Единственный рейс “летучего голландца”

На модерации Отложенный Когда в реве шторма, клочьях несущихся туч и пены беснующихся волн… или в месиве промозглого тумана, окутавшего море… или в ясную штилевую ночь, сверкающую по воде лунной дорожкой – когда вдруг бесшумно и таинственно мелькнут, пересекая курс, рваные паруса и темные борта старинного парусника, каждый моряк без труда узнает его. “Летучий голландец”. А значит – быть беде… Наверное, эту легенду знают все. Но вряд ли многие задумывались о ее реальных истоках. Почему, например, “голландец”, а не “англичанин” или “испанец”? Почему он обречен носиться по волнам до Страшного Суда?
    Жители Нидерландов издревле были отличными мореходами. Их города располагались на важнейшем перекрестке торговых путей по Рейну, Ла-Маншу, Северному морю, входили в могущественную Ганзу, захватившую торговлю на Балтике. Но особенно блестящие возможности перед ними открылись, когда правитель Нидерландов принц Карл в результате переплетений династических браков стал германским императором и одновременно королем Испании Карлом V. Нет, ни о каком угнетении и речи не было, короля окружали нидерландские советники, он давал соотечественникам всяческие привилегии, они сохранили внутреннее самоуправление. Зато получили доступ в запретный для других европейцев Новый Свет. А испанцы были отличными воинами, но никудышними бизнесменами, их дворянству запрещалось заниматься торговлей и промыслами. И получалось, что в Америке сражались и гибли испанские солдаты, а награбленное ими перевозилось на голландских судах и продавалось голландскими купцами.

Флот Нидерландов вышел на первое место в мире. А когда их торговцы и банкиры достаточно разъелись, им захотелось самим “порулить” и не отстегивать налоги в королевскую казну. Грянула “буржуазная революция”. Представлять ее в образе Тиллей Улленшпигелей, у которых “пепел Клааса стучит в сердце”, весьма некорректно. В то время как недалекие “улленшпигели” изнемогали в многолетней борьбе за “свободу”, их правители-олигархи уже вовсю занялись созданием собственной колониальной империи, отправляя за моря эскадры в десятки кораблей с сотнями пушек и тысячами солдат.
    В ту эпоху чрезвычайную ценность, кроме драгметаллов, представляли шелк и пряности. Отнюдь не в качестве экзотической роскоши. Европейцы тогда почти не мылись, и шелковая одежда была единственным средством от вшей, а без пряностей при технологиях того времени было невозможно заготовить впрок мясо. И стоили они очень дорого. Чтобы перехватить источники этих товаров, в 1602 г. была создана нидерландская Ост-Индская компания, представлявшая собой “государство в государстве”. Точнее, само государство стало ее придатком. Большинство директоров компании входили в правительство Голландии, поддерживая ее ресурсами страны, зато в дела компании не имел права лезть никто. Она могла иметь собственные армию, флот, суд, объявлять войны, заключать договоры.
    И угнездилась в Индонезии, на Зондских и Молуккских островах. Не брезговала и пиратством, начала настоящую охоту за большегрузыми карраками, которыми испанцы и португальцы перевозили ценные товары между Индией, Китаем, Филиппинами и Америкой. Впрочем, корабли союзников по “освободительной борьбе”, англичан и французов, тоже не щадили. Если имели превосходство в силах, нападали без колебаний. Поэтому встретить в море “голландца”, даже и не “летучего”, ничего хорошего не сулило. Столицей владений компании стал г. Батавия на о.Ява, основанный на месте разгромленной британской фактории Джакарта. Местных жителей, яванцев, на территорию колонии не допускали, заселяя ее голландскими и китайскими торговцами и ремесленниками. И охотились за рабами на других островах. А чтобы поддерживать регулярные связи с метрополией, компания по примеру испанских каррак тоже начала строить огромные корабли, способные выдержать океанские бури.
    Самым крупным из них стала “Батавия”. В 1629 г. она отчалила в свой первый рейс из Амстердама, имея на борту 600 чел. пассажиров и команды. В колонии ехал отряд солдат, ехали служащие и переселенцы с семьями. Возглавлял экспедицию фактор компании Пелсерт, а непосредственно кораблем командовал капитан Якобс. “Батавия” везла также различные товары и годовое жалование колониальному персоналу, 200 тыс. гульденов. Вот эти-то огромные деньги и стали чрезвычайным соблазном для Якобса. В те времена периодически случалось, что матросы, даже и вместе с капитанами, угоняли свои корабли, промышляли вольным пиратством, а потом, если остались живы, селились состоятельными людьми в других странах, под чужими именами – и попробуй вычисли их! А тут и добычу искать не требовалось, в кладовой лежит!
     “Батавия” благополучно пересекла Атлантику, обогнула мыс Горн и вышла в Тихий океан. Но Пелсерта свалила тропическая лихорадка, и Якобс, привлекший в сообщники суперкарго Иеронима Корнелиса, счел ситуацию подходящей для захвата судна. Обстановка подогревалась еще и тем, что матросов, терпящих длительное воздержание, возбуждало наличие на корабле многочисленных женщин. Не был исключением и сам Якобс. Он неоднократно подкатывался к знатной красавице Корнелии Лукреции Янс, ехавшей в Батавию к мужу-чиновнику, но всякий раз получал от ворот поворот. Ее служанка Жанте оказалась куда более доступной, она стала капитанской любовницей и была не прочь погубить госпожу, чтобы получить ее платья и драгоценности. Якобс с Корнелисом придумали повод взбунтовать команду, а заодно и отомстить недотроге. Объявили матросам, что Корнелия – ведьма, и Жанте подтвердила это “свидетельскими показаниями”.
    Даму выволокли на палубу, раздели донага, хором изнасиловали, вымазали дегтем и грязью и собрались утопить. Но перед этим заспорили – Корнелис с несколькими сторонниками считали, что потешились еще недостаточно и предлагали сперва исполосовать ее бритвой. А тем временем валявшемуся в постели Пелсерту сообщили о происходящем, он успел собрать верных ему офицеров и солдат, одних выставил у хранилища с оружием, а другие решительной атакой разогнали мятежников и освободили их жертву. Якобса и Корнелиса посадили под арест.
    Однако вскоре налетел шторм. Обезглавленная команда с управлением не справилась, “Батавию” понесло на запад, к Большому Барьерному рифу у берегов Австралии. Пелсерт решился выпустить капитана и суперкарго, когда было уже поздно. Судно налетело на риф и начало тонуть. Команде и пассажирам удалось спастись на одном из многих в этих краях необитаемых островов. Причем Корнелис в суматохе эвакуации взломал кладовую с деньгами, набрал, сколько мог, и горстями раздавал матросам. На острове нашли источники воды, плодовые деревья. “Батавия”, засев на рифах, погрузилась не до конца, с нее свезли запас продовольствия. В общем продержаться можно было долго. И Пелсерт собрался на шлюпке плыть на Яву за помощью.
Ну а Якобс и Корнелис, страшась ответственности за попытку бунта, придумали новый план: капитан с несколькими своими людьми отправится с фактором, по пути убьет его и приведет спасательное судно. А Корнелис с сообщниками будут ждать наготове и захватят его. Потом достанут ценности с “Батавии” и переквалифицируются в пиратов. Но Пелсерт “раскаянию” капитана не доверял и взял с собой нескольких солдат, приказав им нести круглосуточное дежурство, да и сам был настороже. И случая напасть на них и прикончить Якобсу так и не представилось. После долгого плавания шлюпка встретила судно “Саардам”, которое и доставило подобранных мореходов в Батавию. Губернатор Ян Питерсон Кун, заслушав доклад Пелсерта, велел заключить капитана и его приятелей в тюрьму, а фактору для спасательной экспедиции выделил тот же “Саардам”.
Но путешествие туда-сюда длилось 3 месяца. А за это время на острове разыгрался кошмар. Очередные шторма доломали “Батавию”, и она совсем ушла под воду. Тем не менее Корнелис успел свезти с нее несколько бочек водки, сколотил банду и в ожидании Якобса с кораблем принялся устранять “лишних”. Начал с солдат, заодно повязывая кровью тех, кого вербовал. За водой, за дровами или на рыбалку назначал пару своих клевретов, испытуемого и солдата, которого требовалось убить. Если новичок отказывался или не мог этого сделать, его тоже убивали, списывая на несчастный случай. Когда оставшиеся 30 солдат поняли, что происходит, они захватили шлюпку и сбежали на соседний островок.
А мирные переселенцы, купцы и чиновники опасности для Корнелиса не представляли. Он провозгласил себя “императором” и стал их истреблять не торопясь, в ходе попоек и оргий, изобретая самые чудовищные казни. Людей поджаривали, резали, вешали разными способами. Женщин выпускали голыми бежать в заросли и устраивали охоты. Троих мальчиков заставили бороться в воде – кто утопит других, останется жить. А когда рыба и солонина надоели, убийцы додумались разнообразить стол человечинкой. И хотя пассажиров было много больше, чем бандитов, они в ужасе не смели ни сорганизоваться, ни сопротивляться, цепляясь за надежду, что их-то и их близких эта участь обойдет стороной. Даже уйти не смели от склада продовольствия. А в результате и до них доходила очередь.
Щадили лишь немногих красоток и мальчиков, сохраняя их для сексуального пользования. От них требовали ходить нагишом, прислуживать “хозяевам” и по малейшему знаку быть готовыми к удовлетворению желаний. В их число попала и госпожа Янс – Корнелис лично назначил ее одной из наложниц, а когда она попыталась отнекиваться, на ее глазах отрезал голову одному из детей, и дама сдалась. Сохранили жизнь и священнику, ехавшему в колонии, к нему пираты относились с почтением и просили отправлять службы, хотя его старшую дочь тоже сделали рабыней “общего пользования”, а жену и трех младших после надругательств умертвили.
Два десятка женщин и детей все же скрылись на другом конце острова и прятались в пещере. Но без пищи и воды долго не выдержали, стали выбираться наружу. Бандиты их выследили, захватили и устроили жуткую оргию. “За побег” подвергли пыткам, глумлениям и вырезали поголовно. Последнюю женщину из этой группы, беременную, заставили долго ползать по песку, целовать себе ноги и молить о пощаде, маня надеждой на милосердие. После чего вскрыли живот.       
    Истребив большинство пассажиров, Корнелис решил добраться до спасшихся солдат и предпринял экспедицию на соседний остров. Солдатам там приходилось несладко, кое-как перебивались на рыбе и ракушках. Но они были организованы, привыкли стоять друг за друга. И, заметив направляющиеся к ним шлюпки и плоты, они устроили засаду в прибрежных кустах. Бандитов было втрое больше. Однако они привыкли к расправам над беззащитными жертвами, а теперь, едва причалили и стали высаживаться, солдаты внезапно бросились на них в атаку. В короткой схватке нескольких убили, захватили в плен самого Корнелиса, и его головорезы дали деру.
    Вернувшись на свой остров, они избрали “императором” некоего Лооса. Он повел себя так же, как Корнелис. Срывая зло, предал смерти еще несколько десятков пассажиров, в том числе часть наложников и наложниц. А от оставшихся не скрывал, что и их сохраняют лишь временно, поскольку на пиратском корабле обойдутся без них. Лоос начал готовить второй рейд против “соседей”. И как раз в это время появился “Саардам”.
    Первыми его заметили солдаты, организовавшие постоянную наблюдательную службу. Четверо на лодке вышли навстречу и предупредили о том, что тут творится. Вскоре показался и плот с 20 пиратами, высланными Лоосом, чтобы их приняли на борт, а когда корабль подойдет к острову, внезапным нападением извне и изнутри захватить его. Но вместо ожидаемого капитана Якобса убийц встретил Пелсерт, дула пушек и мушкетов, и они сдались. А потом “Саардам” навел орудия на лагерь, высадил десант, и остальные люди Лооса тоже капитулировали без единого выстрела. И обнаружилось, что, кроме солдат, из 500 пассажиров “Батавии” уцелело лишь 40, включенных в пиратский “гарем”. Для всех прочих остров стал могилой…
    Достать деньги с затонувшего судна удалось лишь частично, несколько яшиков серебра так и остались где-то на дне. Пленных Пелсерт судил, восьмерых во главе с Корнелисом и Лоосом вздернул на рею, двоих высадил на пустынный берег Австралии – они, кстати, стали первыми европейскими жителями этого континента. Для остальных, учитывая нехватку людей в колониях,  фактор ограничился телесными наказаниями – они в голландском флоте были неслабыми. Пороли плетками-семихвостками с грузиками и крючками на концах, протаскивали под килем.
    Госпожа Корнелия Лукреция Янс благополучно пережила все невзгоды, хотя по прибытии в Батавию выяснилось, что ее муж умер от какой-то местной заразы. Впрочем, белых женщин в колониях было мало, и во вдовах она долго не засиделась. А вот пиратам суровый губернатор Кун приговор Пелсерта не утвердил. Он рассудил, что морякам Ост-Индской компании и в будущем предстоит возить пассажиров и крупные суммы, и либеральничать не следует во избежание грядущих соблазнов. Все взрослые арестованные, включая капитана Якобса, были повешены. А юнгам, как несовершеннолетним, высшую меру “смягчили”, приказали тянуть жребий – через одного отправиться на виселицу или получить 200 плетей. Что тоже влекло за собой смерть, куда более мучительную, но формально смертной казнью не считалось. Такое же “смягчение” заслужила женщина-сообщница, служанка Жанте. Словом, вся команда “Батавии” приказала долго жить, а о двоих, высаженных в Австралии, сведений нет – больше их никто не видел.
Вот тогда-то и родилась легенда о “летучем голландце”, корабле-призраке с экипажем из мертвых злодеев, которых за столь чудовищные преступления не принимает ни земля, ни морская пучина, и они на погибшей “Батавии” обречены до скончания веков носиться по морям, пугая встречных моряков и предрекая им несчастья…