Аргументы Кремля против демократии устарели

Тезисы, высказанные замглавы администрации президента Владиславом Сурковым, в эфире РС комментируют американские историки и политологи Питер Рэдуэй и Ричард Пайпс.

На интервью заместителя главы администрации президента Владислава Суркова журналу "Итоги" обратили внимание и американские средства массовой информации. Впрочем, из всех любопытных, по их оценке, концептуальных построений автора они явно выделяют один тезис. "Кремль предостерегает против попыток разрушить Россию посредством демократии," ― под таким, например, заголовком дает сообщение агентство Reuters. Это "предупреждение" для Радио Свобода комментируют американские историки Питер Рэдуэй и Ричард Пайпс.

― Относительно опасности либерализации и демократизации в России хочется ответить господину Суркову, что нынешний курс, избранный президентом Медведевым и премьер-министром Путиным, не выглядит многообещающим ― говорит Питер Рэдуэй. ― Он базируется на политическом авторитаризме и на расширении роли правительства, государства в управлении экономикой. Такой курс для России XXI века ― это тупик. В сегодняшнем мире политическая открытость даже при не очень развитой демократии дает возможности для создания открытой, модернизированной экономики. Думаю, одна из главных причин, по которой нынешнее руководство России, в том числе господин Сурков, опасается открытости, демократизации и либерализации ― это нежелание потерять власть. Нынешний российский режим хочет удержать власть любой ценой, вплоть до установления полнейшего авторитаризма и большего контроля над экономикой. Так что для меня нет ничего неожиданного в словах господина Суркова, который печётся о своих собственных интересах, об интересах господина Путина и других членов правящей российской элиты.

― Может быть, он исходит из недавнего российского опыта?

― Конечно, Сурков, как и Путин, пытается играть на памяти россиян о хаосе, коррумпированности, слабости власти при Горбачёве, а затем при Ельцине. Ошибкой 1990-х годов был отказ от либерализации политической системы. И эту ошибку стоило бы учесть нынешним российским руководителям. Демократизация создаст условия для развития открытой экономики, для творческого подхода к решению её проблем, для её эффективности, для расширения внешней торговли, для привлечения иностранного капитала.

Трудность и особенность России в том, что в её истории не было долгих периодов какой-либо формы демократии. Но это не означает, что демократизация в России невозможна. Стоит взглянуть на демократические ныне государства Азии, Латинской Америки, Европы, в которых много лет сохранялся диктаторский или авторитарный режим: Япония, Южная Корея, Тайвань и многие другие. Неужели Россия не способна подняться до уровня Тайваня и создать цивилизованное общество с демократическими институтами? Мне могут возразить, что в России по ряду причин, в том числе географических, гораздо труднее создать либеральную политическую систему. Возможно. Однако можно привести примеры больших стран с федеративным устройством, таких, как США, Канада или Австралия. Я не вижу причин, по которым Россия не может создать у себя аналогичную систему. Это не быстрый процесс. Он может потребовать давления снизу. На то, чтобы постепенно изменить психологию людей, могут понадобиться десятилетия. Идея господина Суркова о том, что движение в этом направлении ведёт к анархии, ― это попытка оправдать авторитарный режим.

Историк и политолог Ричард Пайпс тоже не согласен с тем, что России демократия противопоказана:

― В этой идее нет ничего нового. Это традиционный для многих в России взгляд. Я не считаю, что для России либерализация губительна. Если в этой стране появится сильное руководство, то оно даже лет за двадцать сможет создать демократические институты. Россия не хуже других стран, сумевших стать демократическими. Для России губительна не идея демократии, а идея губительности демократии. Когда Россия была империей, в которой этнические русские составляли всего половину её населения, строить демократию было гораздо труднее. Сегодня в России этнические русские составляют 80-85 процентов. Это облегчает задачу ― в моноэтнических странах Восточной Европы, таких как Польша или Венгрия, строить демократию было легче. Аргументы против демократии, которыми оперировали в царской России и в Советском Союзе, сегодня устарели ― у меньшинств теперь собственные государства, и они строят собственную демократию, если хотят.