И ЕЩЁ РАЗ О КРЫМЕ. Смерть П.С. Нахимова. Конец обороны Севастополя.

   Предисловие.
   5 июля 1802 года в селе Городок (Хмелита) Вяземского уезда Смоленской губернии родился П.С. Нахимов, русский флотоводец, адмирал.
   Сейчас земли родовой усадьбы военачальника входят в состав государственного музея-заповедника “Хмелита” (усадьба Грибоедова). А музей Нахимова находится тут же через дорогу, в одном из зданий, что остались от оранжереи.
   К сожалению, от усадебного дома Нахимовых на сегодняшний день не сохранилось ничего. На месте, где стоял дом, сейчас проходит дорога. На местном кладбище сохранились могилы его родителей, и сейчас идут разговоры, чтобы воссоздать усадьбу и перенести музей туда.
   Нахимов был человеком чести, мудрым и справделивым. Его отличало крайне уважительное отношение к матросам. Павел Степанович понимал, что именно простые матросы – основная сила корабля и от них зависит исход сражения.
   На его корабле не было телесных наказаний, не было унижений, а вместо внешнего чинопочитания воспитывалась любовь к родине.
   30 ноября 1853 года под командованием адмирала Нахимова под Синопом была разгромлена турецкая эскадра.
   Героически защищая Севастополь в Крымской войне (1853-1856), Нахимов знал и о превосходящих силах противника, и о желании командования сдать город, но не желал с этим согласиться. В последние месяцы жизни он был единственным офицером в Севастополе, кто носил золотые эполеты – противник стрелял в первую очередь по командованию.
   Роковая пуля настигла Нахимова 10 июля 1855 года, а через два дня – 12 июля он скончался, не приходя в сознание.
   На время его похорон боевые действия прекратились, а флаги приспустили даже вражеские английские и французские корабли…

   Из книги «Адмирал Нахимов», автор: Е.В. ТАРЛЕ
                ( http://www.bibliotekar.ru/nahimov/10.htm )

    Краткая биография Адмирала П.С. Нахимова

   Нахимов Павел Степанович (1802–1855), российский флотоводец, герой Севастопольской обороны. Родился 23 июня (5 июля) 1802 в с. Городок Вяземского уезда Смоленской губернии в многодетной дворянской семье (одиннадцать детей), сын отставного майора С.М.Нахимова.
   (Кстати, из пятерых сыновей моряками стали все. А потомки Павла Степановича и сейчас живут в России, многие служат в армии – А.А.).
   В 1815–1818 учился в Морском кадетском корпусе в Петербурге; в 1817 в числе лучших гардемаринов на бриге «Феникс» совершил плавание к берегам Швеции и Дании.
   В 1822–1825 в качестве вахтенного офицера участвовал в кругосветном путешествии М.П.Лазарева на фрегате «Крейсер»; по возвращении награжден орденом Св. Владимира 4-й степени.
   С 1826 служил под началом М.П.Лазарева на линейном корабле «Азов». Летом 1827 на его борту совершил переход из Кронштадта в Средиземное море; в Наваринском сражении 8 (20) октября 1827 между объединенной англо-франко-русской эскадрой и турецко-египетским флотом командовал батареей на «Азове»; в декабре 1827 получил орден Св. Георгия 4-й степени и чин капитан-лейтенанта.
   В Русско-турецкую войну 1828–1829 принимал участие в блокаде русским флотом пролива Дарданеллы.
   В декабре 1831 назначен командиром фрегата «Паллада» Балтийской эскадры Ф.Ф.Беллинсгаузена.
   В январе 1834 по ходатайству М.П.Лазарева переведен на Черноморский флот; стал командиром линейного корабля «Силистрия». В августе 1834 произведен в капитаны 2-го, а в декабре 1834 – 1-го ранга. Превратил «Силистрию» в образцовый корабль.
   В 1840 участвовал в десантных операциях против отрядов Шамиля у Туапсе и Псезуапе (Лазаревской) на восточном побережье Черного моря. В апреле 1842 за усердную службу награжден орденом Св. Владимира 3-й степени.
   В июле 1844 помог Головинскому форту отразить нападение горцев. В сентябре 1845 произведен в контр-адмиралы и возглавил 1-ю бригаду 4-й флотской дивизии Черноморского флота; за успехи в боевой подготовке экипажей удостоен ордена Св. Анна 1-й степени. С марта 1852 командовал 5-й флотской дивизией; в октябре получил чин вице-адмирала.
   Перед Крымской войной 1853–1856, будучи уже командиром 1-й Черноморской эскадры, осуществил в сентябре 1853 оперативную переброску из Крыма на Кавказ 3-й пехотной дивизии. С началом военных действий в октябре 1853 крейсеровал у берегов Малой Азии. 18 (30) ноября 1853, не дожидаясь подхода отряда пароходофрегатов В.А.Корнилова, атаковал и уничтожил вдвое превосходящие силы турецкого флота в Синопской бухте, не потеряв ни одного корабля (последнее сражение в истории русского парусного флота); награжден орденом Св. Георгия 2-й степени. В декабре назначен командиром эскадры, защищавшей Севастопольский рейд.
   После высадки 2–6 (14–18) сентября 1854 в Крыму англо-франко-турецкой эскадры вместе с В.А.Корниловым руководил подготовкой Севастополя к обороне; формировал батальоны из береговых и корабельных команд; был вынужден согласиться на затопление части парусных судов Черноморского флота в Севастопольской бухте.
   11 (23) сентября назначен начальником обороны Южной стороны, став главным помощником В.А.Корнилова. Успешно отразил первый штурм города 5 (17) октября. После гибели В.А.Корнилова возглавил вместе с В.И.Истоминым и Э.И.Тотлебеном всю оборону Севастополя.
   25 февраля (9 марта) 1855 назначен командиром Севастопольского порта и временным военным губернатором города; в марте произведен в адмиралы. Под его руководством Севастополь в течение девяти месяцев героически отражал атаки союзников. Благодаря его энергии оборона приобрела активный характер: он организовывал вылазки, вел контрбатарейную и минную войну, возводил новые укрепления, мобилизовал на защиту города гражданское население, лично объезжал передовые позиции, воодушевляя войска. Награжден орденом Белого Орла.
   28 июня (10 июля) 1855 был смертельно ранен пулей в висок на Корниловском бастионе Малахова кургана. Умер 30 июня (12 июля), не приходя в сознание. Гибель П.С.Нахимова предопределила скорое падение Севастополя. Похоронен в адмиральской усыпальнице Морского собора Св. Владимира в Севастополе рядом с В.А.Корниловым и В.И.Истоминым.
   Во время Великой Отечественной войны 3 марта 1944 были утверждены медаль Нахимова и орден Нахимова 1-й и 2-й степени.

Разгром турецкой эскадры под Синопом:


84-пушечный корабль "Императрица Мария" под флагом вице-адмирала Нахимова после победы при Синопе.
Русский художественный листок. № 33, 1854


Два севастопольских Героя:


Адмирал Нахимов под пулями на севастопольском редуте:

   Смерть Адмирала Нахимова

…Один из храбрейших сподвижников Нахимова  по  защите  Севастополя,  князь В.И. Васильчиков, давно его пристально наблюдавший, нисколько не обманывался в тайных побуждениях адмирала:
   "Не подлежит сомнению, что  Павел  Степанович пережить  падение  Севастополя  не  желал.  Оставшись  один  из  числа  всех сподвижников прежних доблестей флота, он искал смерти и  в  последнее  время стал,  более  чем  когда-либо,  выставлять  себя  на  банкетах,  на   вышках бастионов,   привлекая   внимание   французских   и   английских    стрелков многочисленной своей свитой и блеском эполет..."

   Свиту он обыкновенно оставлял за бруствером, а сам выходил  на  банкет  и долго там стоял, глядя  на  неприятельские  батареи,  "ожидая  свинца",  как выразился тот же Васильчиков.

…Как прежде Меншиков, так  теперь  Горчаков  боялся  даже  заговорить  при Нахимове об оставлении Севастополя.

   "Но сам князь Горчаков не утешал себя... розовыми надеждами.  По-прежнему озабочивала его одна мысль - как уменьшить по возможности потерю  в  наших войсках  в  случае  необходимости  оставить  Севастополь.  Признавая   такой печальный конец неизбежным, он  не  переставал  обдумывать  план  исполнения трудного отступления на Северную сторону. По распоряжению его  заготовлялись втайне материалы для постройки гигантского плавучего моста через всю  ширину большой бухты, на протяжении 430 сажен. Вскоре потом приступлено  было  и  к самой постройке моста под руководством начальника  инженеров  генерал-майора Буцмейстера, к величайшему негодованию моряков  и  других  истых  защитников Севастополя, которые не допускали ни в каком случае возможности оставить эту святыню в руках врагов", - писал впоследствии один из офицеров.

   Узнав о  намерении  главнокомандующего  устроить  мост  на  рейде,  Павел Степанович, опасаясь, чтобы это не поселило в гарнизоне мысли об  оставлении Севастополя, сказал И.П. Комаровскому:
   "Видали  вы  подлость?  Готовят  мост через бухту! Ни живым, ни мертвым отсюда я не  выйду".  И  он  сдержал  свое слово.

 …С  этим  согласуется  одна  его  заветная  мечта:   остаться   с   кучкой матросов-единомышленников где-нибудь в  не  взятой  неприятелем  укрепленной точке и, даже если город будет сдан, продолжать сражаться, пока их  всех  не перебьют.

   "По своему характеру враг полумер, он при  жизни  часто  говаривал,  что если весь Севастополь будет взят, он  со  своими  матросами  продержится  на Малаховом кургане еще целый месяц", - свидетельствует очевидец.

   Многие "странности" Нахимова в последние месяцы  жизни  объяснились  лишь потом, когда стали вспоминать и сопоставлять факты. Никто,  кроме  Нахимова, не носил эполет в  Севастополе:  французы  и  англичане  били  прежде  всего командный состав. И никто долго не мог  понять  его  упорства  в  вопросе  о смертельно опасных  золотых  адмиральских  эполетах  Нахимова,  который  так небрежно относился всегда к костюму и украшениям, так глубочайше  равнодушен был к внешнему блеску и отличиям.

…Поведение Нахимова давно уже, особенно после падения Камчатского люнета и двух редутов, вообще обращало на себя внимание окружающих, и они  не  знали, как объяснить некоторые его поступки. Насколько Нахимов был прямо  враждебен всякому залихватскому, показному молодечеству, это хорошо знали все  еще  до того, как он особым приказом потребовал от офицеров, чтобы они не  рисковали собой  и  своими  людьми  без  прямой  необходимости.  Поэтому  либо  просто удивлялись, не пробуя пускаться в объяснения,  либо  говорили  о  фатализме.
…28 июня (10 июля) Нахимов верхом поехал  с  двумя  адъютантами  смотреть  третий  и четвертый  бастионы,  по  дороге  отдавая  распоряжения  обычного   бытового характера:  командиру  третьего  бастиона,  куда  как  раз   ехал   Нахимов, лейтенанту Викорету, только что оторвало ногу, нужно было назначить  другого и т. д. Осмотрев 3-й бастион и еще остальную часть 3-го отделения "под самым страшным огнем", Нахимов поехал шагом на 4-е отделение. Бомбы, ядра, пули летели градом вслед Нахимову, который был  "чрезвычайно весел" против обыкновения…
   Но вот Нахимов с адъютантом оказались уже на Малаховом кургане и  на  том  именно бастионе, где  пал  5  октября  Корнилов  и  который  с  тех  пор  назывался Корниловским. Нахимов тут соскочил с коня, матросы и солдаты бастиона сейчас же окружили его.

   "Здорово, наши молодцы. Ну, друзья, я смотрел нашу  батарею,  она  теперь далеко не та, какой была  прежде,  она  теперь  хорошо  укреплена!  Ну,  так неприятель не должен и думать, что здесь можно каким бы то ни было  способом вторично прорваться. Смотрите же, друзья, докажите французу, что вы такие же молодцы, какими я вас знаю, а за  новые  работы  и  за  то,  что  вы  хорошо деретесь,  спасибо!" 
   На  матросов,   по   наблюдению   окружавших,   навеки запомнивших все, что случилось в роковой день, речь и уже самое появление их общего любимца произвели обычное, бодрящее, радостное впечатление.
   Поговорив с  матросами,  Нахимов  отдал  приказание  начальнику  батареи  и  пошел  по направлению к банкету у вершины бастиона. Его  догнали  офицеры  и  всячески стали задерживать, зная, как он в последнее время ведет  себя  на  банкетах.

Начальник 4-го отделения прямо заявил Нахимову, что "все исправно" и что ему нечего беспокоиться, хотя Нахимов ни  его  и  никого  вообще  ни  о  чем  не спрашивал, а шагал все вперед и вперед.

   Не зная прямо, что же делать, капитан Керн сказал, что на бастионе сейчас идет церковная служба, так вот не угодно ли пройти туда. "Я вас не  держу-с!" - отрезал Нахимов.

   Дошли до банкета, Нахимов взял подзорную трубу у сигнальщика и шагнул  на банкет.  Его  высокая  сутулая  фигура  в  золотых   адмиральских   эполетах показалась на банкете одинокой, совсем близкой, бросающейся в глаза  мишенью прямо перед французской батареей. Керн  и  адъютант  сделали  еще  последнюю попытку  предупредить  несчастье  и  стали  убеждать  Нахимова  хоть  пониже нагнуться или зайти за мешки, чтобы смотреть оттуда.  Нахимов,  не  отвечая, все смотрел  в  трубу  в  сторону  французов.  Просвистела  пуля,  уже  явно прицельная, и ударилась около самого локтя Нахимова в мешок с  землей. 
   "Они сегодня довольно метко стреляют", - сказал Нахимов, и в этот  момент  грянул новый выстрел. Адмирал без единого стона пал на землю как подкошенный. Штуцерная пуля ударила в лицо, пробила череп и вышла у затылка.

   Он уже не приходил в сознание. Его перенесли на  квартиру.  Прошли  день, ночь, снова наступил день. Лучшие  наличные  медицинские  силы  собрались  у постели.  Он  изредка  открывал  глаза,  но  смотрел  неподвижно  и  молчал.

Наступила последняя ночь, потом утро 30  июня  (12 июля) 1855  года.  Толпа  молчаливо стояла около дома. Издали грохотала бомбардировка.

  Вот показание одного из допущенных к одру умирающего:

   "Войдя в комнату, где лежал адмирал, я нашел у него докторов, тех же, что оставил ночью, и прусского лейб-медика, приехавшего посмотреть  на  действие своего лекарства. Усов и барон Крюденер снимали портрет: больной дышал и  по временам открывал глаза. Но около 11 часов дыхание сделалось вдруг  сильнее: в комнате воцарилось молчание.

…и  когда  Соколов  громко   приговорил:

"Скончался", было 11 часов 7 минут... Герой Наварина, Синопа и  Севастополя, этот рыцарь без страха и укоризны, окончил свое славное поприще".

   Похороны Нахимова навсегда запомнились очевидцам: "Никогда я  не  буду  в силах передать тебе этого глубокого, грустного впечатления... Море с грозным и многочисленным флотом  наших  врагов...  Горы  с  нашими  бастионами,  где Нахимов бывал беспрестанно, ободряя еще более примером, чем словом... И горы с их батареями, с которых так беспощадно они громят Севастополь и с  которых они и теперь могли стрелять прямо в процессию: но они были так любезны,  что все это время не было ни одного выстрела. Представь же  себе  этот  огромный

вид, и над всем этим, а особенно над морем, мрачные,  тяжелые  тучи,  только кой-где вверху блистало светлое облако. Заунывная музыка, грустный  перезвон колоколов,  печально-торжественное  пение...  Так  хоронили  моряки   своего синопского героя, так хоронил Севастополь своего неустрашимого защитника".

   Роковое для Севастопольской обороны значение гибели Нахимова поняли  все.

"28 июня - печальный день: убит П.С.  Нахимов.  Число  геройских  защитников Севастополя редело, да и не было таких влиятельных, как покойный Нахимов,  а между  тем  Горчаков   настойчиво   торопил   подготовить   отступление   от Севастополя, и потому рвение защитников  Севастополя  слабело"  -  читаем  в черновых заметках Ухтомского.

  …Мучившийся сам от своей тяжелой  раны,  Тотлебен  уже  29  июня  узнал  о смертельной ране Нахимова, о том, что надежды нет.  "Вчера  вечером  Нахимов опасно ранен в голову на Малаховом кургане, - пишет он жене. - Это печальное событие глубоко меня потрясло. Нахимова  я  любил,  как  своего  отца.  Этот человек делал невероятно много, его все любили, все высоко ценили. Пользуясь его влиянием во флоте, мы осуществили многое, что казалось  невозможным.  Он был вроде патриотов классической древности, он безгранично  любил  Россию  и

всегда был готов всем пожертвовать для чести своего отечества, как некоторые возвышеннейшие патриоты из древних греков и древних римлян. И при этом какое нежно чувствующее сердце! Как заботился он  обо  всех  страдающих!  Он  всех посещал, всем помогал!.."

…Если первым, явственным ударом погребального колокола по Севастополю была потеря Камчатского люнета и двух соседних редутов, то  вторым  было  тяжелое ранение Тотлебена,  а  третьим,  бесспорно,  была  гибель  Нахимова.  Смерть адмирала явилась в полном смысле слова началом конца Севастополя.  В  России это поняли, по-видимому, все следившие за  титанической  борьбой,  а  больше всего принимавшие в ней прямое участие.

   Твердыня, за которую Нахимов отдал жизнь,  не  только  стоила  врагам  не предвиденных ими ужасающих жертв, но своим, почти  год  длившимся  отчаянным сопротивлением, которого решительно никто не ожидал ни в Европе, ни  у  нас, совсем изменила все былое умонастроение неприятельской  коалиции,  заставила Наполеона III немедленно после войны  искать  дружбы  с  Россией,  принудила Англию отказаться от очень многих требований и претензий, фактически свела к ничтожному минимуму русские потери при заключении  мира  и  высоко  вознесла моральный престиж русского народа.

   Это  историческое   значение   Севастополя,   с   несомненностью,   стало определяться уже тогда, когда Нахимов,  покрытый  кровью  и  славой,  лег  в могилу.

   Память о легендарном человеке, военно-морском деятеле и мореплавателе навсегда увековечена в названиях кораблей и судов, военно-морских учебных заведениях, улицах, скверах, набережных, а также мемориалах и памятниках.

1 (13) июля 1855 г. Адмирал П.С.Нахимов в гробу, покрытом простреленным флагом с корабля "Императрица Мария", на котором покойный имел свой флаг в сражении при Синопе.
Русский художественный листок, №19, 1856


Ордена I и II степени имени Адмирала П. С. Нахимова:

Памятник Адмиралу П.С. Нахимову на площади Нахимова, Севастополь:

Примечание: все фото из интернета