Джордж Сименс о будущем знания: «Понятие человека эпохи Возрождения больше неактуально»...

— Какова, по-вашему, цель образования?

— В любом обществе образование включает в себя огромное количество разнообразных факторов — и некоторые косвенные его последствия, на мой взгляд, намного важнее, чем просто получение работы.

Мне кажется, что образованное общество — это такое общество, в котором нет необходимости постоянно обращаться к эксперту с просьбой растолковать какие-то явления реальной жизни. Там каждый сам может внести вклад в описание действительности — по-моему, это наилучшее достижение образованного социума. Я слышал прекрасное определение, которое суммирует все вышесказанное и отвечает на ваш вопрос: цель образования состоит в том, чтобы мы были счастливы в своей личной жизни и полезны — в общественной.

— Как институт высшего образования менялся с течением времени?

— Образование как система, которую мы знаем сегодня, — очень новое изобретение. Под новым я имею в виду последние лет 700. Однако значимость ученого человека и необходимость обучения и получения советов от мудрецов наблюдалась на протяжении всей истории человечества. Исторически образование было частью социальной системы или сети — в отличие от сегодняшнего положения дел, когда процесс этот чрезвычайно формализован.

Если вы хотели стать кузнецом в прежние времена, то зачастую ваше желание и таланты в этой области происходили из среды, в которой вы родились — будь то ваша семья или узкий круг близких людей. В наше время подобный подход считается нетрадиционным, однако стоит отметить, что именно так большинство людей получало образование на протяжении целой истории человечества. Тогда были чрезвычайно важны социальные системы и локальные сообщества.

США были первой страной, в которой ввели обязательное образование для всех — а сделать это по классической схеме наставничества или работы в гильдиях было сложно, так как новый подход при необходимом количестве выпускников требовал бы радикального увеличения числа учителей. Все это было бы дорого и сложно, так что с точки зрения власти намного выгоднее было использовать модель классной комнаты — схему, которую легко было бы копировать. И это, кстати, большая проблема: сейчас мы на пороге того момента, когда экономика станет экономикой знаний, и современная образовательная модель уже не отвечает нуждам студентов. Сейчас в обучении нам нужно будет масштабировать компонент именно творческого взаимодействия, а именно эта часть образовательного процесса является наиболее дорогой — из–за расходов на квалифицированных учителей. Поэтому большинство обществ, во всяком случае, в развитых странах, пришло к модели, при которой растет количество студентов, а не компетентность учителей.

— Вы считаете, что то, что мы называем мудростью, исчезает в условиях нынешнего образования, которое предполагает лишь постоянное повторение и заучивание?

— Да. Проблема состоит в том, что такие понятия, как экспертиза, мудрость и понимание, исчезают в модели массового образования, в которой мы придаем значение, по большому счету, только повторению того, что уже известно. Эта система не дает студентам никакого способа самостоятельно перерасти учебник, и лишь позволяет стать экспертом в тех пределах, которые этот учебник задает. Мы говорим о повторении знания, а не о его производстве. Когда же мы используем слова «мудрость» и «понимание», то имеем в виду производство новых знаний. Большая часть образовательных систем нашего времени не создана для того, чтобы помочь студентам этому научиться.

— Я недавно читал платоновскую критику книги как носителя. Он утверждает, что книга опасна, потому что дает людям то, что он называет «видимостью знания», но не может обеспечить реального понимания в конкретной сфере. Не видите ли вы здесь параллелей с тем, как наши постоянно изменяющиеся медиа-привычки влияют на нашу способность познавать окружающий мир?

— Да, но в то же время эта критика очень хорошо показывает взгляд Платона на человека и его наивную веру в то, что технологии могут улучшить способность человека усваивать знания. Идея тут состоит в том, что если я прочитаю книгу, а потом начну ее цитировать, то создам вокруг себя некую видимость приобретенных знаний, однако если кто-то начнет меня допрашивать по этой теме, может оказаться, что знаний у меня недостаточно, потому что все, что я знаю, — это то, что я прочитал. Я не опираюсь на свои мысли и на свою идеологическую платформу. Мудрость и понимание тут вовсе необязательны.

Часто я разговариваю с академиками или участвую в научных конференциях, и слышу «Джон Дьюи упоминал это, Сеймур Пейперт писал то, Лев Выготский утверждал следующее», и мне иногда становится интересно, кто из этих людей действительно глубоко знаком с их идеями. Кто из них действительно читал труд Дьюи или оригинальные работы Жана Пиаже? Во многих случаях их знакомство с идеями этих теоретиков настолько не связано с первоисточником, что интерпретация может быть просто произвольной. Звучит это все со стороны так, будто собеседники понимают, о чем речь, но если копнуть глубже и спросить, что вы думаете об измерениях понимания Пиаже или его же абстрактных уровнях познания, и беседа быстро сойдет на нет.

Такова проблема СМИ и социальных сетей: мы быстро подхватываем большие и сложные идеи, не давая себе труда оценить и попытаться понять все аспекты этих идей.

— Да, я отлично понимаю, о чем вы говорите, но, возможно, у нас еще просто нет культуры для того, чтобы ориентироваться в этих новых условиях, которые дают нам современные медиа и социальные сети.

— Я думаю, что мы на том этапе развития, когда нужно задать вопрос: «Где же настоящее знание во всей той информации, которую мы накапливаем?» Наверное, нужно попытаться найти новое определение к понятию «знание» в эпоху интернета, когда к информации из любой точки мира можно получить доступ простым поиском в сети.

Как превратить фрагментарную информацию в некий связный взгляд на дисциплину познания? Это одна из главных современных проблем системы образования. Становится понятно, что студенты больше не приходят к знанию посредством учебника.

Когда я ходил в школу, каждый предмет предполагал наличие учебника, и все занятия и задания были сделаны так, чтобы отсылать к этому учебнику. В студенчестве было то же самое: я читал учебник, лектор читал лекции по учебнику, и мой результат на экзамене зависел от того, насколько хорошо я напишу тест, призванный оценить мое понимание все того же учебника. Так что учебник был чрезвычайно важным аспектом моего обучения — к счастью и к сожалению.

У меня у самого дети, и они по-прежнему пользуются учебниками. Но они также заходят в интернет и изучают разные сайты, или записываются на семинары в местах вродеАкадемии Хана. Такие инициативы дополняют идею обучения через учебник кучей других источников. Однако, каждый раз, когда вы отходите от учебника и используете другие источники, перемешивая их друг с другом, связность познания нарушается и уступает место фрагментарности. С одной стороны, этим вы открываете возможность к построению новых взаимосвязей и получению случайной информации, не зависимой от точки зрения автора учебника. С другой — вместе с этим появляется вероятность неправильного понимания предмета.

Если я прочитаю учебник от первой главы до последней, мое знание вопроса будет основано на том, что говорят эксперты в этой области. Если вместо этого я соберу вместе все, что почерпнул из разных источников: веб-сайтов, семинаров, книг, диспутов, обсуждений на форумах и в блогах, академических работ, то при добавлении каждого нового компонента информационный шум будет усиливаться. Возможно, в конце концов, я приду к той же модели понимания, что и в случае с учебником, но более вероятно, что связность идей будет меньшей по сравнению с теми, что почерпнуты из одного источника. Потому что я сам не буду размышлять над неувязками и спорами во всем полученном мной объеме информации.

Современные технологии пока что не способны помочь ученикам получить связное представление о дисциплине — просто потому, что мы все еще не до конца поняли, как все это работает.

— Отлично, ну и как же нам решить эту проблему?

— Хороший вопрос. Для начала нужно понять разницу между получением информации и анализом информации. За последнее десятилетие мы очень продвинулись в том, как получать новую информацию. Все — от поисковиков до социальных сетей — направлено на то, чтобы информация в мгновение ока распространялась по всему миру. Однако мы упускаем такое понятие, как глубина понимания. И здесь я хочу обратиться к области знаний, которая сегодня не очень популярна, но играла огромную роль лет 500 тому назад — практика медитации и созерцания, почти религиозное упражнение, которое требует от нас потратить время на глубокое размышление о вопросах и предметах.

Мне кажется, именно этого не хватает в современном образовании. Как индивидуумы мы нуждаемся в пространстве для глубоких дискуссий, в пространстве для того, чтобы подвергнуть адекватной критике чужие мнения и вынести на такой же суд общественности свои. Вы можете сказать, что это уже происходит, что есть онлайн-ресурс Reddit или какие-там еще сайты. И я могу согласиться, что это, возможно, в какой-то мере и происходит, но лишь до определенной степени — чего до сих пор там нет — так это понятий сообщества и индивидуума.

Я бы сказал, что есть два пути вперед: один — через социальные системы, где люди будут собираться, дискутировать, спорить, объединяться и брэйнстормить, делиться, расти, строить и производить новое знание.

Второе направление, мне кажется, сыграет решающую роль в будущем образования, и это будет машинное обучение или автоматизированные технологии. Здесь мне видятся системы, которые будут способны рекомендовать, и вселенные, руководимые алгоритмом, которые будут следить за нашей активностью онлайн, замечать наши ошибки на основании того, что известно в данной области, и предоставлять нам персонифицированный контент в сферах, где у нас пробелы в знаниях.

Технические и социальные системы — два основных способа создания новой модели получения системных знаний, которые не базируются на единственном источнике вроде учебника.

— Почему мы вообще разговариваем о таких понятиях, как понимание, мудрость и творчество? Каким вам видится ближайшее будущее, какие особенности его развития вы предвидите? И почему вообще нам следует переоценить свои взгляды на то, каким должен быть ученик?

— Я чувствую, что в мире назрели изменения для целого ряда глобальных изменений. Я попытаюсь их суммировать и разбить на три основных пункта.

Во-первых, в технологической сфере — и здесь я обращусь к работе Пола Дэвиса. Он исследовал вопрос о том, сколько времени уходит на свершение новой технологической революции на примере электрификации Америки. Изначально люди использовали эту технологию для того же, для чего служили старые — такие, как уголь и пар. Традиционно фабричные здания были спроектированы таким образом, чтобы энергия, производимая из одного источника в подвале, затем доставлялась по центральной шахте и приводила в движение транспортер на каждом этаже, который, в свою очередь, приводил в движение машины на этаже. Проблема с этим способом заключалась в том, что если центральная шахта прекращала работать, замирала вся фабрика, а если ломался транспортер, переставали работать все машины на этаже.

Когда появился электрический двигатель, он заменил прежний, а все остальное осталось, как было. Структура работы не изменилась, и увеличение КПД было минимальным. В следующие 40 лет люди начали соображать: на самом деле, центральная шахта уже больше не нужна, мы можем подключить каждую машину к электрическому разъему, тогда если сломается что-то одно, это никак не повлияет на работу остального оборудования. Это привело к индивидуальной фабричной модели, что, в свою очередь, произвело на свет такую систему, как конвейерная линия сборки. Однако между технологическим изобретением и его адекватным применением на практике, изменившим общество, лежит промежуток в 40 лет.

Интернет — это наш электрический двигатель. Это все еще очень молодое открытие. Мы все еще не понимаем в точности, как он структурно изменит общество — и особенно в аспекте образования.

Так что, технологии, которые мы наизобретали, еще не набрали свою полную силу.

Они все более мобильны и все чаще занимают роль посредника в отношениях между людьми или людьми и институциями: мы можем быстро выполнить нужную операцию в банке, получить доступ к последним новостям или необходимой информации.

Второй пункт касается социальных явлений. Мы хотим сами выбирать место и вид своих взаимодействий с другими. Идеи свободы и индивидуализма распространились по всему миру, и в немалой степени, благодаря интернету. Мы узнали о существовании культуры, которая вряд ли позволит установить над собой централизованный контроль. Это означает, что индивидуумы хотят иметь право голоса, право комментировать и получать фидбэк в ответ. Мне кажется, что так можно обозначить некоторые тенденции, которые сейчас происходят.

Теперь перейдем к экономическому и политическому аспекту — нравится нам это или нет, но они всегда были и остаются ведущими в наше время. Современные экономические направления определяются движением капитала из западных стран в восточные и из северных стран — в южные. Так направлена движущая сила. Страны BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай) — одни из наиболее многообещающих новых рынков, откуда ожидается рост экономики, потому что развитые страны, особенно после 2008 года, либо испытывают постоянный экономический спад, либо чрезвычайно медленный, по сравнению с другими странами, экономический рост. С экономической точки зрения такая ситуация очень примечательна.

Если сложить эти технологические, социальные и экономические факторы вместе, то становится ясно, какое огромное значение они должны оказывать на рабочую силу. Вся литература 70-х и 80-х говорила об «экономике знаний», о том, что мировое будущее будет полностью основываться на знаниях. Сейчас — это реальность, зафиксированная во множестве современных работ. Таким образом, в будущем на работу будут требоваться люди, которые что-то делают, создают или производят.

Структура власти также подверглась серьезным изменениям: ведь сети по своей сути противоположны централизированным системам контроля — чрезвычайно сложно регулировать распространение информации в сети. Как только что-то появляется на просторах сети, это уже нельзя контролировать так, как было можно при классической иерархической модели. В прошлом информацию можно было сдерживать благодаря тому, что были посредники — например, газета, на которую можно было оказать давление. Но сегодня мы говорим об индивидуумах. Сдержать поток информации, исходящий от миллионов индивидуумов, намного сложнее, чем информацию, распространяемую одной крупной газетой.

Так что все эти факторы вместе создают условия, при которых знания и творческие способности оказываются более ценными, чем они были когда-либо прежде. Индивидуумы — в теории, по крайней мере — теперь обладают большим самоконтролем, чем прежде, благодаря технологиям, к которым у них есть доступ. А это означает, что они могут самоорганизовываться и создавать собственные социальные системы.

— Что же это все означает в контексте самой природы работы?

— Я думаю, что будущее работы в социуме, особенно в развитых странах, принципиально отлично от того, что было прежде. Анализ экономики развитых стран показывает, что есть спад в тех сегментах экономики, которые зависят от рутинного трудового графика — в строительстве и производстве. В то же время наблюдается рост в сфере услуг, где важно творческое взаимодействие людей, работающих вместе. Каждый показатель и все показатели развитых экономик показывают это: сфера услуг растет, а производство — традиционно главный игрок на рынке труда — идет на спад.

Так что, если вы хотите знать, на что будет похоже будущее труда, представьте себе мир, в котором мы все объединены на глобальном уровне, где у нас есть полный мгновенный доступ к любой информации буквально на кончиках пальцев. Сейчас у нас даже мобильные телефоны мощнее компьютеров пятилетней давности. Так что же будет, если дать каждому человеку на планете возможность связаться с любым другим человеком и поделиться практически любой информацией? В потенциале — захватывающе прекрасный этап человеческой истории.

Тут еще важно объяснить одну закономерность. Многие проблемы, с которыми социум сталкивается сегодня, лежат далеко за пределами способности одного человека их разрешить. Исторически гении вроде Эйнштейна могли решить сложную и почти неразрешимую задачу. Но взгляните на современные проблемы: болезни, которые убивают сотни тысяч людей по всему миру, экономическое неравенство, глобальное потепление. Их не решат ни Эйнштейн, ни Ньютон. Решения для этих сложных комплексных задач могут найти только тысячи людей, обладающих экспертными знаниями и навыками, объединившихся друг с другом в попытке найти выход.

— Существуют ли примеры такого удачного взаимодействия людей? И как именно это отличается от прошлых примеров, известных истории?

— Один из примеров я приведу из периода с 2000 по 2003 годы. В то время население Китая начало болеть и умирать от тогда еще загадочной неизвестной болезни. Многие заметили, что по происхождению она напоминала грипп, однако что это такое на самом деле, никто не знал. Китай был осторожен с этой информацией, так что международные медицинские центры не получили информации о том, что происходило, сколько было случаев и каков был процент смертности среди инфицированных. А затем совершенно внезапно началась пандемия мирового масштаба, и вдруг все это оказалось на первых страницах всех газет и повсюду на телевидении. Это была атипичная пневмония. Разумеется, тогда мы не знали, что это, и могли определить болезнь лишь по симптомам: резким респираторным затруднениям у больных и высокому проценту летального исхода.

На мой взгляд, это идеальный пример для такого типа задач, решение которых понадобится в будущем. Международная группа ученых — специалисты из медицинских центров всего мира: Японии, Китая, Гонконга, Европы, Канады, США и прочих регионов — собрались для того, чтобы решить проблему сообща. Они хотели выяснить: что такое атипичная пневмония? Какой вирус ее вызывает? Как минимизировать ее эффект? Как лечить людей, которые заразились? По сути, за два месяца группа ученых, делившихся друг с другом знаниями, нашла ответы на все вопросы. Когда одна лаборатория закрывалась на ночь, она передавала набранный материал в другую лабораторию, где исследования продолжались — работа по всему миру не прекращалась ни на минуту. Следующим утром кто-то просыпался в Японии и получал новые материалы, которые могли помочь найти ответы.

С моей точки зрения, именно этот тип работы — распределенный, сетевой, взаимосвязанный — который позволит решить такие проблемы, о которых человечество прежде даже не смело задуматься. Если бы глобальное потепление началось сто лет назад, у нас не было бы возможности понять, происходит ли что-то глобальное или это лишь локальные изменения климата? У нас банально не было способа вести какой-либо адекватный обмен информацией на эту тему.

— Современная система образования учитывает, что нам придется решать подобного рода вопросы? И есть ли у нас вообще способ научить кого-либо работать в контексте этого нового типа взаимодействий?

— Позвольте, я попробую описать образование с точки зрения сети. Сейчас наша система образования учит тому, условно говоря, распознавать какие-то узловые, ключевые понятия в системе координат. Она учит, как эти понятия описать. Что такое молекула? Что такое периодическая таблица элементов? Как те или иные виды животных отличаются от других видов животных? Это все полезная информация, все это — фундаментальные предметы изучения. Но эта информация не является катализатором производства знаний. Современная школьная система должна перестать быть системой дублирования знания и превратиться в систему производства знаний.

С академической точки зрения, проблема заключается в том, что намного проще проверить способность называть и описывать вещи, а не творчески мыслить. Выражается это в вопросах такого типа: «Джордж, помнишь, каким 10 вещам я тебя научил на прошлой неделе? Вот тебе тест. Расскажи мне эти 10 вещей». Очень упрощенно имено так выглядит наша сегодняшняя модель образования: она способна оценить нашу умственную активность и знания лишь на самом примитивном уровне. Но на самом деле, нам нужно обрести возможность такого знания, которое позволит самостоятельно соединить точки координат и создать новые виды или новые уровни понимания дисциплины.

Образовательная система, которая подготовит к этому учеников, должна развивать в них способность узнавать и определять понятия, давать базовые знания в выбранной области и в целом способствовать развитию интеллекта. Нельзя просто вываливать на людей информацию и ожидать каких-то умопомрачительных результатов. Необоходимо растить специалистов, которые могли бы находить людей, обладающих глубокими познаниями в своем предмете, и сводить их вместе, чтобы они могли двигаться вперед и создавать нечто новое. Современная школа, увы, пока не справляется с этой задачей.

— А как вы думаете, как вообще будет выглядеть образованный человек в обществе, где нормой является производство знания, а не его дублирование и запоминание?

— Исторически мудрость всегда рассматривалась как глубинное понимание действительности, способность к мысли и анализу — в том числе, и с религиозной точки зрения, о которой я упоминал ранее. Сейчас наступил такой период, когда стало чрезвычайно легко получить доступ к любой информации — а значит и решить, что ты правильно ее понимаешь. Мы сталкиваемся с определенным феноменом и можем вести о нем беседу, в результате чего создается впечатление, будто мы владеем знанием, в действительности не имея никакой глубины понимания.

Будущее знания состоит в том, что каждый человек будет узким специалистом в какой-нибудь конкретной области. А путь к саморазвитию и открытию собственного потенциала будет лежать через постоянное взаимодействие с другими членами социума, также обладающими глубинными знаниями в своих областях. Решение неразрешимых задач будет лежать не на плечах интеллектуала, который понимает немного во всех областях знаний сразу, а на плечах тех, кто обладает глубинным знанием своего предмета и пониманием того, каких специалистов нужно привлечь для коллаборативного решения того или иного вопроса.

Понятие универсального человека эпохи Возрождения больше неактуально: каждая сфера знаний сегодня настолько обширна, что даже профессора, посвятившие всю жизнь изучению исключительно одной дисциплины, не способны постоянно оставаться впереди планеты всей и отслеживать весь объем появляющейся информации.

Когда я начал вести свой блог в 90-х, то читал каждого, кто писал об образовании на просторах сети. Их было человек шесть или семь. Потом это число начало расти в геометрической прогрессии — 10, 15, 20. Году в 2003-м произошел настоящий бум. В 2005 году я неожиданно обнаружил, что уже не могу делать исчерпывающий дайджест публикаций таких блоггеров. Объем знания стал настолько большим в короткий срок, что один человек уже просто не мог его охватить.

То же происходит с большинством дисциплин: два ключевых метода сегодняшнего мира познания в сложном информационном пространстве я бы назвал «поиск смысла» и «поиск метода». «Поиск смысла» подразумевает выявление того, что для вас важно, через общение с нужными людьми и нахождение нужных концептов. То есть, когда вы ищите смысл той или иной темы, вы на самом деле пытаетесь понять, как именно отдельные части складываются в единое целое и каким образом изменение одной из точек координат повлияет на всю систему. Если вы в состоянии понять смысл чего-либо, это означает, что вам ясны глубинные взаимосвязи и их предпосылки, будь то уже существующая или лишь строящаяся система. Например, если вы понимаете экономическую политику отдельно взятой страны, то вы понимаете и основы того, на чем базируется экономика всего этого региона и чем ему грозит увеличение налогов. Послужит ли это толчком к выводу населения из нищеты или, напротив, замедлит экономический рост? Вот что я имею в виду под «поиском смысла».

Второй аспект — «поиск метода» — заключается в умении правильно обращаться с информационным полем, понимать, какая именно информация вам нужна для того, чтобы правильно понять смысл предмета. С этой точки зрения, знание — почти как тело, обладающее реальным объемом. Недавно мне на глаза попалась диаграмма, суммирующая историю западной философской мысли. Создатель этой диаграммы изобразил ее таким образом, чтобы отразить первоисточник, все возможные референсы и цитаты. Одна картинка охватывала всю историю западной философии — картинка, основанная на точках координат, в которых выражалась значимость того или иного мыслителя в ту или иную эпоху.

Образованный человек будущего будет способен соединить отдельные, не связанные между собой области знания и успешно оперировать пространствами для обмена информацией, объединяться в профессиональные группы — это то, что кажется мне сегодня наиболее важным из необходимых навыков. Это «поиск смысла» и «поиск метода» в одном флаконе.