Срок службы в армии сократился, но дедовщины меньше не стало

Сокращение срока службы по призыву с двух лет до года не искоренило дедовщину в российской армии. Вместо старослужащих над новобранцами теперь издеваются контрактники и такие же срочники из национальных землячеств. Дедовщину порождает система отношений в армии, говорят эксперты. Со сроком службы дедовщина не связана – есть примеры, когда иерархические отношения в казарме выстраивались за считанные недели.

На днях военная прокуратура завершила проверку по факту избиения контрактниками новобранцев в воинской части № 02511, расположенной в поселке Каменка (Ленинградская область). Там в ночь на 2 октября трое пьяных младших сержантов зашли в казарму и поочередно избили 16 солдат, двое из которых затем сбежали к «Солдатским матерям Петербурга», а еще один оказался в реанимации с проломленным черепом. Обвиняемые находятся под арестом, им грозит до 10 лет заключения по статье 286.3 УК РФ «превышение должностных полномочий с применением насилия». А на минувшей неделе в этой же воинской части произошло еще одно ЧП – рядовой-срочник Артем Дергачев в туалете ржавым гвоздем вскрыл себе вены. Парня спасли сослуживцы, сейчас он находится в медчасти.

В минувшем году российская армия перешла на годичный срок службы. Нынешним летом войска покинули последние солдаты, призванные больше чем на год (осенний полуторагодичный призыв 2007 года). Военные обещали, что теперь дедовщина сойдет на нет – в казармах оказались солдаты только одного призыва (первые полгода солдат-срочник проводит в учебной части и лишь потом направляется в войска). Однако издевательства над новобранцами продолжаются. «Роль «дедов» стали брать на себя контрактники», – говорит «НИ» член президентского Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Сергей Кривенко. Председатель межрегиональной общественной организации «Солдатские матери» Татьяна Кузнецова подтверждает «НИ»: «дедами» стали контрактники, причем сильнее других лютуют те, кого заставили подписать контракт обманом или насильно.

Переход на годичный срок службы должен был совпасть с разделением российской армии на две части: соединения постоянной готовности, где служили бы одни контрактники, и укомплектованные срочниками подразделения по подготовке резервистов. Но программа по набору контрактников провалилась. Заведующий лабораторией военной экономики Института экономики переходного периода Виталий Цымбал подсчитал: недобор контрактников в 2004–2007 годах составил 50 тыс. человек. По данным Минобороны, сейчас в войсках служат 180 тыс. контрактников. Из них 42 тыс. – женщины, главным образом жены офицеров, не имеющие высшего военного образования и занимающие канцелярские и хозяйственные должности. Полностью переведены на контракт соединения с общей численностью солдат и сержантов в 75 тыс. человек – примерно десятая часть российской армии (1,1 млн. человек, в том числе около 360 тыс. офицеров).

В результате части постоянной готовности начали комплектовать по смешанному принципу – и контрактниками, и срочниками. Министр обороны Анатолий Сердюков недавно заявил, что контрактниками достаточно заполнять только должности, требующие серьезной подготовки: «На должности стрелка в обычной мотострелковой бригаде совсем не обязательно иметь контрактника». Федеральная целевая программа на 2009–2015 годы предусматривает перевод на контракт полностью только Военно-морского флота. В остальных войсках ограничатся сержантами и старшинами, а рядовыми так и останутся срочники.

Программа по набору контрактников провалилась не только количественно, но и качественно. Через военкоматы сейчас набирают лишь 20% контрактников, остальные 80% – это срочники, подписывающие контракт через полгода службы. Председатель Союза комитетов солдатских матерей Валентина Мельникова называет в беседе с «НИ» таких солдат «псевдоконтрактниками»: «Это те же призывники, которых заставили, уломали или обманули».

Известны случаи, когда подписывать контракт солдат заставляли угрозами либо в обмен на невозбуждение уголовного дела за драку или кражу – офицерам нужно было любой ценой выполнить спущенную сверху разнарядку.

На днях 18 контрактников из ремонтно-восстановительного батальона все той же воинской части № 02511 в Каменке обратились за помощью к «Солдатским матерям Петербурга». Солдаты захотели досрочно расторгнуть контракт, а у них попросту отказались принимать рапорты. Из тех, кто дослуживает до конца контракта, продлевают его 4%. С набранными через военкоматы контрактниками дела обстоят не лучше. «В контрактники идут люмпены, которые не смогли устроиться на гражданке», – говорит «НИ» директор Центра военного прогнозирования Анатолий Цыганок. Привлечь других людей зарплатой в 10–13 тыс. рублей (в «горячих» точках и труднодоступных районах – до 18–20 тыс. рублей) не удается.

Во многих воинских частях контрактники и срочники не просто служат вместе, но и живут в одних и тех же казармах – обещанные общежития для контрактников подготовлены далеко не везде. Смешанный принцип комплектования сам по себе порождает неуставные отношения, так как на одинаковых должностях служат люди с разным статусом, поясняет «НИ» генерал-полковник в отставке Эдуард Воробьев. По его словам, нарушение принципа добровольности при заключении контракта и «ненормальные бытовые условия» дополнительно озлобляют контрактников и способствуют проявлениям дедовщины. Валентине Мельниковой известны случаи, когда дедовщина процветала среди самих контрактников: «Били, друг у друга отнимали деньги».

Казарменный национализм

Призывники из Челябинской области Кирилл Сапунов, Иван Татаринцев и братья Максим и Денис Губаревы отправились служить минувшей весной.

А в середине октября их матери выкрали своих сыновей из воинской части № 21720, расположенной в Амурской области. Над солдатами издевались служившие в этой же части выходцы из Дагестана. «Нас поднимали ночью, заводили по очереди в туалет и били берцами», – рассказывает Кирилл Сапунов. По его словам, еще одним «развлечением» дагестанцев было битье табуреткой по голове: «Они говорили, что так научат нас головой кирпичи разбивать. Шишки и головная боль не проходили неделями». Денису Губареву ради забавы расцарапали спину колючей проволокой. Сейчас матери добиваются комиссования своих сыновей, а военные требуют вернуть солдат в часть, утверждая, что «неуставные отношения к ним не применялись».

Столкновения между выходцами из разных регионов происходили в войсках и раньше, но после перехода на годичный срок службы особенно обострились. Сильнее других проявляются конфликты между славянами и выходцами из национальных республик. В июле в Алейской мотострелковой дивизии (Алтайский край) произошла массовая драка между русскими и дагестанцами. В ней участвовали около 200 человек, вооруженных палками и цепями. «У офицеров есть установка давить ребят из мусульманских республик», – рассказывает Мельникова. Офицер одной из подмосковных воинских частей подтверждает «НИ»: в войсках действует негласное распоряжение не направлять в один взвод более четырех выходцев с Северного Кавказа во избежание того, что они сформируют группу и будут подавлять других солдат. Запрос в Минобороны о подлинности этого распоряжения на момент подписания номера «НИ» оставался без ответа.

Чтобы предотвратить конфликты на межнациональной почве, Минобороны создало в воинских частях Оренбургской и Самарской областей «татарские роты» – подразделения, в которых служат призывники только из Татарстана. Это произошло после скандала в Тоцком гарнизоне (Саратовская область), когда оттуда сбежал не выдержавший унижения на национальной почве срочник-татарин. Анатолий Цыганок говорит, что по подобному принципу построены вооруженные силы Германии, где подразделения комплектуют призывниками из одного города или поселка. Впрочем, в наилучшем положении находятся призывники из Чечни – их в российскую армию вообще не берут. Чеченские парни либо занимаются общественными работами на территории республики, либо идут по контракту в батальоны МВД «Север» и «Юг».

Солдатский «Дом-2»

По официальной статистике, дедовщина в российской армии идет на спад. Главный военный прокурор Сергей Фридинский перед началом осеннего призыва объявил, что в нынешнем году зарегистрировано на 13% меньше фактов неуставных отношений, чем за тот же период прошлого года. Осуждены за дедовщину более 800 человек. По данным Минобороны, за девять месяцев этого года из-за неуставных отношений погибли четыре военнослужащих (всего не боевые потери российской армии составили 273 человека). Впрочем, больше половины случаев гибели (137) приходится на самоубийства. В поселке Ребриха Алтайского края в октябре похоронили двоих покончивших с собой солдат – Евгения Кравченко и Ивана Кремнева. Оба парня застрелились на посту, и родственники обоих убеждены, что парней до самоубийства довели их сослуживцы.

В Минобороны рассчитывают искоренить дедовщину с помощью видеокамер – в некоторых подразделениях они уже появились, а вскоре появятся во всех. «В казарме камеру установить можно, но в сушилке, в подвале, в туалете ее не поставишь», – скептически оценивает это начинание Анатолий Цыганок. Еще один способ борьбы с дедовщиной предложил на днях председатель Комиссии по делам ветеранов Общественной палаты Александр Каньшин. Он хочет создать в войсках аналог комсомола – организацию, члены которой занимались бы воспитанием новобранцев в свободное от службы время. «Каньшин вспоминает молодость и забывает, что по закону в войсках не может быть никаких общественных объединений», – комментирует эту инициативу Татьяна Кузнецова.

Научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Константин Банников исследовал армейскую дедовщину как социальное явление. В беседе с «НИ» он утверждает, что причина неуставных отношений – «десоциализация» призывника, который в казарме становится «ничем». Дедовщина же – «компенсация такого бесправного состояния». От срока службы, по мнению Банникова, дедовщина не зависит – известен случай, когда солдаты одного призыва, едва прибыв в часть на Камчатке, выбрали «жертву», и две недели спустя этот парень был заморен голодом и забит насмерть: «Полюса силы могут формироваться не только по сроку службы, как было раньше, но и на основе землячеств или социально-психологических особенностей отдельных солдат».

Зародилась дедовщина, по словам Банникова, в конце 60-х годов прошлого века, когда в советскую армию стали призывать ранее судимых. В 90-е годы ранее судимых призывать перестали. Нынешней весной снова начали, но осенью опять прекратили: начальник Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Василий Смирнов объявил было о призыве 10–12 тыс. ранее судимых, но затем сообщил, что армия без них обойдется. Эксперты считают, что обходиться сможет недолго: судимые составляют четверть от 2,7 млн. потенциальных призывников (мужчины 18–27 лет, признанные годными к службе и еще не служившие), а достигших 18 лет с каждым годом будет все меньше: эхо «демографической ямы» 90-х годов. То есть обстановка в казарме не улучшится, и дедовщина так и останется главной причиной, побуждающей парней избегать службы в армии. По данным «Левада-Центра», граждане чаще опасаются стать жертвой неуставных отношений (34%), чем погибнуть в военном конфликте (21%) либо пострадать из-за плохого питания и тяжелых бытовых условий (10%).