Русофобия в Европе просто на генетическом уровне

.

Все, кто мало-мальски следит за политическими событиями, знают Татьяну Аркадьевну, как минимум, по телеэфиру: она не раз выступала на российском телевидении. Нам остается лишь уточнить, что фактически она представляет в Европарламенте интересы всех русскоязычных жителей Евросоюза. Для читателей «Крымского Эха» уточню: одним из ближайших ее соратников является Джульетто Кьеза, чьи взгляды достаточно широко представлены на нашем сайте.

В Крым Татьяна Аркадьевна прибыла во время своих парламентских каникул — вместе с сопредседателем партии Русский союз Латвии Мирославом Митрофановым. Кстати, уже не в первый раз: евродепутат была в числе наблюдателей от ЕС на нашем референдуме 16 марта. 

В этот приезд первым делом гости пообщались с Сергеем Аксёновым, который решил не расставаться со своим милым сердцу «Русским Единством» — только в российском минюсте РЕ сейчас регистрируется не как политическая партия, больше знакомая крымчанам, а как общественная организация. На встрече были обговорены ряд принципиальных моментов по сотрудничеству в рамках общих целей.

А затем и Татьяна Жданок и Мирослав Митрофанов побывали в Крымском экспертном клубе. Встреча, которую вел известный крымский политолог Александр Форманчук, длилась более полутора часов. Сказано было очень много чего интересного — мы же зафиксируем основные моменты разговора.

18 февраля в Латвии прошел референдум о судьбе русского языка в стране.

События на Украине для многих из нас отодвинули это событие на периферию — между тем, для русских, волею судеб оказавшихся в Евросоюзе, упорно не замечающем, как нарушаются их права на родной язык, этот референдум был знаковым. Поэтому первый же вопрос, прозвучавший от крымских экспертов, касался смысла этого референдума.

Татьяна Жданок: Мы ставили вопрос полностью в рамках европейской конвенции о правах меньшинств, то есть официальный статус языка на региональном уровне. В Европе идет постоянная борьба за проценты — какая доля населения, использующая в жизни тот или иной язык, должна быть в данной местности, чтобы их язык был признан официальным. Но государственный статус латышского языка успели закрепить в конституции, поэтому его нельзя изменить референдумом, поэтому Русский союз Латвии, понимая бесперспективность сложившейся ситуации, не был в числе инициаторов этого референдума. 

Мирослав Митрофанов уточняет: «Почему вообще разрешили проведение референдума — у нас же государство не правовое, а легалистское. В чем разница: в том, что нормы закона выполняются абсолютно жестко. На тот момент норма закона разрешала проведение референдума по этому вопросу. По результатам референдума были изменены нормы закона, и сейчас подобные референдумы невозможны в принципе. Мы изначально сомневались [в необходимости его проведения], потому что инициаторами были нацболы. Но к ним потом присоединились практически все русские организации и партии, и это стало общим трендом». 

Но результаты референдума «стали для нас разгромными». Потом партия организовала сбор подписей по вопросу гражданства, и был более умеренный вариант — «там нужно было менять закон о гражданстве, а не конституцию». Но «этот референдум был нужен для истории, потому что он четко показал, что на русский язык есть спрос, 20 процентов избирателей (а не просто населения) за это выступает, и мы теперь можем требовать официального статуса, основываясь на результатах референдума».

Насколько высок сегодня уровень антироссийских настроений, какая существует динамика по сравнению с двух- трехмесячной давности? И к каким изменениям в мире приведут санкции, которые вводятся?   Читать дальше