам приведут массу самых разнообразных весомых доводов, а вторые — всего один, но зато неубиенный: мир эти бумажки берет и принимает. Именно в объеме триллионов. Значит, примерно столько это доверие и стоит. До той поры, пока оно есть. Ну а если его вдруг не станет, то… 

То что? Для того на самом деле и существуют финансовые рынки, чтобы у тех, кто играется печатным станком, был независимый сигнал о реальной стоимости его бумажек.

Патриотически настроенные граждане, на словах демонстрируя прямо-таки физиологическое отвращение к зеленым испражнениям дядюшки Сэма, в реальной практике почему-то ломятся в обменные пункты, чтобы обменять наши крепкие, обеспеченные медом, пенькой, воском и мехами рубли на эту глобалистскую мерзость. С чего бы? Если отбросить словесную шелуху, то по одной-единственной причине: они тоже ловят сигнал рынка и ВЕРЯТ, что доллар, при всех его недостатках, в ближайшем будущем будет стоять на ножках чуть крепче, чем рубль. А там увидим. Этот уродливый и несправедливый процесс будет продолжаться до тех пор, пока рынок — а через него и граждан — не удастся убедить, что рубль достоин такого же (а лучше бы — большего) доверия.

Доверие есть категория нематериальная, а посему жизнерадостным идиотам от экономики недоступная. Как недоступна для них и суть фондового рынка, который, по существу, только тем и занимается, что решает, бумаги каких стран, производителей и секторов заслуживают большего доверия, а какие — меньшего. Биржевые спекулянты (отборная, между нами говоря, сволочь) ежедневно взвешивают риски и потенциальную прибыльность акций, отвечая за точность оценки своим карманом и карманом своего клиента. С точки зрения материалистически мыслящего патриота, они не производят никакой пользы, кроме вреда. С точки же зрения непредвзятого экономиста, они производят ценный нематериальный продукт: актуальное представление о том, куда и сколько следует инвестировать денег, какое направление перспективное, а какое тупиковое. В некотором смысле стихийный Госплан на самофинансировании.

О да, они выдувают пузыри, стадом бросаясь туда, где им мерещится выгода. Поднимая, скажем, стоимость Майкрософта или Гугла до 90 миллиардов у.е. и зачем-то накачивая деньгами эту почти эфемерную отрасль. Что, в конечном счете, оказывается очень правильным, ибо для развития человечества эфемерные информационные технологии значат больше, чем материальные нефть и уголь. Углеводороды рано или поздно иссякнут, перескочить на энергосберегающие технологии до этого скорбного момента без информационного обмена и компьютеров можно и не успеть. А ведь хотелось бы.

Потом, понятно, пузырь лопнет, и те из фондовых спекулянтов, что не выбросились из окошка со 101-го этажа, столь же быстро перейдут в другие, еще более прогрессивные и обещающие большие заработки сектора и отрасли. Какие именно — Бог весть. Меж тем сначала вздувшийся, а потом слегка просевший IT-сектор уже сформировался и пребудет теперь во веки веков — спасибо подкормившей его бирже. По этой простой причине патриотические мудрецы, пророчащие скорую смерть Америке и доллару, слегка торопятся. 

Может, Америка как лидер мировой экономики и вправду сдуется, как пообещал нам премьер В. Путин 9 сентября. Посмотрим. Но не менее вероятен и противоположный вариант: в еще больше степени сдуются переоцененные пузыри сырьевых экономик, потому что на фоне глобального кризиса наиболее вероятным направлением бегства кажется как раз переориентация на еще более высокие технологии, на материало- и энергосбережение. 

Как вы думаете, переход на энергосберегающее производство реализуется раньше где — в обстоятельных России и Китае с их солидной сырьевой валютой или в легковесных США и Японии, где не деньги, а фу-фу и биржа впустую гоняет воздух?

Фондовый рынок в некотором смысле заменяет собой и Центральную избирательную комиссию. Разница в том, что люди на нем голосуют куда как ответственнее, ибо отвечают за результат деньгами. Избиратель, в сущности, тот же самый, не умнее и не глупее, только на бирже он ясно сознает зависимость между сегодняшним своим голосованием через кнопку «купи/продай» и завтрашней расходной ведомостью. Поэтому его несколько трудней провести на мякине. Даже если мякина самая отборно-патриотическая и разносят ее такие одаренные коммивояжеры как В.В. Путин и В.В.

Жириновский. 

Как раз это и злит нашего премьер-министра. Ведь как просто можно было бы решить проблему! Назначь председателем биржи В.Е. Чурова — через две недели индексы подрастут на 98.5%. Что мы, меж собой по-государственному не договоримся, что ли? А то ведь приходится заставлять ВЭБ тратить казну на покупку падающих акций, чтобы поддержать курс и сделать вид. Акции, подлые, чуть подскочат на покупке, а потом опять падают пуще прежнего. Превращая затраченные средства в золу. Собственно, об этом и печалится В.В. Путин, когда подчеркивает несправедливость ситуации. Куда годится, если решение о том, продавать или покупать российские бумаги, принимается за пределами России (подозрительными людьми, у которых есть деньги). Вот если бы мы сами решали, что кому продавать и по какой цене — это было бы справедливо. Но тогда, строго говоря, никакого ВЭБа не требуется. Да и денег тоже. Вполне достаточно будет одного В.Е. Чурова.

Представляете, какая экономия государственных средств? Совсем, как в СССР.

Сочувствую. Действительно, обидно. Эти, за рубежом, что хотят, то и делают. А наши, вместо того чтобы поддержать и дать отпор, почему-то в кустах отсиживаются. Почему бы настоящим патриотам не купить, скажем, бумаги государственной корпорации «Роснефть» (бывший ЮКОС), которые в 2006 г. на «народном IPO» родина продала согражданам по 200 рублей за штуку, а теперь предлагает купить обратно за 100? Или акции ВТБ — шли по гривеннику, а теперь — три копейки в базарный день. 

Чего они жмутся-то?! Подумаешь, получил в два раза меньше, чем вложил. Зато помог хорошему человеку И.В. Сечину, настоящему патриоту «Роснефти». Не так уж мало для нынешних времен всеобщего скептицизма и бездуховности.

Или, может, (страшно подумать!) у российских граждан что-то не так с доверием к экономическому курсу премьера В.В. Путина и его надежных товарищей, купивших «Юганскнефтегаз» через рюмочную в Твери? Может, кто-то из обладающих рублевыми активами сограждан позволил себе усомниться в «стратегии 2020», которая слишком напоминает план построения коммунизма к 1980 году? Нет, нет, что вы. Такое и помыслить невозможно. Весь российский народ, как единое целое, вручил В.В. Путину мандат доверия на продолжение и преемственность его единственно верного курса. О чем нас известил упоминавшийся выше В.Е. Чуров. Какие могут быть вопросы. Голосование на выборах было честным и справедливым. Значит, голосование на бирже несправедливо и уродливо. Как же иначе.

Только слепой не видит разницы между «совком» и современностью: тогда лозунг был «Планы партии — планы народа!», а сегодня совсем другое дело — «План Путина — план народа!» Гораздо конкретнее и оптимистичней.

Но почему-то не верят, сволочи. Чего им еще надо? 

Сами рассудите, возмущается премьер-министр, как такое может быть, чтобы фондовая капитализация корпорации была ниже, чем стоимость ее наличных материальных активов?!

Как говаривал Козьма Прутков, отечески разъясняю: еще как может быть. Например, вы купили Мерседес за 100 тыс. у.е. Еще за 10 тысяч договорились перебросить его вертолетом в Васюганские болота. И там благополучно уронили километрах в трехстах от ближайшей дороги. При таком раскладе будет довольно трудно втюхать обновку местным оленеводам за справедливую цену в 110 тысяч. Может, три-четыре куньи шкурки они в обмен и предложат… Или это уже не будет «справедливой ценой»?

Здесь как посмотреть. К стоимости материального актива (которая сама по себе тоже весьма условна) добавилась стоимость нематериальных талантов менеджера, который заказывал вертолет и обеспечивал логистику. В отдельных случаях она бывает сильно отрицательной. А рынок — что рынок? Он всего лишь зеркало. Иной раз такое отразится — на ночь лучше и не смотреть. Лучше крикнуть: «Врешь ты, мерзкое стекло!» и ножкой топнуть.

Как же так несправедливо получается, что дутый американский рынок, который во всем виноват, за год просел на 40%, а российский, такой надежный и удалой, который призван был стать тихой гаванью для мировых финансов, всего за полгода с индекса в 2400 единиц съехал до 600 — то есть в четыре раза?! Заметно глубже, чем любая другая экономика стран БРИК. Не иначе, американцы кризис нарочно устроили. Нам назло. Ведь это они же не дали нам коммунизм построить, правда? Они, волки позорные, и трение изобрели — специально, чтобы мы не смогли осчастливить человечество самой прогрессивной моделью вечного двигателя. 

Гореть им в геенне огненной, анафема!

Да, чуть не забыл. Тут вот еще какая неприятность. На фоне поучительных рассуждений премьера о несправедливых ценах народонаселение, неровен час, может задуматься о том, какова же была «справедливая цена» того же «Юганскнефтегаза» в момент его антинародной приватизации, когда нефть стоила 10 долларов за баррель, буровые выглядели, как горы ржавого железа, а мастера пропивали последний полушубок. 

Приходилось мне бывать в тех местах на излете советской эпохи. Крайне уродливое и несправедливое было зрелище. Совершенно правильно советская власть тогда не позволяла гражданам заглянуть в зеркальце реальной экономической оценки. 

Благодаря этой заботе мы жили, не тужили, были впереди планеты всей. Сплачивались вокруг руководящей и направляющей силы, давали отпор посягательствам. Неустанно вели счет победам: от Новочеркасска и Праги до Афганистана и Польши. Особенно это здорово выходило у тех, кто кормился из спецраспределителя. 

Похоже, по тем счастливым временам и скучает в душе наш всенародный премьер-министр. А то всякие биржевики себе стали много позволять: ты, мол, дорогой товарищ, взвешен. И, знаешь ли, найден легким. Извини, ничего личного.

Закрыть бы эту поганую биржу к чертовой матери — как орудие идеологической и экономической диверсии. В виду обострения классовой борьбы по мере удвоения ВВП.

С Чавесом — так уж с Чавесом.

Дмитрий Орешкин