После избрания Обамы отношения России с Кавказом вновь обострятся?

Югоосетинские события ознаменовали собой решительную смену ориентиров в политике России, соответственно – качественную трансформацию геополитической ситуации в регионе Большого Кавказа. Стала очевидной необходимость выработки новой стратегии, как минимум – на Кавказе, что, разумеется, влечет за собой изменения и на других направлениях. Складывается принципиально иная геополитическая ситуация и стратегическая перспектива. Проблемы и вопросы, на которые мы попытаемся ответить, следующие: каковы стратегический и геополитический контексты появления новых государств на Кавказе? Чего ждать (нам в России и на Кавказе) от нового президента США? Каковы слабые звенья в политике России в регионе, и какие факторы могут подорвать позиции страны на Кавказе? Либеральная пресса еще недавно была полна статей, в которых подвергалась сомнению новая политика на Кавказе: «К чему нам маленькие Абхазия и Южная Осетия, и не лучше ли было не ссориться с Западом?» – вот вопросы, отражающие скрытую суть этой публики, обслуживающей интересы компрадорского капитала России.

Это признаки того скрытого саботажа нового национально ориентированного курса России, контуры которого мы воочию видели в Южной Осетии. Еще не раз аукнется такая двойственность внутри страны, и мы постараемся развеять сомнения относительно ново-«старых» вызовов для России, которые актуализируются в связи с событиями на Кавказе.

Как показывают соцопросы, около 15-20% российского населения все еще сомневаются в необходимости вмешательства России в события на Кавказе. На алтарь позитивных сигналов с Запада (всего лишь сигналов, а не реальных полезных дел) отечественные западники готовы выложить очень много козырей. Ибо их (и сообщества, с коим они себя идентифицируют) благополучие в немалой степени связано с Западом: счета, учеба детей, отдых, недвижимость и пр. Эта публика не желает понять и принять правду абхазцев и южных осетин (историческую, нравственную, политико-юридическую), вновь и вновь повторяя основательно обветшавшие аргументы о территориальной целостности Грузии. Они все еще пугают Кремль чеченским, а в будущем и дагестанским (ингушским, кабардинским и пр.) сепаратизмами, не понимая культуру и ментальность народов Северного Кавказа. В регионе установка на сецессию – это лишь удел очень узкого круга людей (не более 5-10% опрошенных в нескольких республиках), не понимающих всех последствий отделения или обозленных на действия силовых структур и правоохранителей.

Прошли времена политического романтизма, когда можно было грезить «свободой и независимостью». Рамзан Кадыров тысячу раз прав отвечая резкой отповедью на заботу Маккейна–Чейни о судьбе чеченской независимости. Антиисламская природа всей геополитической доктрины США очевидна для мусульман и экспертного сообщества в регионе. На улице не 90-е годы прошлого века, а постсентябрьская (2001) эпоха строительства новой глобальной империи. Слишком много фактов далеко не бескорыстной, и даже где- то циничной, борьбы Запада «за демократию и права человека» не позволяют строить иллюзии относительно будущих судеб Кавказа в целом и российского Кавказа в частности в том случае, если ситуация в регионе будет развиваться по американскому сценарию.

Геополитическая сторона вопроса заключается в том, что отсутствие реакции России на вторжение в Южную Осетию означало бы успешное продолжение строительства «Санитарного кордона» вокруг России, решительное ослабления геополитических позиций нашей страны в регионе Большого Кавказа, а в перспективе – и Причерноморья. Вассальные (международные) структуры США, типа ГУАМ, прозападный дрейф Еревана, ясно обозначившийся в последние годы (в силу двойственности политики Москвы на Кавказе до последнего времени) усилился бы вдвойне. Баку также сделал бы для себя далеко идущие выводы. Прецедент со сдачей Южной Осетии был бы использован и в будущих «спорах» вокруг Абхазии, со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для позиций России в Причерноморье.

Если иметь в виду речи некоторых высших чинов из военно-политической элиты США, вроде главы европейского командования вооруженных сил США генерала Джеймса Джонса, и установки ряда служебных документов Пентагона и Госдепа, разработанных при неоконсерваторах начиная еще с 1990 года, косвенно касающихся и Кавказско-Каспийского региона и Центральной Азии, то не остается сомнений: Грузия, всего лишь «плацдарм» для ударов по Ирану и «инструмент» дестабилизации Северного Кавказа с перспективой выхода США к Каспию. Такова вожделенная мечта англо-американского истэблишмента, и здесь Северный Кавказ должен сыграть роль бикфордова шнура для запуска сценария вытеснения России из региона.

Изменится ли политика США в отношении России и Кавказско-Каспийского региона и, шире, исламского мира после победы Обамы? В 2000–2008 годах неоконсерваторы из группировки Буша–Чейни использовали концепцию «Глобального господства», однако сейчас США берут на вооружение качественно иную концепцию американской политики в мире, давно озвучиваемую патриархом англо-американской стратегии Збигневом Бжезинским. Суть новой концепции: «глобальное лидерство вместо мирового господства». Именно – лидерство, предполагающее некие нравственные аспекты в политике. Лидерство не завоевывается силой, а только примером. Сила лишь венчает целый этап или эпоху «разрыхления» общественного мнения, ослабления «воспитуемых» (то есть «недемократических, согласно их мнению) государств и их элит. Лишь со странами пресловутой «Оси зла» разговор короткий.

Концепции «лидерства» и «господства» не различаются по стратегическим целям и ценностям. Отличия только в методах, и то не столь существенные. Единомышленники (а то и просто ученики Бжезинского) – важная часть «мозгового центра» в команде Обамы, который разбудил в американцах утраченные надежды и воспоминания о президентстве Джона Кеннеди.

АДМИНИСТРАЦИЯ ОБАМЫ ПРОДОЛЖИТ ПОЛИТИКУ ВЫКРУЧИВАНИЯ РУК

Но как же собирается Обама обеспечить глобальное лидерство для США? Какими методами и «технологиями»? Очевидно, в основе новой тактики будет лежать еще более изощренная работа с общественным мнением, канализация пассионарной энергии радикального ислама в безопасное для США, но опасное для Китая и России русло. По всей вероятности, будет сдан в архив или подвергнется серьезной ревизии лозунг «перманентной борьбы с международным терроризмом».

Другое направление – еще более активное поощрение сепаратистских течений по всему миру: в Турции и в Ираке, в Афганистане и в Пакистане, в России и даже в Европе, используя морально возвышенные лозунги «прав человека и этнонациональной демократии». Нельзя претендовать на лидерство, подавляя волю… к свободе. Поощрять – ДА, но НЕ подавлять. Конечная цель – превращение сообщества «наций-государств» в этнические квазигосударства, безусловно нуждающиеся в опеке «Старшего брата» – морального лидера мирового сообщества. Какими-то чертами эта концепция напоминает советскую политику поощрения национально-освободительной борьбы в «третьем мире». Но только не по конечным целям и ценностям, так что аналогия – лишь по форме.

Чего же нам ждать от новой администрации на Северном Кавказе? Скорую реанимацию маргинальных националистических движений и течений в регионе; новое качество в кооперации движения моджахедов пресловутого Кавказского эмирата Доку Умарова; дискредитацию федеральной политики в регионе с перспективой роста легитимной базы экстремистского подполья – с одной стороны, и сепаратистских идей и движений – с другой. Можно не сомневаться: при Бараке Обаме тема Ингушетии и Дагестана или шапсугско-черкесский вопрос могут стать одними из ключевых в северо-кавказской политике США.

В США еще летом заговорили о югоосетинском прецеденте в контексте Северного Кавказа. Однако неоконы, в силу своей ментальности и ставки на грубую силу и большую ложь, не были способны на «ювелирную работу». Слишком мал масштаб проблемы и не тот интеллектуальный уровень. А демократы, ведомые Обамой–Байденом (одним из главных специалистов по боснийскому кризису), всегда будут «сверять компас» своей политики с чаяниями всех малых народов и этно-конфессиональных групп по всему миру. На них не висит груз ответственности за большую ложь 9/11.2001, за Ирак и Гуантанамо.

Такая свобода действий, подкрепленная военной мощью и мощным давлением (информационно-психологическим, дипломатическим, финансово-экономическим), может принести России множество новых проблем. Мне представляется, что политика «выкручивания рук» по отношению, в первую очередь, к Москве получит дополнительный импульс именно при Обаме. Проблема усугубится из-за нового уровня согласованности в действиях США и Евросоюза при вновь избранном президенте США. Для Европы уже не будет столь раздражающего фактора, как имперская одержимость неоконов с их слабой способностью к рефлексии. Таким образом, западное давление, ныне слегка ослабленное некоторыми разногласиями, усилится еще более. Запад постарается также умилостивить арабские страны и мусульманскую «улицу», вынудив Израиль уступить захваченные им территории Западного берега Иордана, демонтировав там сотни поселений и послав значимый «сигнал» палестинцам. Немыслимая для Тель-Авива жертва, которая может быть скрашена только… ударами по Ирану. Но это отдельная тема, которую мы здесь не будем развивать.

В Израиле вполне обоснованно опасались прихода к власти в США Барака Обамы. Собственно, «проект Обама» призван вернуть Америке лидерство на Земном шаре, моральный авторитет в «третьем мире», где в особенности велика ненависть к Вашингтону. По всем параметрам – антропологическим и расовым, интеллектуальным и моральным – этот новый проект Уолл-Стрит (что не представляет секрета для экспертов) в лице Обамы соответствует актуальным для США вызовам. Но без символической жертвы здесь не обойтись. Симпатии сотен миллионов арабов и элит этих стран, всемирной мусульманской «улицы» в целом того стоят.

России будет очень сложно противостоять этой стратегии «мягкого обволакивания и выкручивания рук», если не предпринять решительных мер по трансформации политики (внешней и внутренней) страны в целом и на Кавказе конкретно. Необходима адекватная реальным угрозам и вызовам стратегия; новая концепция для страны, Евразии и даже мира в целом, которая могла бы конкурировать с западным проектом. Без такого осмысления проблемы Россия обречена.

ЕВРАЗИЙСКАЯ МОДЕЛЬ РОССИИ И КАВКАЗ

События на Кавказе позволили Западу реанимировать «старую» повестку дня: о возрождающейся «империи зла» на Востоке. Таким образом, запускается старо-новый сценарий контроля за западным обывателем и удушения нашей страны в объятиях «холодной войны» с последующей утилизацией ее ресурсов. И этот сценарий тем легче будет осуществить, чем более неадекватной будет реакция, чем долее будет затягиваться процесс разработки новой концепции развития России и ее реальное наполнение. Многое будет зависеть от Китая, сговор которого с глобальной финансовой олигархией не секрет для посвященных экспертов.

Можно прогнозировать, что через структуры сетевой войны будет запущен сценарий нескольких «болевых точек» для России.

Из любого промаха в национальной политике отечественные «либералы» и их западные покровители постараются выжать все возможные политические дивиденды. «Свободу угнетенным шапсугам (15-тысячная этническая группа остатков адыго-черкесских мухаджиров, проживающая около Сочи – прим. Д.Х.) и прочим малым народам!» и другие подобные лозунги – вот вполне прогнозируемые темы новой «повестки дня» для Северного Кавказа. (Автор не против решения национальных проблем. Наоборот, мы ратуем за перехват инициативы у наших противников и не имеем права давать им повод для очередного «крестового похода»).

Как к этому подготовиться, что делать? Кавказское направление российской геополитики все последние годы не было свободно от противоречий и признаков метаний, связанных с иллюзиями «партнерства с Западом» или возможности запуска «большой игры», построенной на конфликтах «Европы и США». Иллюзии эти связанны с методологически неадекватной реконструкцией того главного субъекта, который на Западе принимает ключевые стратегические решения, о чем автор подробно писал в своей статье «План Путина и проблема преемственности. Методологический экскурс и проблема субъектности России» для журнала «Политический класс».

Вывод, который следует из этого анализа, неутешителен для нас, если только не будет запущен механизм качественной рефлексии и разработки новой концепции, альтернативной англо-саксонской модели мироустройства. Пока мы не предложим миру, странам Евразии (СНГ, ОДКБ и кавказским государствам и народам) новую геополитическую «повестку дня» и смыслы, новые цели и ценности (адекватные глобальным угрозам) и не начнем их продвигать, Россия будет вынуждена постоянно реагировать на удары извне, а потом оправдываться. Это изначально проигрышная диспозиция.

Но способно ли экспертное сообщество (его значительная часть) выдать «на гора» нечто дельное, что соответствовало бы актуальной «повестке дня»? Думается, это очень сомнительно, учитывая их ценностные установки и политические ориентации, во многом связанные именно с Западом или только Европой, с вожделенной мечтой: вписать Россию, в качестве автономного субъекта, в проект, который изначально несет стране нравственный, социо-культурный коллапс и геополитическое поражение. Стратегическое и геополитическое значение 5-дневной войны в ЮОР как раз и заключается в том, что четко обозначен «вектор» расставания с этими иллюзиями. Наконец-то Мюнхенская речь экс-президента Путина (февраль 2007 г.) получила реальное воплощение, закрыв тем самым спекуляции на тему «о тонком пиарном ходе Путина» в период президентских выборов.

Но это только начало пути, результатом прохождения которого должна стать основательная ревизия, а то и «зачистка» (кадровой базы, проектов и доктрин), и выдвижение новой стратегии развития страны, новой геополитической доктрины. Что же здесь мы видим?

Условно весь набор проектов российского «сигнала» миру и постсоветским странам укладывается в следующие модели:

1) «левая» Евразийская держава;

2) либеральная Империя (т.е., «правая» Евразийская держава с элементами национализма).

Модели «демократической» и/или «националистической» России, в силу их маргинальности, мы не рассматриваем. Так вот, проект «правой» Евразийской державы, с выраженными элементами византийства и попытками выстраивания конфедеративных (федеративных) союзов с соседями из стран СНГ, реализуется бессистемно, носит сильнейший отпечаток внутренних противоречий и, наконец, не вдохновляет массы.

Схематичность, ненаполненность смыслом простой формулы «многополярность», в рамках Евразийской концепции развития страны, очевидна и не затрагивает глубинные человеческие «струны». Стратегия построения Евразийской державы как нового издания «Третьего Рима», как ново-старого «полюса» мира никак не тянет на достойный «ответ Чемберлену». Ибо речь в данном случае идет всего лишь о форме, содержание же остается за скобками.

Все это имеет непосредственное отношение и к кавказской геополитике России. Дальнейшие наши рассуждения будут строиться на предположениях: о реальной смене вех в политике Кремля на фоне нарастающих угроз для страны; о скором принятии кардинальных решений в сфере информационно-психологической (и сетевой) войны и кадрового обеспечения на этом «фронте», о ясном понимании чрезвычайной важности разработки новой стратегии, в том числе и в кавказском направлении; и, наконец, о четком понимании задачи решительного освобождения от «агентуры влияния» в коридорах власти государства. Без этого все наши рассуждения о новой кавказской стратегии России мало чего стоят. Собственно, уже проглядываются некоторые, и достаточно нетривиальные, меры в контексте вышесказанного.

КАВКАЗСКАЯ СТРАТЕГИЯ РОССИИ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

В России можно перечислить три геополитически и стратегически уязвимых региона (Дальний Восток, Калининградская область и Северный Кавказ), которые по разным причинам могут сдетонировать процесс конфедерализации и разрушения единства страны. Именно в этих регионах страны наибольшая концентрация структур и ячеек сетевой войны, главным образом англо-американских. В особенности их много на Северном Кавказе. С ними нельзя «воевать», ибо они функционируют в рамках правового поля. Но можно и нужно выдвинуть альтернативную «повестку дня» в регионе и вести более наступательную политику на Южном Кавказе.

Включение Кавказского региона в качестве «евразийских Балкан» в сценарные разработки Запада методологически и концептуально опирается на идеи «нациостроительства» и «свободного (для западных ТНК– прим. Д.Х.) рынка» с одной стороны, и на идеи (Римского клуба) социал-расистской природы с другой. В таком контексте, евроатлантическая модель интеграции Южного Кавказа призвана:

а) воздвигнуть стену отчуждения между Россией и Кавказом, разорвать складывавшиеся в течение веков «нити» связи, (транспортные, культурные, экономические и пр.);

б) завершить строительство кавказского крыла пояса «санитарного кордона» вокруг России;

в) установить контроль НАТО и США над Каспийским регионом в стратегической перспективе;

г) превратить Россию в своеобразного «Евразийского изгоя», создав вокруг страны подобие «коммуникационного и политэкономического вакуума».

В перспективе такая политика неизбежно превратит страны Южного Кавказа в «глухую» периферию евроатлантического мира, (в территорию инфраструктурного обеспечения «трубы») и лишит народы региона всяких перспектив подлинного развития.

Россия не может и не должна смириться с евроатлантистской моделью обустройства Большого Кавказа по следующим основаниям: а) Большой Кавказ, включая его российскую часть и страны Южного Кавказа, – это веками складывающаяся система связей, разрыв которых грозит превратить регион в хронический очаг конфликтов и войн; б) такая модель обустройства Кавказа предполагает качественный рост угроз и рисков для безопасности России в южном направлении; в) стагнацию всех тех отраслей экономики региона всего Кавказа, которые не связанны с «трубой», и, как результат, архаизацию многих сторон социальной жизни, хроническую безработицу и т.д.

Необходимо исходить из наличия потенциальных ресурсов (человеческих, социо- культурных, экономических и политических), в явной или скрытой форме актуализирующих «северную (равно как и южную) ориентацию» в разных сегментах обществ и элит стран Южного Кавказа. Такая ориентация есть отражение здравого смысла и социально-экономических интересов значительных слоев населения региона, для которых Россия всегда являлась огромным рынком труда, товаров и услуг; государством-цивилизацией или империей нового типа, с огромными возможностями самореализации, социально-культурного и профессионального роста. Сложившееся на протяжении двух веков совместного «общежития» (XIX–XX вв.) нормы и ценности жизни, принципы разделение труда гарантировали значительной части населения Кавказа безболезненную интеграцию в российский контекст, в экономическую и культурную жизнь огромной страны.

Если на уровне политической элиты страны не вызывает сомнения сам императив качественно нового типа «возвращения (несилового) России на Кавказ», то вопросы должны быть поставлены следующим образом:

- Какие привлекательные и функциональные в стратегическом и тактическом отношении идеи (проекты, программы) мы можем предложить странам Южного Кавказа и соседним государствам, Турции и Ирану в этом контексте?

- Как в методологическом и «технологическом» отношении правильно (адекватно ситуации) продвигать эти идеи проекты?

- Как задействовать потенциально пророссийский ресурс в этих странах в рамках новых идей и проектов, нанизываемых вокруг главной идеи – нового типа «Возвращения России на Кавказ»?

На данном этапе крайне актуальна задача запуска механизмов самоорганизации того пророссийского (явного и скрытого) элемента, который наличествует в странах Южного Кавказа. Этот потенциал атомизирован, неструктурирован и не включен в какие-либо проекты или НКО. Такая самоорганизация может быть инициирована «инструментами» народной дипломатии, через научно-культурный обмен и организацию периодических дискуссий и обмена мнениями; через сеть НКО, актуализирующих именно «северную» ориентацию в странах Южного Кавказа. Ресурсы страны вполне позволяют запустить в действие этот механизм. Недавнее решение о создании Федерального агентства по делам СНГ при МИД РФ с более расширенными функциями – это знаковый сигнал о начале серьезного осмысления внешней политики страны.

В 2001 году мой знакомый эксперт из числа стратегических аналитиков подсчитал сумму, необходимую для реализации проекта «восстановления северной ориентации Грузии», с опорой на гражданские структуры и НКО. Выходило не более 50 млн долларов США. Сейчас, очевидно, не хватит и 500 млн долларов. Ситуация слишком запущенна, но еще не все потеряно. Необходимо учесть, что речь идет о стратегических вложениях и не следует ждать выгод на тактическую перспективу. Пока же проводимая российскими крупными компаниями политика «экспорта капитала» и его внедрение на рынок стран Южного Кавказа преследует скорее утилитарные, коммерческие задачи. Контрольные и/или блокирующие пакеты акций российских ТНК, преимущественно в энергетике и сфере коммуникаций стран Закавказья, не решают, в принципиальном плане, государственных задач «возвращения России на Кавказ».

Такая практика скорее соответствует модели либеральной «империи» (по Чубайсу), где нет самой идеи неоимперии и новой – привлекательной для тамошней элиты и активных слоев населения – концепции, «стягивающей» регион вокруг России. Это пример несистемности, несогласованности разных шагов и направлений в государственной политике на Кавказе. Наша задача заключается в том, чтобы исправить этот недостаток.

Деньга Халидов – вице-президент Академии геополитических проблем, руководитель Центра стратегических и этнополитических исследований