Смешали скорбь и ненависть

^{Фото: ИТАР-ТАСС}

Прошедшая в субботу «Акция скорби» собрала, по данным полиции, 17 тысяч человек. За превышение численности организаторов штрафовать не будут — угрозы безопасности, по словам главы московского департамента региональной безопасности Алексея Майорова, не было. Впрочем, и превышение численности, по оценкам корреспондента «Новой», оказалось не таким значительным — пришло 5-6 тысяч человек.

Акция начиналась не на самой Поклонной горе в 19:00, а на станции метро «Парк победы» в 17:00. Участники митинга собирались группами разных возрастов: либо пожилые, либо молодежь.

Одна из женщин со списком подошла к ждавшей меня подруге и спросила, не на митинг ли она. На вопрос о том, что это за митинг, женщина воскликнула: «А кто его знает! Нам вот Татьяна Васильевна сказала прийти». Степень осведомленности ее подопечных выяснить не удалось: они уже попарно вышли из метро получать гвоздики, георгиевские ленточки, плакаты и флаги.

Помимо полицейских и дружинников правопорядок охраняли живописные казаки с нагайками. Автозак я увидела только один, ОМОНовцев было непривычно мало для человека, ходившего на мероприятия оппозиции. Мимо редкой цепочки полицейских по аллее Парка Победы шли все те же группы людей из метро и митингующие, пришедшие в одиночку. Одна семейная пара громко переговаривалась — муж убеждал жену в том, что «теперь она может спокойно сказать на работе, что приходила». Предмет их беседы остался неясен: ответ жены я не услышала.

У рамок меня окликнули:

— Девушка, георгиевскую ленточку взять не хотите?

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась я.

— Ну вот, — расстроилась раздающая, — мало что-то народ ленточки берет.

Расстраивалась она зря — в густой толпе у монумента «Трагедия народов», служившим для выступающих сценой, с георгиевскими ленточками были поголовно все. Над головами развевались флаги «Справедливой России», «ЛДПР», «Правого дела», «Союза машинистов России» и, конечно, самопровозглашенных республик. Прямо передо мной стоял человек с нашивкой «Новороссия» на рукаве и большим георгиевским флагом. На мою просьбу его опустить, он ответил, что организаторы попросили держать как можно выше. Сцену через оранжево-черное полотнище было видно плохо, зато слышно замечательно.

— Ни в русском языке, ни в украинской мове невозможно найти слов, чтобы дать оценку всему происходящему, — начал ведущий. И тут же нашел слова. — Нанятые в армию против их воли люди убивают матерей, отцов, сестер и детей.

У выступающих же проблем ни с поиском слов, ни с оценкой не возникало.

Секретарь ярославского отделения «Родительской ассоциации» Марианна Шевченко рассказала, как люди «прятались от фашистов в подвалах». А в Луганске прячутся в подвалах и сейчас, добавила она.

Со сцены лидер отделения отчиталась о проделанной работе: собрано более 50 000 тысяч подписей, и направили их в ООН и ОБСЕ с требованием создать международный трибунал для расследования трагедии в Одессе и на Донбассе.

— Я обращаюсь к украинскому руководству: остановите эту хунту! Они убивают свой народ! — воскликнула Шевченко в конце своей речи, не пояснив, однако, кого она считает «украинским руководством», а кого — «хунтой».

Семья Ульянцевых, состоящая из матери и тринадцати детей, по словам ведущего, — беженцы из Донецкой области. Дети прочитали стихотворение: «Их бомбят из мощных самолетов армии жестокие бойцы. <...> Президент ликует: «Молодцы!» (О каком президенте идет речь, также не сказали).

Не пролил свет на то, кто является истинным врагом, и ветеран афганской войны Костюченко Владимир Евгеньевич, обвинивший «бесстыжих отдельных украинских политиков, развязавших руки фашистским молодчикам». Зато он сравнил происходящее на Донбассе со Второй мировой войной и призвал собравшихся «не оставлять все как есть и привлечь подлецов к ответу», что вызвало одиночные выкрики «Правильно!»

Актриса Елена Овчинникова была более конкретна в поиске виновников происходящего на Донбассе. Не сваливая все на «украинских националистов — нацистов поголовье», она указала на врагов внутренних. Ими оказались либералы и правозащитники.

Происходящее на сцене экспрессивное действо интересовало окружавших меня молодых людей только в контексте его длительности. С каждым следующим выступающим они мрачнели. Александр Проханов, вещавший про «Новороссию, о которую разбивает свою башку мохнатое чудовище возродившегося на Майдане фашизма», вконец вогнал окружавших меня в уныние.

— Видимо, долго говорить будут, — вздохнул юноша в балахоне.

— Слушай, а тебе не сказали, сколько все это будет длиться? — обратилась к нему черноволосая девушка.

— Вроде до полдевятого, — пожал плечами тот.

— И что, мне тут еще час торчать! — возмутилась девушка.

Тут вмешалась другая и громко заявила:

— Давайте не устраивать тут конфликтов! Мы пришли, отстояли, все!

Обстановку слегка разрядил священник из Крыма, обличавший зло в порнографии и фильмах ужасов.

— Он, похоже, совсем не в теме, — весело прокомментировал парень в балахоне. Зато музыкант, вышедший на сцену следом, вселил в него надежду. — Наверное, все уже! — радостно воскликнул он.

Надежда его оправдалась — музыкант выступал последним. На объявленной в конце минуте молчания многие уже уходили с митинга, не дождавшись возложения. Организованные группы шли в одну сторону — к автобусам, отдельные маленькие компании — к метро. И нельзя было сказать с уверенностью, в какую сторону уходило больше.