Существует ли Истина в природе? Границы человеческого познания

Понятно, что всё человечество вместе со своими знаниями, зданиями, заводами и дорогами, вместе со всей созданной людьми искусственной средой обитания является хоть и "обособившейся", но частью природы.  Но понятно также и то, что любые наши суждения, в том числе истинные, и само понятие "истина", существуют в системе наших знаний, а не как некая отдельная природная субстанция. Нельзя гипостазировать абстрактные понятия, приписывая им самостоятельное существование. Вера в реальное существование абсолютной истины, основанная на вере в возможность существования метафизики как абсолютной онтологии не состоятельна. Наши знания всегда ограничены, за его пределами всегда остаётся бесконечное поле неизведанного.

Что же такое метафизика? Слово «мета» означает «после», то есть после того, что относится к «фюзис», к природе, к физике. Происхождение термина «метафизика» случайно. В первом веке нашей эры библиотекарь, исследователь и хранитель наследия Аристотеля Андроник Радосский занимался систематизацией рукописей мыслителя и поместил его «первую философию» - учение о причинах и началах - после физики, после конкретно-научных сочинений. В средние века под метафизикой стали понимать учение об «интеллигибельных», т.е. постигаемых мистическим откровением сверхъестественных божественных первоначалах бытия, лежащих по ту сторону чувственно воспринимаемого мира. Поэтому и философию, которая была низведена на роль служанки религии, стали называть метафизикой, приписывая ей способность проникать в некий потусторонний, «трансцендентный мир подлинного бытия». Не случайно метафизику часто путают с онтологией – с учением «о бытии как таковом». Идеи спекулятивной мистической метафизики были удобны для оправдания теоцентризма.

Но вот уже Фома Аквинский (1221 – 1274) и другие схоласты в противоположность мистикам начали искать возможность рационального обоснования веры в Бога с помощью логики, а не мистически-неотмирного «сверхразумного созерцания». Желая утвердить веру разумом, Фома Аквинский понял, что этого нельзя сделать не разделив религиозную веру и научный разум. Поэтому он выдвинул концепцию существования двух истин: «истины веры» и «истины разума», или принцип двойственности истины. Это был важный шаг к свободе научной мысли. Как справедливо сказал Г.-К. Честертон, любя греков Фома Аквинский «спас западное христианство от Платона». И хотя Аквинский и утверждал что «истина веры выше истины разума», но знание получило своего рода индульгенцию, защиту от преследований со стороны церковников, спасение от костров инквизиции. Принцип двойственности истины позволил размежевать теологию и философию. Схоласты, сидя со свечами в монастырях, скрупулёзно сопоставляли аристотелевские и библейские тексты, размышляли. Возникла проблема универсалий: в яростных спорах реалисты и номиналисты искали истину. Первые считали, что идеи и общие понятия (универсалии) существуют реально, а вторые считали что существуют только отдельные вещи, а понятия - это лишь их имена. Реалист говорит, вот перед вами ваза с фруктами, возьмите любое яблоко или грушу так, чтобы оно не было плодом, а номиналист на это отвечает: а вы возьмите любой плод так, чтобы он не оказался конкретным яблоком или грушей. Так шлифовалась средневековая философия и логика. Правда, в условиях, когда философия была служанкой религии, допускались и подгонки и ошибки, особенно ошибка, которая называется в логике «предвосхищением основания». Предполагая, что в сакральных текстах уже содержится «истина веры», которая, как указывал Фома, якобы выше истины разума, оставалось подгонять рассуждения к заранее заданному результату. Манипулируя противоречивым и туманным смыслом сакральных текстов, всегда можно придумать нужное его понимание, вычитать нужную посылку для доказательства нужного вывода, а потом его же с успехом и доказывать. Если логика как наука о формах выводного знания ведёт туда, куда ведёт доказательство, то схоластику и в наше время используют, чтобы «доказывать» то, что предписывают идеологи и не обязательно религиозные. Достаточно точно охарактеризовал схоластику немецкий философ XIX века Виндельбанд: «Схоласты только обсуждают, систематически доказывают, выводят до бесконечности следствия, не проверяя оснований. Вся их логика сведена к силлогизму. Злоупотребление силлогизмом влечёт за собой мелочность, страсть к делениям и подразделениям, низводит логическое рассуждение к словесной механике, способствует чрезмерной заботливости к внешнему выражению мысли в ущерб самой мысли». Но заслуга схоластов в том, что в мрачное средневековье, которое сегодня несколько идеализируют, они ухитрились сохранить наследие античности, философию и логику Аристотеля, донесли навыки рационального мышления до Возрождения и Нового времени.

В истории философии существовали различные понимания метафизики:

1.

Метафизика как умозрительные построения о мистически постигаемых сверхчувственных, запредельных (трансцендентных) первоначалах Бытия, понимание которых варьируется от Абсолюта и Бога до «Логоса Мироздания» и намеренно дистанцируется от конкретных и проверяемых знаний. Её сторонники часто пишут свои любимые термины (Абсолют, Бог, Истина, Красота, Добро... ) с Прописной буквы, гипостазируют их и водят вокруг них витиеватые долгие  и бессмысленные словесные хороводы. 

2. Метафизика в гегелевском (а затем и в марксистском понимании) понималась как отрицание развития и восприятие мира в неподвижных и застывших понятиях. По ошибочному мнению Гегеля формальная логика якобы метафизична, так как относится к статичному непротиворечивому миру и применима только к рассудочной деятельности. Она противостоит якобы более высокой диалектической логике разума, позволяющей познавать меняющийся мир с помощью гибких понятий и категорий, допускающих противоречия в одном и том же отношении. А это как раз и запрещено одним из основных законов формальной логики, которую Гегель не признавал, считая мир инобытием Духа, развивающимся по «законам диалектики» в условиях «тождества бытия и мышления». Отсюда и его «раздвоение единого» в предмете. На самом же деле мы изучаем связи в развитии, развития в связях и их противоречивости в разных отношениях и законы формальной логики при этом работают и совершенно не нарушаются. 

3. Начало метафизики как «науки о границах человеческого разума» положил Иммануил Кант. Он усомнился в праве философов на безудержные метафизические фантазии и спросил: как возможна метафизика в качестве науки? И пришел к выводу, что она может быть возможна возможна только на основе доопытных (априорных) форм «чистого разума», который как-бы встроен в природу так, чтобы дать возможность человеку получать истинные знания. Например, ещё совершенно ничего не зная о пространстве, маленький ребёнок тянет пальчик в рот, и, как ни странно, попадает!

Философия позитивизма Огюста Конта в начале XX в. вообще отказалась от метафизической проблематики как спекулятивного пространства псевдопроблем и бессодержательных суждений, не подлежащих проверке. Со второй половины XX в. метафизика уже понимается иначе, - как осмысление внеэмпирических предпосылок познания, влияющих на формирование категорий высокой степени общности. Следует различать понятие «трансцендентного», обозначающего то, что выходит за пределы человеческого опыта и «трансцендентального», как системы категорий, организующих наш опыт. Но это уже совсем не та средневековая метафизика, а новое понимание возможностей и границ познания.

За нашим опытом, разумом, интуицией, эмоциями действительно лежит неведомое, но о нём мы ничего сказать не можем. Познаём мы только то, что реально достигается нашими познавательными способностями, т.е. заведомо «посюстороннее». Выскочить из собственного тела, разума и опыта невозможно. В этом смысле метафизика как сверхприродное знание или знание о сверхприродных "сущностях" принципиально невозможна. В любом случае мы получим лишь словесную переформулировку, а точнее говоря спекулятивную болтовню с помощью "умных слов". Хитрецы советуют: говори долго и непонятно, будут аплодировать. Но говорить об «Абсолютном Бытии» можно, но сказать нечего, ведь нельзя же говорить с позиции абсолютного субъекта. Говорить об «Абсолютном мировоззрении» есть бесплодное упражнение в языковых играх или желание паразитировать на идеологических и религиозных поветриях. Это есть пример паразитарной лжефилософии. Для мыслящего подобным образом человека опасна самонадеянность, наивно исключающая возможность иного положения дел. Такой разум становится закрытым для любой неудобной информации, диалог с инакомыслящим подсознательно становится бессмысленным, поскольку человек искренне верит, что «обладает» истиной как «естиной». Он наивно отождествляет реальность и свои знания о ней.

Такого человека можно пожалеть, ибо претензия на обладание абсолютной истиной есть синдром психического заболевания. Мы не являемся "абсолютным субъектом" для которого открыты все тайны мироздания. Мы всего лишь биологический вид хомо-сапиенс на маленькой планете, а истина – всего лишь нами придуманная гносеологическая философская категория. Истины в природе нет, она может существовать только в форме знания, которое мы считаем проверенным и доказанным. Истина не есть некая субстанция, истина не является онтологической или метафизической «сущностью».