Грузинская демократия еще до российского вторжения была в опасности

Грузины вздохнули немного свободнее после частичного отвода российских войск, которые вторглись на их территорию во время августовского кризиса. Сегодня, когда оппозиция готовится проводить акции в память о жестоко подавленных режимом демонстрациях 7 ноября 2007, настал черед Михаила Саакашвили оказаться на скамье подсудимых. Грузинская демократия еще до российского вторжения была в опасности. Сегодня - в еще большей. Ослабленное правительство пытается превратить свое военное поражение в дипломатическую победу, привлечь на свою сторону международное сообщество. Однако призывы к национальному единству не могут скрыть растерянности населения, чье малейшее поползновение к протесту сразу же пресекается, потому что может сыграть на руку русским. Разобщенная оппозиция в конечном итоге не стала требовать отставки Михаила Саакашвили. В ожидании лучших времен она сводит свои требования к либерализации СМИ, освобождению политических заключенных, реформам избирательного законодательства и созданию независимой комиссии для расследования короткой августовской войны.

В ближайшее время опасность для правительства Грузии скорее представляют жертвы кризиса. Осталось узнать, будут ли те, кто из-за конфликта вынуждены были оставить родные места, по-прежнему поддерживать президента Михаила Саакашвили, или, наоборот, объединятся в своем недовольстве и составят народную оппозиционную силу. Они лишились своих домов в сепаратистских регионах Абхазия и Южная Осетия, им явно нечего терять, и они постепенно начинают осознавать, что вряд ли смогут вернуться обратно. В августе продвижение российских войск за границы города Гори вызвало панику: около 128 000 человек бежало в столицу Грузии Тбилиси. Сейчас большинство уже вернулось в свои дома. Однако около сорока тысяч человек продолжает жить в подвешенном состоянии в общественных зданиях, плохо подготовленных к суровым зимним условиям.

Напряженная атмосфера физически ощутима. Беженцы, размещенные в школах, детских садах, муниципальных зданиях, в конечном итоге стали мешать городским жителям. А компании, занимающиеся недвижимостью, оказывают давление на правительство, с целью освободить помещения, которые или находятся в процессе приватизации, или уже кем-то куплены. Беженцы 'первой волны', порожденной конфликтами 1991-1993гг., выражают недовольство тем, что их собратья по несчастью 2008 года пользуются большими привилегиями. Несколько дней назад они попытались силой проникнуть в здание бывшего военного госпиталя в Исани, занятый грузинами, бежавшими из Южной Осетии. Их 'штурм' был отбит, но они исполнены возмущения действиями властей, в свое время запретившим им поселиться в этом здании на окраине Тбилиси, которое до 1995 года занимали российские войска.

Признаком некоторой обеспокоенности властей является то, что полиция присматривает за общественными зданиями, где живут беженцы 'последней волны'. Официальный предлог - предотвращение мошенничества со стороны ловкачей, которые живут в городе, но прописались в лагерях беженцев, чтобы получать продовольствие.

На самом же деле власти по мере приближения 7 ноября стремятся локализовать возможные акции протеста политической природы или материального порядка, как в военном госпитале в Исани, где беженцы сначала собрались, чтобы выразить недовольство отсутствием туалетов и проточной воды. О многом свидетельствует и тот факт, что перемещенными лицами занимается министр внутренних дел, а не министр по делам беженцев, которому поручили надзирать за строительством более четырех тысяч домов, куда планируют переселить из Тбилиси жертв конфликта.

Рвение, с которым правительство стремится пристроить беженцев из Осетии, говорит не только о желании удалить - или по ряду версий собрать в одном месте - ту часть населения, которая готова перейти на сторону оппозиции. Оно укладывается в рамки стратегии, согласно которой вопрос о жертвах конфликта широко освещается в прессе и в то же время замалчивается. С одной стороны, дома, строящиеся вдоль автодороги в Гори, расположены на виду. Сооруженные в рекордные сроки они станут свидетельством и эффективности правительства, и страданий жертв конфликта, а также позволят сохранить память об этнических чистках, совершенных российскими войсками и осетинскими вспомогательными отрядами. С другой стороны, окончательная интеграция беженцев на грузинской территории позволит в некотором роде 'дезинтегрировать' потенциальную проблему, по крайней мере, вывести ее за пределы столицы и рассредоточить по провинции, чтобы избежать сплачивания недовольных.

Какими бы ни были реальные гуманитарные цели властей, речь идет о том, чтобы стереть следы поражения. 20 августа журналисты получили указание не делать больше репортажей о перемещенных семьях или пропавших без вести людях: следовать этим рекомендациям не составляет труда, поскольку практически все СМИ контролируются правительством. Официальная терминология говорит сама за себя: отныне власти говорят о 'бездомных'. Теперь не услышишь ни слова о 'беженцах', ведь этот термин международного права подразумевает переход границы, а, значит, подразумевает признание независимости Южной Осетии. Нельзя этих людей называть и 'перемещенными лицами', поскольку это понятие отсылает к посткоммунистическому прошлому и жертвам конфликтов 1991-1993 гг., событиям, имевшим место до 'революции роз' и прихода к власти Саакашвили в 2004 году.

Призывая помочь 'бездомным', правительство Грузии на самом деле предлагает международному сообществу финансировать реконструкцию и развитие всей страны. Вместо разрешения вступить в НАТО Грузия получила 3,4 млрд. евро, которые пойдут на модернизацию постсоветской экономики, а не только на помощь жертвам войны . . . или землетрясений. В этой точки зрения международная помощь является временной мерой, позволяющей Западу упрочить свое присутствие на Кавказе, но при этом не брать на себя обязательства в военном плане.

Марк-Антуан Перуз де Монкло