В ряду союзников России есть два ослабевших звена

США проверяют на прочность ту международную архитектуру, которая позволяет России выдерживать конфликт с Западом.

В ход идут как новые интриги, так и привычный метод разгона цветных революций.

В данный момент под ударом находятся сразу два важных союзника России – Иран и Республика Сербская. Выстоят ли?

Сложившиеся условия экономической войны (точнее, еще не сложившиеся – вал санкций и других ограничений продолжает расти, будто снежный ком) создали для России ряд геополитических уязвимостей – терпимых в обычное время, но критичных в условиях глобального конфликта.

«Где тонко, там и рвется». Везде, где в силу разных обстоятельств появляется «окно возможностей» для ослабления Москвы и сужения ее пространства для маневра, США пытаются им воспользоваться.

Ресурсов у них для этого хватит: Госдеп имеет колоссальный штат и щедрое финансирование, а о возможностях ЦРУ мы можем только догадываться.

Направление для следующего удара может быть любым – Средняя Азия, Закавказье, Молдавия с Приднестровьем, даже Латинская Америка, где у России есть позиции, особо ценные в эпоху Второй холодной войны.

Представляется, однако, что он будет двойным – в Каспии и на Балканах.

В силу того, что «окна возможностей» одновременно открылись и там, и там.

В Иране продолжаются массовые протесты, спровоцированные гибелью в отделении полиции девушки, которая неправильно надела хиджаб.

Конфликт между строгими шиитскими порядками и модерном происходит на фоне затянувшегося экономического кризиса, слухов о смертельной болезни великого аятоллы и риска сепаратистских ренессансов на национальных окраинах (погибшая – 22-летняя Махса Амини – происходит из Курдистана).

О попытке иранского «майдана» мы подробно рассказывали две недели назад. С тех пор ситуация ухудшилась. Счет погибшим перевалил за полторы сотни, а Вашингтон активно включился в раскачивание персидской лодки.

И верховный руководитель Али Хаменеи, и консервативный президент Ибрахим Раиси уже заявили, что за протестами стоят внешние силы.

Даже если это преувеличение (для массовых недовольств в Иране немало внутренних причин), дальнейшая поддержка Запада восставшим гарантирована.

Вскоре после начала протестов госсекретарь США Энтони Блинкен заявил, что шансов на заключение «ядерной сделки» больше нет.

Считалось, что надежды на эту сделку ограничивал Вашингтон в противодействии Тегерану: президент Джо Байден, как один из авторов соглашения, надеялся его реанимировать после демарша предшественника – Дональда Трампа.

Не сложилось. Следовательно, ограничений больше нет. И всего несколько дней спустя Байден лично анонсировал новые санкции против Ирана и «тех, кто осуществляет насилие против мирных протестующих».

После этого ограничения со стороны Европы начали обсуждать в ЕС.

На официальном уровне санкциями и словами поддержки в адрес бунтующей улицы все, наверное, и ограничится.

Основная работа будет происходить через теневые каналы влияния, благо вернуть контроль над Ираном для англосаксонских спецслужб – дело чести.

В 1953 году они уже организовывали там успешный государственный переворот.

Помимо того, что режим Исламской республики – один из главных врагов США, сейчас его обрушение имеет двойную ценность из-за России.

Потеря столь важного регионального союзника ослабит ее геополитические позиции.

Во-первых, на паях с Анкарой Тегеран – наперсник России в деле контроля за Сирией и идущих из нее грузопотоков, включая нефть.

Без Ирана – вполне искреннего друга алавитского режима Асадов, огромные пространства с шиитским населением останутся без куратора, а у Запада появится возможность «переиграть» сирийскую партию.

Во-вторых, Иран прикрывает Россию еще в одном регионе – Закавказье, не давая ему скатиться в очередную войну и сдерживая тюркскую экспансию.

В схеме, мешающей Азербайджану начать боевые действия против армян и тем самым открыть для российских Вооруженных сил второй фронт, Москва играет роль «доброго полицейского», задействуя старые связи с Баку, а Тегеран – «злого», который держит у границ значительную группировку войск и угрожает вмешаться в конфликт на стороне Армении.

В-третьих, иранский опыт сорокалетней жизни под санкциями наверняка перенимается сейчас Россией по части поиска обходных путей, задействования нестандартных схем и обмена технологическими решениями.

США подозревают Исламскую республику в поставках ВС РФ беспилотников-камикадзе для нужд спецоперации – и это всего один из множества примеров возможной кооперации между странами.

Наконец, последнее: Иран сам грозится стать вторым фронтом, но уже для Запада, и в прямом, в военном смысле.

По крайней мере, иранские СМИ обсуждают необходимость ударов теми самыми беспилотниками-камикадзе по территории Албании, конкретно – по базам Организации моджахедов иранского народа (ОМИН).

Трем тысячам боевиков этой революционной группы Албания предоставила политическое убежище, что привело к разрыву дипломатических отношений с Тегераном.

А Албания – вся, какая есть, полноправный член НАТО, нападение на Албанию означает нападение на Североатлантический альянс.

Собственно, одного этого достаточно, чтобы американцы использовали любую возможность подлить бензина в иранский гражданский конфликт.

Еще одно место, где может внезапно «вспыхнуть», – Республика Сербская в Боснии и Герцеговине.

Для России это союзник более последовательный, чем сама Сербия, и более смелый – вплоть до того, что лидер боснийских сербов Милорад Додик пообещал признать результаты референдумов в Донбассе, Запорожье и Херсонщине, сиречь новые границы России.

Но главное в нем даже не это, а то, что Додик – предпоследний, кто удерживает Балканы от полного поглощения Североатлантическим альянсом.

Последний, предположим, все-таки Сербия, но в случае атлантической интеграции Боснии вряд ли удержится и она.

Принципиальное решение, что остатки влияния России в этом регионе должны быть уничтожены, Брюссель принял в 2014 году и с тех пор многого добился. Черногорию и Македонию пришлось ломать через колено, но теперь они в НАТО и вряд ли когда-нибудь из него выйдут.

Однако с Боснией вышла промашка, поскольку Республика Сербская имеет полномочия ветировать подобные вопросы на уровне всей страны.

По сумме факторов евроскептик и сербский националист Додик для Запада – злейший враг в Европе западнее Калининграда.

Против него тоже введены санкции (официально – «за коррупцию») со стороны США. Сделать то же самое Евросоюзу помешал венгерский премьер Виктор Орбан – старый друг и по ряду вопросов единомышленник Додика.

Додик четыре с половиной года провел в кресле премьер-министра Республики Сербской, восемь – на посту ее президента.

В РС действует знакомое россиянам ограничение «не более двух сроков подряд», поэтому в 2018-м он избрался членом правящего триумвирата Боснии (это сложносочиненное государство) от сербов, а теперь возвращается в республику, сдав пост своему традиционному преемнику и однопартийцу Жельке Цвиянович.

По мнению местного аналога ЦИК, Додик выиграл выборы с результатом в 48,36% голосов и в третий раз стал президентом. Накануне он объявил о своей победе, но о победе заявила и его конкурентка Елена Тривич.

Избирком считает, что у Тривич всего 43,27% голосов. Зато на ее стороне ЕС, США, НАТО, огромное количество окормляемых ими СМИ и НКО, а главное – у нее есть план, как действовать.

Ничего оригинального, золотой стандарт: штаб Тривич объявил результаты выборов сфальсифицированными и призвал боснийских сербов выходить на улицы.

Со дня на день на Балканах грозит начаться новая цветная революция. А может и не начаться ни там, ни в Иране.

За последние годы массовые протесты стали для Исламской республики привычным делом, а не опасной и чрезвычайной неожиданностью, как это было бы в Китае, Саудовской Аравии, Туркмении или Белоруссии.

На средней дистанции все попытки «майдана» выдыхались – возможно, в силу того, что местное руководство предельно идеологизировано и по определению не из тех, кто может сбежать из страны и сдать ее революционерам.

Будет испробовано еще очень много методов и мер (включая радикальные) прежде, чем режим аятолл проиграет.

Додик и Республика Сербская в этом плане тоже «тертые калачи». И в Баня-Луке, и в Белграде велико влияние западных денег и агентуры.

Технологии цветной революции запускались ими неоднократно, а результат на табло: те же люди в руководстве, тот же геополитический выбор сербов как народа.

Другое дело, что Додик рассматривается еще и как возможный лидер сербской ирреденты – объединения в одно государство с Сербией, что означает распад Боснии и риск новой войны.

Поэтому в его случае может быть использован значительно более широкий комплекс мер, чем против хорошо защищенного от иностранного влияния Ирана.

В случае же очередного фиаско атлантисты попробуют еще раз. Может быть, там же, может быть, в другом месте, но очевидно то, что ход истории ускорился, а мировой гегемон не намерен сдаваться без боя.

Ни один из единомышленников России в подходе, что гегемон больше не гегемон, не может чувствовать себя в безопасности