Сергей Минаев: На РСН - либеральная цензура

«Мы в восхищении! – с такой фразы начал знакомство со мной Сергей Доренко. – Нам очень нравится ваша программа…» и прочее.

Я прекрасно понимаю позицию менеджера средней руки, приходящего в новый офис и считающего лучшим способом самоутверждения расчистку существующей поляны для прихода своих людей. Менеджерам всегда кажется, что так оно все будет лучше. Но лучше, как правило, не получается. Получаются интриги, шушуканья в курилках и кризисы в коллективе. Тем не менее этот совковый способ управления все еще считается эффективным у определенной категории людей.

Тем не менее я попросил Доренко оставить ситуацию с Игорем ввиду того, что проекты состоят из людей, а Игорь, без сомнения, высочайший профессионал, каковых очень мало. Доренко моим словам не внял, отговорившись китайской притчей про «обидевшегося врага, затаившегося у твоего стремени», поясняя, что он, де, альфа-самец, а альфа-самец, приходящий в новые джунгли, должен замочить всех альфа-самцов и поиметь всех альфа-самок (почти прямая цитата). В ответ я сказал, что, как только Игорь, лишенный ставок, найдет себе новое место работы, я тотчас же последую за ним. Про творческую «состоятельность» и про «чрезмерность» моей оплаты, равно как и про то, что я вел эфиры, «слишком ветрено полагаясь на нечаянную удачу», тогда, повторюсь, не было ни слова.

Вчера днем произошла встреча, на которой Доренко объявил мне о том, что ввиду кризиса РСН вынуждена сокращать оплату труда сотрудников, посему моя «огромная» ставка будет существенно снижена. Нормальная ситуация, снижение финансирования и прочее. Можно было бы даже сказать фразой, приписываемой Борису Березовскому: «Деньги были, деньги будут, но сейчас денег нет».

Я отказался, объяснив это тем, что моя зарплата здесь в нынешнем виде скорее kind of respect, нежели предмет торга. Приглашение медийного персонажа на радио никогда не имеет ничего общего с существующими в отрасли гонорарами. Какими бы «чрезмерными» они ни казались Доренко. Хотя и чрезмерность – понятие относительное. Я, например, не могу позволить себе приходить на работу в мятой рубашке, какой бы чрезмерно белой она ни казалась окружающим. Это также kind of respect.

Еще я пояснил, что поскольку свой контракт с РСН я обсуждал и подписывал с владельцем холдинга Сергеем Кожевниковым, то и детали своего ухода я буду обсуждать с ним же. Это субординация.

Вероятно, за ночь Доренко узнал много нового о Трудовом кодексе и практике увольнения сотрудников, потому что с утра начал пулять мне СМС с настойчивыми предложениями расторгнуть контракт добровольно и грозя в противном случае экспертизой несостоятельности моей передачи творческой комиссией, которую сам же и возглавит (в этот момент при сочетании слов «Доренко» и «творческая комиссия» с потолка падает десятитонная гиря))).

Я еще раз пояснил, что он вправе ставить под сомнение мое «творчество» и, будучи им неудовлетворенным, сообщить мне о расторжении контракта за два месяца согласно положению, но обсуждать детали ухода я привык с людьми, наделенными соответственными полномочиями.

Наша СМС-переписка грозила превратиться в роман «Опасные связи» – видимо, Сергей не совсем удовлетворен своей единственной книгой, иначе его велеречивость никак не объяснить. После предложения направить в его адрес двухстраничный план текущей передачи я посоветовал перевести переписку в официальное русло, без эпитетов «милый склочник», «милый вымогатель» и прочее. Мы же все-таки не студентки, эсэмэсящиеся под партой, правда?

И вот нынче в его ЖЖ появляется текст, датированный вчерашним числом, говорящий о «творческих неудачах» и закрытии нашей программы.

Я намеренно дал длинную предысторию, чтобы показать, каким образом в среде подобных «журналистов» передергивается истина. Каким образом формируется «позиция», и что объявляется «правдой». Я довольно давно привык к мстительности людей, в особенности людей, которые наделены сколь-нибудь малозначимой властью. Сведение счетов объявляется «низким уровнем подготовки ведущих», а затаенная злоба «требовательностью». Что сказать? «Мы в восхищении…»

Когда мы расставались, вы спросили: «Как, и все?» Вы всерьез полагали, что я буду торговаться? Я прощаю вам вашу шутку про Гончарова «У меня заложник» в ответ на мой отказ продолжения работать на предложенных вами условиях. Мы с вами люди очень разных пород, вы, наверное, этого не поняли. Я никогда не буду просить за себя, но всегда вступлюсь за «того парня». Я никогда не сдаю своих, чего бы мне это ни стоило. Почему? Because we must, хотя вы вряд ли слышали что-то о Morrissey.

Вы говорили что-то о том, «неужели мне не нужна» кафедра для общения с аудиторией? Она у меня некоторым образом есть. Это мои читатели, посетители моего блога и колонки в газете ВЗГЛЯД. В общем, их немного. Около миллиона в год или что-то в этом духе. Я привык говорить с ними свободно и предельно честно. В этом моя основная «творческая удача».

Что еще показательно в этой истории? Когда на РСН пришел Школьник, все заговорили о партийных репрессиях. Когда на РСН его сменил либерал Доренко – они начались. Я как-то сказал, что наша «либеральная творческая интеллигенция» – самый авторитарный, самый мстительный и самый злобный класс. Я редко ошибаюсь в определениях.

Утешает одно. Люди, подобные Доренко, делали нашу медиасреду вчера. Та эпоха теперь называется эрой компромата и медиакиллеров. Она ушла. Сегодня они сбитые летчики. В любом случае, как бы тебя ни сбили, всегда можно остаться человеком. Хотя это и есть самое трудное. Труднее даже, чем зализывание ран, оставленных воспоминаниями о своей вчерашней значимости.

В общем, заявление Доренко в ЖЖ, я полагаю, можно считать официальной позицией. С моей стороны желания работать с подобными людьми нет. Процессуальное урегулирование моего ухода обсуждается с руководством «Русской Медиа Группы».