Кто похвалит меня лучше всех...

Любопытная наметилась тенденция.

В Датском королевстве не все хорошо не только во властных коридорах. Собственно, во властных не то, что не хорошо, а всё плохо настолько, что писать об этом и смысла нет. Если пишешь, конечно, не в "Российскую газету". А если пишешь в "Российскую...", то нет смысла тем более.

Но помимо власти (влиять на которую невозможно, а разоблачать нет такого уж большого смысла: грехи власти обществу известны и без нас; просто общество к ним притерпелось), у общества есть и другие части. И эти части, казалось бы, должны быть куда чутче слухом. Причем, не только когда их хвалят. Когда хвалят, слух у нас у всех острый на удивление. Но не похвала нужна этим самым общественным частям. А самая нелицеприятная критика. Без которой не обходится никакое самоосознание. А самоосознавать нам есть очень даже много что. Мы наделали огромное количество, как бы сказать помягче, ошибок. И не осознав их все, будем эти ошибки тиражировать и тиражировать. Чем мы и заняты уже.

В общем, оппозиционная публицистика, чтобы не быть словоблудием, должна сегодня направлять свое острие именно против оппозиции, против самой себя, любимой. Естественно, не повторять провластный бред про пятоколонность, непатриотичность и прочее в том же духе. Но у нас и помимо лже-непатриотичности хватает вполне реальных, не "лже" грехов. Которые нам необходимо видеть, а для этого не уставать о них говорить. Это относится и к истории, и к сегодняшнему дню, и к грехам нашим общим, и к грехам персональным, грехам известных наших персоналий. Иначе мы будем млеть от самодовольства, молиться на прохиндейство и, что самое страшное, оставаться дураками, которые о своей глупости и не догадываются. Вы уж простите мне такую упрощенную лексику. Тонкость и изысканность здесь явно были бы излишними.

И вот тут-то она и намечается. Тенденция. Персоналии наши очень сензитивны. Очень обидчивы. И упреков в свой адрес очень не любят. В чужой – да, пожалуйста, сколько угодно, это мы с удовольствием. Но в свой?! Это, извините, клевета...

Вам это ничего не напоминает? А теперь добавьте к сказанному то, что люди, определяющие редакционную политику оппозиционных СМИ (конечно, сетевых, других уже давно нет), – люди из той же самой тусовки, что и помянутые мной персоналии. И что после каждого шлепка за дело (об иных я не говорю – подзатыльники лидерам оппозиции не за дело в оппозиционных СМИ не попадают, для этого есть СМИ провластные) они обижаются на редактора: что ж ты, братец, у себя такое опубликовал?

И что выходит? А выходит, что весь тон оппозиционной публицистики сводится к проклятиям (вполне обоснованным) в адрес власти, к страху обличения широких масс, выливающемуся в заигрывание с такими недугами этих самых масс, как мракобесная религиозность или квасной патриотизм, а еще к самолюбованию – к рассматриванию блесток на своем белом жилете посреди залитого дерьмом цирка. Вот такие три составные части. Одна часть правды и две части неправды. Очень разбавленная получается правда. И очень сомнительный вкус у всей похлебки.

Нам совершенно необходим честный разговор не только о власти. И в общем – не столько о власти. В конечном итоге, власть – отражение народа. Она такая, какой народ позволяет ей быть. И во многом – такая, какой народ хочет ее видеть. Но гораздо важнее, чем разговор о власти – сколько они там врут, воруют и беспредельничают, нам важнее разговор о состоянии голов людей, которые ложь власти потребляют и тем самым все остальные властные художества санкционирует.

Сказать простому человеку "Власть виновата" – значит сказать ему 20 процентов правды. А на 80 процентов обмануть его. Потому что это значит скрыть от него его личную ответственность за грехи власти: его доверчивость, глупость, пофигизм – это как минимум. Чтобы не говорить о его моральной всеядности, а проще –бессовестности.

Но вести честный разговор здесь мы боимся: обидятся и не проголосуют. Как будто необиженные они только тем и заняты что голосуют за нас.

Но еще хуже то, что мы боимся честного разговора о себе самих. И в частности – о своих кумирах и их, ну, скажем так, помягче, глупостях. Боимся нелицеприятности, которая разрушит сладостный мир тусовки. У кого-то к этому добавляются и соображения псевдо-прагматические: не повредить бы светлому образу господина Х. или светлому образу товарища У., или еще какому-нибудь иконному образу, чтобы не отпугнуть избирателя. Как будто неотпуганный он, избиратель то есть, только и рвется, что проголосовать за наши светлые лики.

Любая содержательная наша работа должна начинаться с самих себя. А работа с самими собой должна начинаться с разговора о самих себе. И разговор этот не может быть хвалебным – иначе бы в нем и необходимости не было бы.

Но именно такого разговора мы и боимся пуще всего.