Воображаемая угроза гомосексуализма как фактор в суде

Российские суды не хотят разрешать усыновление детей семейными парами из Европы
Мария Эйсмонт

Я держу в руках поразительный по своей бессмысленной жестокости документ. Это сентябрьское решение Приморского краевого суда, который отказал проживающей в Германии русскоязычной супружеской паре в удочерении девочки-инвалида на том основании, что в случае их возможной одновременной смерти или других изменений в семье ребенок теоретически может оказаться в руках людей нетрадиционной сексуальной ориентации.

Судья Приморского суда Соловьева О. В. подробно описывает обстоятельства дела: кровные родственники Эли от нее отказались из-за серьезных проблем со здоровьем, «ее судьбой никто не интересовался», «российскими гражданами девочка не востребована». Кандидаты в усыновители супруги Юлия и Али Бейсеновы здоровы, с ребенком наладили хороший контакт, готовы заняться ее лечением и уже договорились с немецкими клиниками. Их «устойчивая гетеросексуальная ориентация подтверждена врачом-терапевтом» (предполагая, что могут возникнуть вопросы, Бейсеновы представили и такой документ).

Врач-педиатр, руководство дома ребенка, органы опеки и попечительства, даже прокурор просят за усыновителей. И выслушав их всех, судья Соловьева делает вывод: заявленные требования удовлетворению не подлежат. Причина: у России нет возможности проконтролировать определение Эли в другую семью «при возникновении необходимости переустройства». То есть если вдруг семья распадется и приемный родитель, сохранивший права на дочь, станет гомосексуалом и создаст пару, то его партнер сможет удочерить ребенка.

Или если приемные родители умрут, а Элю усыновит добропорядочный бюргер, который затем создаст гомосексуальную пару... В общем, нет выхода, по мнению судьи.

Эле четыре года. Это возраст, в котором дети, не нашедшие родителей, переезжают из дома ребенка в детский дом, а если они инвалиды – в детский дом инвалидов. Последний раз Эля видела Юлю перед судом. «Мы играли, смеялись, – вспоминает Юлия, – а перед расставанием Эля меня спросила: «Ты завтра придешь?» Я ответила: «Элечка, хорошая моя, я спрошу одну тетю. Если тетя разрешит, я приду к тебе. А если нет – я больше не смогу прийти. Но я всегда буду тебя любить». Тетя не разрешила.

У этой истории еще возможен хороший конец. Есть надежда на Верховный суд, который рассмотрит апелляционную жалобу адвоката семьи Бейсеновых и апелляционное представление прокурора. Полтора года назад в похожей ситуации ВС встал на сторону ребенка и разрешил русско-швейцарской семье Пошон усыновить мальчика-инвалида Рената, которого суд предыдущей инстанции не захотел выпустить в Швейцарию, где разрешены однополые партнерства.

В деле Пошон помогла гласность: о них писали ведущие СМИ, просили известные люди. На огласку надежда и в случае с Элей: более 100 000 человек подписались на сайте change.org под петицией на имя президента Путина, главы Верховного суда Лебедева и уполномоченного по правам ребенка Астахова с просьбой помочь девочке оказаться в семье. А на этой неделе в интернете стартовал флеш-моб «Элю – маме».

Максимальная гласность, широкая поддержка, упор на гуманистический, а не политический аспект – слагаемые возможного успеха в деле спасения одного конкретного человека. Проблема в том, что, выцарапывая одного конкретного человека из системы, мы не трогаем саму систему и всякий раз оставляем ей возможность выбирать себе новых жертв.-

Автор – журналист