«Живыми им детей не дам…» Истории семей майдановцев и «Беркута»

Борьба Украины за евроинтеграцию разделила не только взрослых, но и детей. Одни находятся в самом эпицентре событий, штурмуя баррикады и забрасывая «Молотовым» силовиков. Другие, играют в войнушки в школе. Но тяжелее всего приходятся детям солдат ВВ МВД и «Беркута». Пока их отцы держат оборону Украины, дети защищают своих мам.

«Они в нас газ, мы в них камни и «Молотов»

Темный переход на Площадь Независимости. Через лежащих на полу людей пробирается подросток. На нем теплые, новенькие камуфлированные штаны, такая же камуфлированная куртка; в одной руке он держит каску, в другой белые листы — листовки за отставку Януковича.

«Прошу не фотографувати мене. Бо мене за це у тюрму посадять» (Не фотографируйте меня . А то меня за это в тюрьму посадят, — прим авт.) уворачивается подросток от объектива моего фотоаппарата. Но без фото охотно соглашается со мной поговорить. Мы выходим на площадь. Идем к ближайшему кафе.

Моего нового знакомого зовут Сергей. Ему 14. Родом он из Львова. На Майдан его привезли родители. «Батька вместе с мамкой тут бастуют, а нам с кем оставаться? Не одним же. Вот с братом сюда и приехали».

Брату Сергея 17. Зовут его Артемом. Первое время на Майдане они помогали родителям: «С батькой палатки ставили. Дрова рубили», — вспоминает Сергей. После первого разгона Артем с отцом пошел в Службу самообороны Майдана. Вскоре туда попал и Сергей.

«Мне с братом дали биту, сказали, чтобы стояли у входа в штаб. Проверяли тех, кто туда войти хочет, — вспоминает Сергей. – Мне понравилось. Особенно, когда у взрослых дядек документы проверяли. Прям, как в милиции».

Подростков от 13 до 17 лет часто встречаются среди митингующих. Фото: АиФ / Инна Киреева

В отряде самообороны Артем и Сергей познакомились с ребятами из «Белого молота» (молодежная радикальная неформальная националистическая организация — прм. авт) « Они пришли вечером и сказали, что на Грушевского пойдут. Что там «Беркутню мочить будут. Брат пошел с ними. И я тоже».

В противостоянии радикалы – «Беркут» Сергей оказался на передовой. «Мне наш главный сказал, что берешь бутылку, подбегаешь к солдатам, бросаешь и убегаешь. Не бойся, если «Беркут» поймает. Ты малой еще. Тебя отпустят», — вспоминает наставления своих командиров Сергей. Коктейли «Молотова» Сергей не готовил. Их готовыми привозили на Грушевского, либо смесь разливали по бутылками прямо на площади «старшие по оружию».

- Не страшно было бутылки бросать?- спрашиваю подростка.

- Неее. Отчего боятся. Они ведь нас бьют, мы их, — спокойно, чуть растягивая слова, для важности наверное, отвечает Сергей. Потом, подумав немного, добавляет, слегка улыбаясь: Они нас газом. Мы их камнями и Молотовым».

- Но ведь ты мог убить человека?

- Не, у меня от газа глаза чесались. Я мимо кидал. А потом убегал. Правда, меня «Беркут» в плен брал два раза. Вот тогда я боялся. Просил, чтоб не били. Они говорили, что я дурак-малолетка и отпускали.

«Батька сказал, что на Майдане они будут учиться»

На вопрос, за что он воюет с силовиками на Украине? Сергей отвечает как на уроке, заученной фразой «чтобы Украина в Европе была». Общий вопрос о Европе подростка ставит в тупик. « Это мы на уроке географии проходили, но я не люблю географию. Мне больше физкультура нравится», — оправдывается подросток. В школе Сергей не был два месяца. Да и школу не любит. Когда батька и мамка забирали его с братом на Майдан, батька так и сказал, что там они будут учиться.

«Ты чего тут расселся? — перебивает беседу подросток, лет 16. – Сейчас щиты приедут, разгружать надо». Подростка зовут Дмитро. Он киевлянин. Одетый в военный костюм, цвета хаки и бронежилет. «Я из «Белого молота», — бравирует Дмитро. По его рассказам, он учится в элитной киевской школе. Родители парня занимаются бизнесом. Воюет на Майдане только с 14.00 до 21.00. «Прихожу сюда после школы, домой, правда ухожу. Если родители узнают, что я на Майдане, убьют. Жаль, что не было меня, когда ночью наши «Беркут» бомбили»», — заявляет он.

О финансовой стороне вопроса подростки разговаривать категорически отказываются. «У меня у батьки денег много. Он мне даст, если я попрошу. Мне гривны не нужны», — обиженно отвечает Дмитро. «А я вообще здесь с мамкой и папкой. Они мне деньги дают. Все что мне дали в штабе: это форму и каску. Вот», — так же обиженно добавляет Сергей.

Щиты для штурмующих баррикады. Фото: АиФ / Инна Киреева

«Думаю, случится что-то страшное, детей им живыми не дам»

«Вы что пройти хотите? Да еще и с фотоаппаратом. Вы с ума сошли. У нас тут особый режим. Вот идите в пресс-службу МВД пусть она вам все рассказывает. А нам наши дети дороже… — останавливает меня на подходе к общежитию «Беркута» высокий широкоплечий спецназовец. — Уговаривать бесполезно. У нас тут, можно сказать ЧС, — говорит он строгим командным голосом.

Общежитие «Беркута» с начала конфликта взято под усиленную охрану. « Война нам объявлена. Вы ж посмотрите, что в соцсетях пишут. Убивать наших жен и детей. Это нормально? На домах бойцов из регионов стали писать гадости всякие, — объясняет один из спецназовцев. – Власти на нас все равно. Она на баррикадах бойцов не кормит. А их семьи защищать тоже вряд ли будет. Поэтому сами организовались». По словам бойца, общежитие «Беркута» митингующие уже пытались атаковать. Это было сразу после на Банковой. Недовольные тогда приехали к общежитию. Пытались его заблокировать. Кричали в след родным спецназовцев обидные слова. Даже пытались ворваться в здание. Но родные бойцов встали на защиту жилища. «Закидали яйцами и помидорами», — уточняет спецназовец.

С 28-летней Татьяной, женой капитана спецназа «Беркут», общаюсь в съемной квартире. Условие одно: без фото. «Вам работа, я понимаю. А у меня дети. Двое. Вы сейчас напишете, а я что буду дальше делать? Детей дома запру»?- высоким тоном поясняет Татьяна. Детей у Татьяны двое: 8-летний Олег и 5 летний Степа. Он сидит на диване с фотографией папы. «Скучают очень. Особенно младший», — пытаясь не расплакаться, говорит Татьяна. «Мам, вони мого батька не вб’ють? — перебивает нас Олег. Татьяна молча смотрит на сына, отрицательно кивает головой и сажает себе на руки.

- Боже, когда это все кончится? Вы хотели узнать, как мы тут живем. Вот так и живем. С виду вроде все как обычно. Квартира съемная. На нее уходит зарплата мужа. На мою живем, кое-как, — говорит женщина, обводя глазами небольшую комнату. – Но вот что на сердце. Там страх. Ведь все знают, что фашисты на Майдане. И если они победят, нам остается только одно — умереть.

- Зачем умирать? Можно же переехать, — пытаюсь отвлечь от страшных мыслей Татьяну.

В перерывах между штурмами подростки едят в Макдоналдсе. Фото: АиФ / Инна Киреева

- Вы не понимаете. Нас все равно убьют, эти фашисты. Уже думаю, случится что-то страшное, детей им живыми не дам. Как представлю, что над ними будут издеваться. Так уж думаю, лучше самим, — плачет Татьяна. За время противостояния Татьяна видела мужа всего несколько раз. Когда все поутихло, с детьми носили папе поесть. После погрома на Грушевского, муж запретил Татьяне приходить и приводить детей. «Вот не понимаю наш народ. Неужели у них совсем ума нет и воли. Фашисты к власти хотят прийти. А они из «Беркута», тех, кто их защищает от этой заразы, врагов сделали. Столько грязи льют.

Дети играют в Майдан

Со своим мужем, тогда еще старшим лейтенантом Татьяна познакомилась в парке. Был день города. Он охранял порядок. Попросил номер телефона. Таня дала домашний. А потом уехала к родственникам в Черкассы. «Я не думала, что он позвонит. А он оказывается, все то время, что я у родственников была, звонил. Когда я приехала, договорились о встрече. Он стеснительный такой был. Если б не знала, что он солдат, не поверила», — вспоминает начало своих отношений Татьяна.

За 9 лет брака с офицером Татьяна хорошо научилась разбираться в оружии и методах разгона толпы. «Есть у них средства уничтожить все это за 2-3 часа. Но почему-то этот трусливый президент Янукович, приказ не дает. Стрелять таких командиров надо», — возмущается Татьяна. — Он трусит. А мы и наши мужья врагами народа стали. Даже детей наших ненавидят».

На митинг на Майдане родители приходят с детьми. Фото: АиФ / Инна Киреева

В доказательство своих слов, Татьяна рассказывает историю, случившуюся с ее сыном в школе. «Учительница пожаловалась на плохое поведение Олега. Мол, на перемене, они с мальчишками играли. Так вот, играли в Майдан. Кто-то из одноклассников запулил в Олега тяжелым деревянным пеналом. Орущий сказал, что это «Молотов». Олег в ответ схватил ручку и стал изображать из нее автомат, и говорить, что мой отец в «Беркуте» значит и он в «Беркуте». Учительница, увидев это, заставила моего сына стоять пол-урока возле парты. А когда я ее спросила о том, какое наказание понес ребенок, кинувший в моего сына пеналом. Она развела руками и ответила: «Ну чего же вы хотите, дети есть дети».

Героизм одних детей — слезы других

Анастасия Иванова, работает психологом в московской школе. Она украинка. За тем, что происходит в Киеве следит очень пристально. «Здесь я полностью на стороне «Беркута». «Власть, оппозиция и «Беркут» — это разные вещи. «Беркут не власть теперь защищает, а свои семьи, и Украину в целом. Это мое мнение, — говорит Анастасия. — А вот дети в этой ситуации лишь заложники. Они полностью копируют поведение взрослых, считая их высшим авторитетом. И взрослые, отлично понимая это, этим пользуются: превращают детей в пушечное мясо, бросая на баррикады. Они превращают детскую игру в войнушки в настоящую. Не объясняя подростку всю трагедию происходящего. Им это не нужно. А сам подросток, видя поддержку взрослых, рвется на подвиги. Для него чужая жизнь — ничего не значит. Он ведь герой. Ему так и кричат со сцены взрослые дяди. Никто из толпы не задумывается, что героизм одного подростка может обернуться слезами другого ребенка – сына или дочки раненного милиционера. И это страшно».

Инна КИРЕЕВА

«АиФ»