Кому выгодно резкое обострение отношений с Западом?

Кто заинтересован в закручивании гаек внутри страны? На эти вопросы отвечают эксперты The New Times.

Александр Аузан, президент Института национального проекта «Общественный договор»: «Это выгодно только силовикам»

В России это выгодно группам, которым не нужна модернизация. По опыту известно, что страна, попавшая в острую международную конфронтацию, не может одновременно осуществлять программу модернизации. Она консервирует политический режим, усиливает давление на инициативных людей. Однозначно это выгодно только силовикам. В том, что бизнесу это выгодно, я очень сомневаюсь. Что он от этого выигрывает? Абхазские пляжи — с одной стороны. А с другой стороны? Вы ведь видите, что происходит на фондовом рынке. Он оседает.

Алексей Макаркин, заместитель гендиректора Центра политических технологий: «Это выгодно идеологам и силовикам и в России, и на Западе»

Закручивание гаек, конечно, выгодно силовым элитам. Силовики получают большее влияние. Они могут активно лоббировать те или иные законопроекты. Они могут более активно лоббировать выделение бюджетных средств на те или иные силовые ведомства. Когда идет силовое обострение противостояния, перерастание конфронтации в холодную войну, это выгодно военно-промышленному комплексу. Идеологам это тоже выгодно. Это люди, которые близки к силовикам. И речь не только об идеологах и силовиках в России, но и об идеологах и силовиках на Западе. Сейчас идеологи конфронтации могут говорить: «Да, мы были правы. Надо было признать независимость Южной Осетии и Абхазии еще в девяностые». В США это очень невыгодно демократам. Потому что в ситуации такого обострения избиратели чаще голосуют за республиканцев. А демократы вынуждены доказывать, что они патриоты не хуже республиканцев. Бизнесу это невыгодно — кроме тех, кто работает в оборонной сфере. Проблемы на фондовом рынке. Ухудшение инвестиционного климата. Но бизнес в России не имеет политического влияния. После Ходорковского бизнесмены понимают, что им слишком опасно лезть в политику. Для бизнеса на Западе это не создает больших проблем. Только для тех, кто инвестировал в Россию, чьи инвестиции могут стать рискованными.

Евгений Гавриленков, управляющий директор и главный экономист ИК «Тройка Диалог»: «Я не вижу ни одной группы, которая могла бы выиграть от конфронтации»

Есть иллюзия, что преимущество в этой ситуации получают люди в силовых структурах. Но я не думаю, что есть выгода от гипотетического закручивания гаек и изоляции. В долгосрочном плане экономическое развитие абсолютно всех частей общества невозможно в условиях закрытости. Не было ни одного исторического примера, когда бы изоляция страны способствовала ее процветанию. Я не вижу никаких потенциальных групп, которые могли бы выигрывать. Чиновникам силовых ведомств стоять на посту лучше в сильном государстве, а не в Зимбабве каком-нибудь. Быть силовиком в слабом государстве не самая почетная роль. А любая конфронтация ведет к ослаблению государства. Это сейчас может казаться, что все хорошо, денег много, проблему можно решить госфинансированием, но это абсолютно ошибочная точка зрения. Открытость, интеграция экономики — это необходимо всем.

Станислав Белковский, президент Института национальной стратегии: «Правящая элита никогда не была заинтересована в демократии»

Закручивание гаек внутри страны никак не связано с отношениями с Западом. Это два совершенно разных процесса. Правящая элита, которая сформировалась у нас в стране с 1993 по 1996 год и с тех пор не претерпевала качественных изменений, несмотря на ее пополнение в лице личных друзей и соратников Владимира Путина, никогда не была заинтересована в демократии. Она всегда была заинтересована в том, чтобы демократических процессов было минимум, что позволяло удерживать власть. Отношения с Западом здесь ни при чем. Эта элита была всегда прозападной. И наивно полагать, что она сама решила с Западом поругаться. Уже первые годы правления Владимира Путина показали, что правящие элиты готовы идти на любые уступки Западу для собственной легализации в западном политико-экономическом пространстве с целью трансформации в часть международной элиты.

И только провал этого проекта привел к психологическому обострению отношений путинской России с Западом. Нашей элите не удалось интегрироваться в международную на правах равноценного участника. Не удалось из-за ментально-ценностного барьера. Не удалось из-за того, что Запад не был готов ее принять. Ни силовиков, ни идеологов не существует. Это пропагандистские фантомы. Существуют экономические группы по интересам. Этих групп около полутора десятков. Ухудшение отношений с Западом ни одной из них не выгодно.

Алексей Волин, бывший заместитель руководителя аппарата правительства РФ: «В осажденной крепости никто из представителей элит жить не хочет»

Обострение с Западом не выгодно никому. Россия уже давным-давно экономически интегрирована с Западом. А обострение может нас привести в состояние осажденной крепости. А в осажденной крепости никто из представителей элит жить не хочет. Потому что я не знаю ни одного человека, который бы хотел отдыхать на сочинском побережье и носить штаны фабрики «Большевичка». Я не видел ни одного силовика, который бы хотел пересесть на автомобиль «Волга». Иногда ситуация развивается не так, как это было бы выгодно политикам. Говорить, что она так развивается исключительно по вине России, нельзя.

Сергей Алексашенко, инвестиционный консультант: «Бряцание оружием потребует бюджетных вливаний»

Российские власти считают, что маленькая победоносная война им выгодна. Патриотический угар должен поднять рейтинг лидеров и отвлечь население от экономических проблем. Это выгодно военно-промышленному лобби. Ведь обострение отношений с Западом и бряцание оружием потребуют новых бюджетных вливаний в вооруженные силы. Генералы запросят новые виды оружия, заводы — новые заказы, а люди, сидящие на распределении всего этого, получат в свое распоряжение дополнительные финансовые потоки.

Дмитрий Орешкин, политолог: «Это в краткосрочных интересах путинской группы»

Это выгодно тем, кто говорит о консолидации режима, и тем, кто видит, что достигнут пик экономического развития и впереди ожидаются признаки рецессии. Министр финансов сказал, что темпы экономического роста будут снижаться. Он признал это. Значит, заранее нужно подготовить причину, почему это происходит, и, соответственно, инструмент нейтрализации. Этот инструмент один — консолидация народа вокруг правящих элит в свете растущей угрозы извне. Выгодно тем, кто будет делить военный бюджет, выросший, по крайней мере, на 50%, а может быть, и на 100%. Выгодно той части российских элит, которые хотят распаковать стабилизационные и резервные фонды и использовать эти деньги, чтобы реализовать свои интересы. Это военные, номенклатурно-военные интересы. Это интерес силовиков, которым выгодно оттеснить от принятия решений людей, связанных с бизнесом, более рациональных в своей политике. Это в краткосрочных интересах путинской группы. Это выгодно всяким геополитикам и патриотам, которые любят смотреть на мир через линию фронта, представлять избирателю простую черно-белую картинку.

Игорь Юргенс — вице-президент РСПП, директор Института современного развития:

Силы модернизации временно потеснены. Понятно, что в нынешней ситуации государственный сектор, ВПК, армия, силовые структуры требуют увеличения расходов. Это отразится на бюджете, на настроениях, на силовых полюсах в обществе. Конечно, либералы будут подвинуты, но если мы не увидим на кадровом уровне выпадения из телеги таких фигур, как Шувалов, Жуков, Набиуллина, Кудрин, то все в порядке. Через некоторое время опомнятся, и мы пойдем путем реформ, потому что без модернизации мы и войны не выиграем. Все умные, умеренные люди с двух сторон работают на эту альтернативу. Но и на чемоданах живут люди по обе стороны Атлантического океана. Думаю, что взвешенные люди понимают, что из-за одного Саакашвили разорвать ткань отношений между двумя сверхдержавами — значит совершить непростительную глупость.

Екатерина Базанова, Ольга Шорина