Здесь рыбу ловят волки, плавают олени, а у черных медведей шкура бывает белой...

Чудны дела твои, Господи...

Тяжелая от икры рыба переполняет полноводные реки леса — многим хищникам настоящее раздолье. Сейчас к берегу реки неуклюже спускается косолапая фигура — черный медведь идет завтракать.

Медведь-призрак (кермодский медведь) — не гибрид, а белая разновидность североамериканского черного медведя, и обитает он исключительно в лесах западного побережья Канады. Гризли, черные медведи, волки, росомахи, горбатые киты и косатки в изобилии водятся в регионе, где с незапамятных времен живут коренные индейские племена, такие, как гитгаат. Места здесь жуткие, дикие и таинственные.

43-летний Марвен, с ног до головы закутанный в противодождевую экипировку, — лесной гид и представитель индейского племени гитгаат, одного из четырнадцати племен древнего народа цимшиан. 

Марвен замечает пучок белой шерсти, зацепившийся за ветку ольхи. «Они где-то рядом, это точно, — говорит Марвен и показывает на обглоданную кору. — Они любят стоять и жевать древесную кору, просто чтобы сообщить другим медведям: я здесь живу и кормлюсь на этой реке».

Наконец в кустарнике послышался шорох. Белый медведь выходит из-под лесного покрова и садится на камень, возвышающийся над поверхностью реки. Нет, он вовсе не чисто-белый.

Скорее, как давно не чищенный ковер цвета ванили. Мишка поворачивает голову из стороны в сторону, вглядываясь в поток в поисках рыбы. Но прежде чем он делает попытку поймать добычу, из леса неожиданно выбегает черный медведь и прогоняет белого с его наблюдательного поста.

«Наш народ никогда не охотился на белого медведя», — говорит Хелен Клифтон, с которой мы разговариваем на кухне у нее дома в Хартли-Бей, маленькой рыбацкой деревушке. Хелен — 86-летняя женщина с сильным и уверенным голосом — матриарх клана гитгаат. Хелен рассказывает, что медвежатина никогда не была распространенной едой местных жителей. Когда в конце восемнадцатого века европейские коммерсанты открыли здесь пушную компанию, индейские охотники рьяно взялись поставлять шкуры черных медведей...

Остров Принсесс-Ройал все еще во власти дождя, и мы с Дугом Нислосом наблюдаем за пирующим медведем-призраком.

Когда добычи много, мишки становятся привередливыми. Некоторые едят только рыбьи головы. Другие вспарывают рыбам животы и высасывают икру. Третьи превращаются в обжор и стараются съесть как можно больше рыбы.

«Я раз видел, как медведь-призрак съел 80 лососей в один присест», — улыбается Нислос. Но у нашего медведя своя фишка: он предпочитает обедать в одиночестве. Косолапый берет рыбу в зубы и удаляется вверх по склону холма искать место поукромнее. Минут через двадцать он возвращается, ловит еще одну рыбу и снова уносит ее в лес. 

Так продолжается несколько часов, пока на остров не опускается ночь — и мы покидаем свой наблюдательный пост.

Путешествие по этому древнему лесу таит в себе массу захватывающих и незабываемых впечатлений. Здесь можно побродить по его тенистым тропинкам, закрытым от солнечного света непроницаемой завесой из сомкнутых крон самых древних и высоких деревьев на земле, серебристой ели, карандашного дерева и тсуги западной (возраст которых порой достигает тысячи лет, а высота – 100 метров).

В общей сложности в этом лесу обитает 68 различных видов млекопитающих, от речных выдр и американских куниц до пум и снежных коз. Кроме того, этот лес является родиной для 230 различных видов птиц – в том числе белоголовых орланов, хохлатых дятлов, американских пищух, топориков, длинноклювых и алеутских пыжиков, в летнее время к которым прибавляется еще целая колония морских птиц из 15 видов, общей численностью около пяти миллионов, в сезон откладывающих и высиживающих яйца в прибрежных водах этого изобильного края.

Источником благоденствия всего этого огромного региона является тихоокеанский лосось. В данном районе встречаются все пять его видов (чавыча, кижуч, горбуша, кета и нерка), обеспечивающих основу существования и биологической продуктивности всей экосистемы огромного леса.