В. Верещагин. Перед Москвою. Ожидание депутации бояр. Наполеон на Поклонной горе.
ПОКЛОННАЯ ГОРА
Там, на покатой горе, зеленели когда-то три дуба!
Хищный орел залетел и, усевшись под теми дубами,
Взглядом кровавым в добычу впился и готовил уж когти!
Был бы пир; да спалило грозою могучие крылья,
Перья ветер разнес, и засыпало зимним их снегом!
Там, за Москвой, на Поклонной горе зеленели те дубы!
Не орлу с той горы, а пришельцу-вождю легионов
Наша предстала Москва с золотыми своими верхами;
И, простершись во всю широту, ожидала безмолвно,
Жертва смиренная, жертва святая, да суд совершится!
А по полям шли полки, громовые катились орудья;
Двадцать народов теснились вокруг с знаменами Европы;
Двигалось все, и неслось, и жадно вторгалось; но страшно
Было идти им вдоль улиц безлюдных, безмолвных и слушать
В той тишине только топот копыт бесподковных их кoней!
Здесь, из-под этих дубов, он смотрел, выжидая посольства,
Наших сенаторов ждал, и бояр, и сердился, и кликал;
Только они не пришли, и торжественной не было встречи!
Правда, Москву в ту же ночь осветили и мы, да пожаром!
Сильный с тех пор под землей; а природа все вновь зеленеет!
О! как любил я смотреть в тишине на эти три дуба!
В тихом вечернем сиянье они – так мирно стояли!
Он же, под тению их, озиравший, как демон, святыню,
Не видал над своей головой, что звезда его гаснет!
Мрачно сошел он с горы; не сошел он с утеса Елены!
М.Дмитриев. 1 августа 1845 г.
Поклонная гора - начало Смоленского тракта. Пологий холм между речками Сетунь и Филька. Раньше находился далеко за пределами города. С него путешественникам открывалась панорама древней столицы. Горели на солнце маковки бесчисленных церквей, вызывая желание поклониться святыням.
Здесь иногда встречали важных послов. С поклонами приглашали в столицу.
На Поклонную гору приходилось идти и "с повинной". Поклонами, лестью и подарками пытаясь остановить непрошенных гостей.
Именно с такой ситуацией связано первое упоминание о Поклонной горе в исторических хрониках.
Юный семнадцатилетний московский князь Дмитрий Иванович (в будущем Донской) непочтительно "переговорил" со "старшим товарищем" Ольгердом Гедиминовичем.
Воображаемый облик Ольгерда, восходящий к изображению в хронике Алессандро Гваньини «Описание европейской Сарматии». XVI в.
"И в те времена князь великий Ольгерд Гедиминович литовский и русский держал свое государство в большом порядке. И немалое время правил он Великим княжеством Литовским и был в мире и в хороших отношениях с великим князем Дмитрием Ивановичем Московским. Этот же князь великий, без всякой причины, нарушив договор и дружбу, прислал к великому князю Ольгерду посла своего с грамотой и прислал к нему огонь и саблю, и дал ему понять; что «буду в твоей земле после красной весны, после тихого лета». И князь великий Ольгерд вынул из огнива губку и кремень, и зажег губку, и дал послу, и сказал так: «Дай это государю и скажи ему, что у нас в Литве огонь есть, а что он извещает меня [о том], что хочет быть в моей земле после красной весны, после тихого лета, то я даст бог у него буду на пасху и поцелую его красным яйцом сквозь щит сулицею и с божиею помощью к городу его Москве копье свое прислоню, потому что не тот воин, кто воюет в удобное время, но тот воин, кто в неподходящее время воюет со своими противниками». И отпустив посла, собрал все войска свои литовские и русские и пошел из Витебска прямо на Москву. И на самую пасху рано утром князь великий с боярами и князьями шел от заутрени из церкви, а князь великий Ольгерд со всеми силами своими, распустив знамена свои, показался на Поклонной горе.
И увидя то, великий князь Московский сильно испугался и ужаснулся, видя великого князя Ольгерда с его великою силою, пришедшего к нему таким могучим, выполняя свое обещание. И не будучи в силах дать ему отпор, послал к нему [послов], прося его [о мире] и обещая дать ему великие дары, прося его, чтобы его из вотчины его Москвы не выгнал, перестал бы гневаться и взял бы у него, что хотел.
И князь великий Ольгерд сжалился, и милость свою оказал, и не добывал его из Москвы, и заключил мир с ним. А затем, когда заключили договор, сам князь великий Московский к нему выехал, и с ним виделся и одарил князя великого Ольгерда дарами многими, бесчисленными, золотом, серебром и дорогим жемчугом и соболями и прочими дорогими и удивительными мехами, и убытки, которые причинил Ольгерд, идя по земле Московской, ему простил. И затем князь великий Ольгерд сказал великому князю московскому: «Хотя мы с тобой замирились, но мне иначе сделать нельзя, и должен я к твоему городу Москве свое копье прислонить, и то отметить, что князь великий литовский и русский и жемайтский Ольгерд копье свое к Москве прислонил». И сев на коня, и взяв в руки копье, подъехал к городу и копье свое к стене прислонил, и, отъезжая назад, сказал громким голосом так: «Князь великий московский, помни о том, что литовское копье стояло у Москвы!» А затем князь великий Ольгерд со всеми своими войсками, с великою честью, с массой пленных и с несказанной добычей, забрав много городов и установив границу по Можайск и по Коломну, и много людей забрав в плен, сохранив своих людей всех в целости, отошел восвоясие" ("Хроника Быховца", современный перевод)
Князь Московский Дмитрий Иванович Донской.
Здесь же на Поклонной горе в 1591 в компании с ногайским мурзой Казыем встал лагерем крымский хан Газы Второй Герай по прозвищу Буря. Человек необыкновенно вспыльчивого и неукротимого характера. Доподлинно неизвестно, что его заставило вспылить в 1591 году, тем более что до этого он писал вполне дружественные письма русскому царю Федору Иоановичу, но это явно не пошло на пользу ни ему, ни его 150 - тысячному войску. После нескольких поражений, хану пришлось бежать, бросив большую часть обоза. Русские войска преследовали его, настигли у Серпухова на Оке и гнали до Тулы, истребляя и взяв в плен сотни крымцев.
Газы Второй Герай.
Смутное время. В 1610 году к Москве подходит и встает лагерем на Поклонной горе за Дорогомиловым польская рать Станислава Жолкевского. Он добьется избрания королевича Владислава на московский престол, займет Москву с коронным войском. А потом сдаст начальство этим войском и и уедет в Польшу, посчитав. что шансы поляков в Москве невелики.
Станислав Жолкевский.
Следующий "посетитель" Поклонной горы - Наполеон Бонапарт - не был так благоразумен и дальновиден. 14 сентября 1812 года на Поклонной горе он ждал ключи от покоренного, как он считал, города.
"Наконец, оставалось пройти последнюю возвышенность, прилегающую к Москве и господствующую над ней. Это была Поклонная гора, названная так потому, что на ее вершине, при виде святого города, все жители крестятся и кладут земные поклоны. Наши разведчики тотчас же заняли эту гору. Было два часа. Огромный город сверкал в солнечных лучах разноцветными красками, и это зрелище так поразило наших разведчиков, что они остановились и закричали: «Москва! Москва!» Каждый ускорил шаг, и вся армия приблизилась в беспорядке, хлопая в ладоши и повторяя с восторгом: «Москва! Москва!», подобно морякам, которые кричат: «Земля! Земля!» — завидя, наконец, берег в конце своего долгого и тяжелого плавания.
Наполеон на Поклонной горе. А.Николаев.1981 год.
При виде этого золоченого города, .этого блестящего узла, в котором сплелись Азия и Европа, где соединились роскошь, обычаи и искусства двух прекраснейших частей света, мы остановились, охваченные горделивым раздумьем. Какой славный день выпал нам на долю! Каким величайшим и самым блестящим воспоминанием станет этот день в нашей жизни! Мы чувствовали в этот момент, что взоры всего удивленного мира должны быть обращены на нас, и каждое из наших движений станет историческим.
Нам казалось, что мы двигаемся на огромной и величественной сцене, среди восторженных кликов всех народов, гордые тем, что могли возвысить наш благодарный век над всеми другими веками. Мы видим его великим нашим величием и сияющим нашей славой!
С каким почтительным вниманием, с каким энтузиазмом должны встретить нас на родине, по нашем возвращении, столь желанном для нас, наши жены, наши соотечественники и даже отцы! Весь остаток своей жизни мы будем в их глазах особенными существами, на нас будут взирать с изумлением и слушать с восторженным вниманием! Люди будут сбегаться к нам навстречу, и каждое наше слово будет запоминаться! Эта великая победа должна была окружить нас ореолом славы и создать вокруг нас атмосферу чуда и необычайных подвигов!
Но когда эти гордые мысли уступили место более умеренным чувствам, мы сказали себе, что здесь наступает, наконец, обещанный предел нашим трудам, что мы должны, наконец, остановиться, так как не можем же мы превзойти самих себя, после экспедиции, являющейся достойной соперницей египетской кампании и всех великих и славных войн древности.
В этот момент все страдания, опасности были забыты. Можно ли считать слишком дорогой ценой ту, которая была уплачена за счастье иметь право говорить всю свою жизнь: «Я был с армией в Москве!» Даже теперь, среди нашего унижения, хотя оно началось для нас с этого рокового города, разве не может служить для нас утешением это гордое воспоминание, и разве оно не в состоянии заставить нас поднять наши головы, придавленные несчастьем?
Наполеон тоже подъехал. Он остановился в восторге, и у него вырвалось восклицание радости. Со времени великой битвы маршалы, недовольные им, отдалились от него. Но при виде пленной Москвы и узнав о прибытии парламентера, они позабыли свою досаду, пораженные таким великим результатом и охваченные энтузиазмом славы. Все они толпились около императора, отдавая дань его счастью и даже готовые приписать его гениальной предусмотрительности тот недостаток заботливости, который помешал ему 7 сентября завершить свою победу.
Но у Наполеона первые душевные движения всегда были кратковременными. Ему некогда было предаваться своим чувствам и надо было подумать о многом. Его первый возглас был:
— Вот он, наконец, этот знаменитый город! А второй:
— Давно пора
В его глазах, устремленных на столицу, выражалось только нетерпение. В ней он видел всю русскую империю. В ее стенах заключались все его надежды на мир, на уплату военных издержек, на бессмертную славу!
Поэтому его взоры с жадностью были прикованы к воротам. Когда же, наконец, откроются эти двери? Когда же увидит он, наконец, депутацию, которая должна явиться, чтобы повергнуть к его стопам город со всем его богатством, населением, с его управлением и наиболее знатным дворянством? Тогда его безрассудно смелое и дерзкое предприятие, счастливо законченное, будет считаться плодом глубоко обдуманного расчета, его неосторожность станет его величием и его победа на Москве-реке, такая неполная, превратится в самое славное из всех его военных деяний! Таким образом все, что могло бы повести к его погибели, приведет только к его славе. Этот день должен решить, был ли он величайшим человеком в мире или только самым дерзновенным, — словом, создал ли он себе алтарь или выбрал могилу?
Между тем беспокойство начало одолевать его. Он видел уже, что Понятовский и принц Евгений подступили к неприятельскому городу. Впереди Мюрат, окруженный своими разведчиками, уже достиг предместий города, но все еще не было видно никакой депутации. Явился только один офицер Милорадовича с заявлением, что его генерал подожжет город, если его арьергарду не дадут времени удалиться .
Наполеон согласился на все. Первые отряды обеих армий смешались на несколько мгновений. Мюрат был опознан казаками. Эти последние окружили его и своими жестами и возгласами восхваляли его отвагу и опьяняли его своим восхищением. Мюрат взял у своих офицеров часы и роздал их этим воинам, еще оставшимся варварами. Один их них назвал его своим гетманом .
Мюрат был склонен одно мгновение думать, что среди этих офицеров он найдет нового Мазепу или что он сам сделается им. Он думал, что привлек их на свою сторону. Этот момент перемирия, да еще при таких обстоятельствах, поддерживал надежду Наполеона — до такой степени он нуждался в иллюзии! И в течение двух часов он утешался этим.
Но время проходило, а Москва оставалась угрюмой, безмолвной и точно вымершей. Беспокойство императоpa возрастало, и все труднее и труднее было сдерживать нетерпение солдат. Несколько офицеров проникли, наконец, за городскую ограду. Москва была пуста!
Наполеон, отвергший, с негодованием это известие, спустился с Поклонной горы и приблизился к Москве-реке у Дорогомиловской заставы. Он остановился, ожидая у входа, но тщетно. Мюрат торопил его: «Ну что ж! — отвечал ему Наполеон, — входите, если они этого хотят!» Но он советовал соблюдать величайшую дисциплину. Он все еще надеялся: «Может быть, эти жители даже не знают порядка сдачи? Ведь здесь все ново: они для нас, а мы для них?»
Но донесения, получаемые одно за другим, все согласовались между собой. Французы, жители Москвы, решились, наконец, выйти из своих убежищ, где они прятались в течение нескольких дней, чтобы избежать народной ярости. Они тоже подтвердили роковое известие. Император призвал Дарю.
— Москва пуста! — воскликнул он. — Что за невероятное известие! Надо туда проникнуть. Идите и приведите ко мне бояр!"
Ф. - П. де Сегюр. "Воспоминания"
Ж. - Ш.Тардье. Филипп- Поль де Сегюр.
В 1966 - 1968 годах на Кутузовский проспект в район Поклонной горы была перенесена Триумфальнпя арка, сооруженная в 1829—1834 годах в Москве по проекту архитектораО. И. Бове в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.
Поклонная гора становится местом поклонения воинам, погибшим в битвах за Отечество.
Первый проект мемориала Победы в Великой Отечественной войне на Поклонной горебыл предложен еще в 1942 год, когда до этой самой Победы оставалось еще три долгих года. Памятный знак с надписью "Здесь будет сооружен памятник Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" был установлен на Поклонной горе 23 февраля 1958 года. Вокруг знака заложили парк Победы. Торжественное открытие мемориала, приуроченное к 50-летию победы над фашизмом, состоялось 9 мая в 1995 года.
Парк Победы на Поклонной горе.
Мемориальный комплекс, расположившийся на 135 гектарах, включает в себя Центральный музей Великой Отечественной войны, монумент Победы и три храма трех конфессий, построенные в память о погибших на войне. Храм св. Георгия Победоносца был построен в 1995 году, Мемориальная мечеть возведена в 1997 году, а Мемориальная синагога - в 1998 году.
Храм Георгия Победоносца на Поклонной горе.
Центральный музей Великой Отечественной войны находится на круглой площади Победителей, к которой от Кутузовского проспекта ведет центральная аллея парка Победы. В музее, учрежденном в 1986 году, хранится около 50 тысяч экспонатов по военной истории. В специальных витринах - Книги Памяти - 385 томов, в которые вписаны имена людей, павших на войне. В музее хранится Знамя Победы - красное знамя, водружённое 30 апреля 1945 года над зданием рейхстага в Берлине. Рядом с музеем развернута постоянная выставка военной техники.
Мемориальная мечеть на Поклонной горе.
Посреди площади Победителей стоит обелиск высотой 141,8 метров. Он символизирует 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны. На стометровой отметке закреплена бронзовая фигура богини Победы - Ники. У подножия обелиска, на гранитном подиуме, установлена статуя святого Георгия Победоносца, который копьем поражает змея. Обе скульптуры были выполнены З. Церетели.
Мемориальная синагога на Поклонной горе.
В 2003 году на территории Мемориала была открыта часовня, воздвигнутая в память об испанских добровольцах, которые погибли в Великой Отечественной войне.
![]()
Комментарии