«Хамство на дорогах - отражение хамства всего общества»

Сергей Ищенко: - Здравствуйте, уважаемые читатели «Свободной Прессы». Сегодня гость «Открытой студии» - Дмитрий Чугунов, руководитель известного не только автомобилистам движения «Стоп-хам».

Дмитрий Чугунов: - Добрый день.

С. И.: - Здравствуйте. И так же сегодня с вами я, Сергей Ищенко и Елена Наумова. Прежде чем начать наш разговор, посмотрим уличный репортаж «Стопом по хамам».

С. И.: - Дима, а теперь вопрос первый: как возникла идея вашего проекта и почему именно «Стоп-хам»? Обсуждались другие названия, не обсуждались?

Д. Ч.: - Обсуждались, обсуждались. Изначально названия «Стоп-хам» не было. Проект придумал я и еще несколько моих друзей, потому что любая история, и эта история – не исключение, любой социальный проект начинается с какого-то конкретного человека. В 2010 году у меня появился первый автомобиль, и это была «Волга», ГАЗ-3110, я благополучно передвигался на ней потихоньку по Москве. В один из дней, когда я ехал, я живу в Бирюлево, в Восточном, ехал на север, ближе к дмитриевским друзьям и — оказался в небольшой «пробке». Вроде день, «пробки» не должно быть, но я встал за машиной, стоял «Порше Кайен». напротив «JQ Бара», рядом набережная, и я думаю: «Ну, сейчас, наверное, поедет». Простояв 5 минут, я понимаю, что никуда не едут, это ненормально, светофора нет, всё хорошо, вышел, в машине никого нет. Машина стоит рядом припаркованная, там всего 2 ряда, слева двойная сплошная, а сзади меня уже тоже машина приперла, и я понимаю, что никуда отсюда уехать не могу. Я не люблю опаздывать, позвонил друзьям, они меня ждут. Сижу полчаса, час, вышел постучал по колесу - бесполезно абсолютно. Прошло часа два, два с половиной, потом вышла девушка, очень симпатичная, из «Старбакса», прямо вот она вышла из кофе, села в машину и - уехала.

С. И.: - Вы ей ничего не сказали?

Д. Ч.: - А я в шоке был. Когда, наконец, приехал к друзьям, мы начали обсуждать эту ситуацию, распространенную для Москвы, когда «пробки» создаются из-за прихоти «непростых людей», паркующих свои дорогие авто там, где заблагорассудится. Словом, меня вот эта ситуация очень сильно накалила. Мой юношеский максимализм из меня даже армия не выбила. Говорю друзьям: «Ребята, давайте что-нибудь сделаем». Начали придумывать, что можно сделать, и пришли к тому, что это будут наклейки на машины. Мы начинали тогда в рамках движения «Наши» всё это делать, я был и остаюсь комиссаром, и мы тогда с ребятами общались, они так же, как и я, в движении занимались своими проектами. Мы сели, накидали идеи, придумали этот проект, ну, это была «рыба» проекта. Решили: давайте сделаем 50 наклеек. Сделаем, напишем: «Мне плевать на всех, паркуюсь, где хочу». То есть изначально решили, наверное, всё зло от владельцев дорогих машин. Впоследствии убедились, что среди них есть адекватные люди, адекватно реагирующие на наши замечания: «Ребята, всё понимаем, уезжаем». Всякое бывало, что стоит на совершенно безумном «тазу», там, 85-го года выпуска, и ведет себя так, как будто он ездит на «Майбахе». Всё постепенно менялось, но вот изначально мы просто ездили по городу с друзьями на их авто, искали совершенно безумные случаи парковки за «пределом», когда, там, между двумя колесами на встречной полосе. Подходили в очень культурной манере, пытались, собственно, выяснить, а в чем причина такой парковки, и просили перепарковаться. Вот с этого начался проект. А уже реакция людей и то, что проект выстоял, это, на мой взгляд, просто потому, что мы задели за живое. Во-первых, мы подходили к тем людям, которые этого не ожидали. Ведь если человек в «Майбахе» или в «Бентли», к нему сотрудник полиции не подходит. А тут подошел парень в майке, маленький, худой, кашляет, с виду...

С. И.: - Если подойдет, то сразу отскочит, когда...

Д. Ч.: - Да, а я подхожу и в очень культурной форме прошу перепарковаться... У того – диссонанс, к нему никто не подходил, он-то в «Майбахе» сидит. Потом, конечно же, возникает желание выйти из машины и объяснить, кто есть кто, идите все, я вот здесь стою. Такая реакция была показательна. Хамское поведение мы просто это подсветили, этим никто раньше не занимался, поэтому была отдача. А «Стоп-хам», сам проект, мы придумали потом, потому что у нас не хватало тогда опыта. Мы сделали вот эту громоздкую надпись «Мне плевать на всех, я паркуюсь, как хочу», она же абсолютно не технологична. Это, да, потом уже понимаешь...

С. И.: - У вас получился такой огромный стикер.

Д. Ч.: - Огромный стикер мы и хотели сделать, чтобы человека было видно издалека. Мы с клеем долго экспериментировали, потому что, если легко отклеивается, нет эффекта такого. То есть человек не получил абсолютно никакого из этого урока, не извлек, а если он 40 минут с водичкой стоит, оттирает, он в следующий раз уже не припаркуется, это объективно.

С. И.: - А это не есть порча чужого имущества?

Д. Ч.: - Мы очень серьезно консультировались с юристами, и вот такой казус. Сами были удивлены, но если наклеиваешь не на лакокрасочное покрытие, а исключительно на лобовое стекло, ну, если человек сам не будет ершиком железным, а вот, водичкой, вообще никаких следов. Мы это проверяли, потому что прекрасно понимаем, призывая людей к ответственности, к здравому смыслу, к нормальному, адекватному поведению, мы не можем преступать через закон. Мы точно не нарушаем ничего: не ругаемся матом, ни к кому не пристаем, никого не оскорбляем. Просто обращаемся, просим перепарковаться. Наклейка – это уже крайний случай, я очень не хотел ее клеить, потому что в дальнейшем, когда мы уже вышли с того движения, каждая наклейка легла на наши плечи с ребятами, это минимум 50 рублей одна штука, то есть когда тираж небольшой, это и по 100 рублей штука.

С. И.: - Дима, я хочу сейчас уточнить: это проект движения «Наши»?

Д. Ч.: - Изначально был да.

С. И.: - А как вы оказались в движении «Наши», что туда привело? Как я понимаю – ну, я для наших читателей хочу сказать – что это движение, близкое к «Единой России».

Д. Ч.: - Это движение, которое близко к Кремлю, скорей. Я был там с самого начала движения «Наши». В 2005 году я пришел случайно, готовился уйти в армию. Мы совместно делали мероприятия к 9 мая, поздравляли ветеранов, а я занимался активно военной патриотикой. Познакомился с ребятами. Знаете, когда общаешься с человеком, видишь у него интерес в глазах, к жизни интерес, начитанные ребята, то есть там, да, интересные, у них какие-то свои проекты, у них жизнь кипит. Это всегда выделяет из толпы. Было интересно общаться. Я присоединился только по этой причине, потому что мне была интересна повестка, для меня это было что-то новое, тогда был тренд на молодежные движения, тогда я какие-то вещи начал для себя открывать, потому что был далек от политики совсем.

С. И.: - То есть идея была не в том, чтобы оказаться поближе к Кремлю посредством членства в движении «Наши»?

Д. Ч.: - Нет, уверяю, что 99 ппоцентов тех, кто приходит в молодежное движение, они далеки от мысли стать поближе куда-то к Кремлю или, там, еще что-то, они приходят, потому что это интересно. Это приобщение к некой соцкультуре, к некой субкультуре. То есть это, вот, просто тусовка. Полтора года я просуществовал в движении, а потом возглавил проект по уходу в армию, то есть агитировал ребят и сам ушел служить, вернулся, уже состоявшимся, отслужившим молодым человеком. Поработал педагогом в школе по профессии. Ребята в дальнейшем подтянули, потому что были проекты, интересные мне, опять же, по патриотике. Это площадка, ведь для меня молодежное движение, и «Наши» не исключение, все остальные молодежные движения в том числе, это социальные лифты, которые позволяют человеку, имеющему внутренний какой-то стержень, моторчик и желание к чему-то прийти, это просто, вот, возможность, приходи – делай. Хочешь сделать – сделаешь, возможность есть, познакомиться на мероприятиях с чиновниками, познакомиться с бизнесменами, попробовать написать проект, смету, что-то еще, чтобы тебе дали какую-то возможность их реализовать, и поэтому мы и начинали делать проект в рамках движения «Наши». Это движение имело некий пул бизнесменов, которые поддерживали и спонсировали – не знаю, по каким причинам, далек от этого всего. Сказали: вот, напиши проект – написал, понравилось – дали наклеек, мне только это и нужно было, наклеек и пару камер, чтобы всё это дело снимать на видео, чтобы в провокациях не обвиняли. Через год мы поняли, что принадлежность к движению нас ангажирует в политическую сторону, а проект абсолютно социальный, поэтому мы сели с ребятами, да, с теми, с кем мы начинали, приняли для себя стратегическое решение, что в перспективе, что проект вырос, мы должны отказаться от бренда «Наши» и сделать бренд именно «Стоп-хам».

Е. Н.: - Скажите, сколько у вас активистов?

Д. Ч.: - Полтора миллиона подписчиков на ютьюбе, на канале – это те, кто получает видео, каждую неделю, которое выходит, они подписались.

С. И.: - Не обязательно активисты. Это люди, которые сидят на диване.

Д. Ч.: - Да, причем они даже могут быть не в России, у нас международный проект, очень достаточно популярный и в СНГ, и в других странах, и в странах Европы, Латинской Америки, Северной Америки, где-то, наверное, получается... ну, уже порядка 40 городов, где так или иначе появлялись движения. Точное количество членов я вам не скажу, могу сказать за Москву, за Питер, если на 2 города брать, ну, в Москве человек, наверное, 300 постоянного состава, который меняется, ну и в Питере под сотню.

Е. Н.: - Ваши представители выезжали за границу, присутствовали в Америке, ваш проект развит также в Украине и в Молдавии. А вот республику Беларусь, самую ближайшую, вы как-то не затронули.

Д. Ч.: - Вы поймите, я лично не занимаюсь экспансией ни на какие близлежащие страны, у меня нет такой задачи, По факту ко мне обращаются люди из Украины, говорят: «Дима, мы хотим сделать проект», я говорю: «Я двумя руками «за». Я приезжал в Киев и с ребятами проводил совместные рейды, они меня приглашали, я с удовольствием приехал, мы помогаем наклейками, в Молдове то же самое, они нашли сами средства, сделали на молдавском наклейки. Они взяли технологию и использовали ее. В Белоруссии мы сталкиваемся с тем, что, видимо, там, проблемы таковой нет, потому что там всё-таки...

Е. Н.: - Отсутствует хамство на дорогах.

Д. Ч.: - Хамство на дорогах, может быть, есть – не в том объеме, давайте будем честны, то есть так же, как в небольших городах в России, там, в Туле или в Калуге, «Стоп-хам» не просуществует долго, потому что нет такой проблемы с траффиком, с «пробками» и с парковкой на тротуарах. Там вторым, третьим рядом не паркуются, этого не существует, ну, вот в том объеме, чтобы с этим ежедневно бороться. Это городские агломерации огромные – Москва, Питер, Новосибирск, Ростов, где действительно это есть, там, где смешение разных слоев очень-очень сильно. То же самое в Киеве это есть, в Молдове – допускаю, в Белоруссии – ну, очень сильно работают сотрудники полиции, и там, конечно, я очень слабо себе представляю, чтобы было актуальной, насущной проблемой. Ребята пишут: «Давайте сделаем, давайте сделаем», больше от того, что хочется быть причастным к этой истории. У них всё-таки мало гражданских инициатив, которые вообще можно развивать, по объективным, мне кажется, всем причинам понятным. Хочется ребятам чего-то такого, да, просто причастным, «у нас тоже есть «Стоп-хам», для меня это, конечно, знак качества, когда люди звонят из других городов, говорят: «У нас есть «Стоп-хам», мне с Первого канала звонят: «Дайте, пожалуйста, комментарии», я говорю: «По поводу?» - «У вас в Иркутске прошел рейд».

С. И.: - Ничего не слышал, да?

Д. Ч.: - А у меня в Иркутске есть отделение? Видимо, уже есть. Ребята вышли просто на тротуар, сказали: «Мы из «Стоп-хама», перестаньте ездить по тротуару».

С. И.: - А стикеры у них ваши?

Д. Ч.: - Они просто стояли на тротуаре, не пускали людей, которые по тротуару объезжали «пробку». Это тоже наш формат, который мы начали, он за нами закреплен. То есть они сказали: «Мы из «Стоп-хама». Это классно, что у людей есть такое понимание. Ну, таких городов много. Там даже наклейки не везде нужны, кто-то присылает видео – у них нет денег на наклейки, они берут листок формата А4, пишут: «Мне плевать на всех, я паркуюсь, как хочу», скотчем аккуратно уголок заклеивают и ходят с такими бумажками, со скотчем, всё, и расклеивают аккуратно на лобовое стекло.

Е. Н.: - А скажите, пожалуйста, вот у вас совсем недавно произошел инцидент, связанный с мошенниками, которые от вашего имени оставляли под щетками записки, чтобы перечисляли денежные средства, якобы машина не там припарковалась...

Д. Ч.: - Это в Питере было. Мне позвонили, сразу я сказал: «Обращайтесь в полицию». Они позвонили, ребята как решили: есть бренд, почему бы на нем не заработать? А мы, как бы, сразу всем сказали, что это к нам не имеет ровным счетом никакого отношения. Инцидент был исчерпан. Я не исключаю, что в дальнейшем провокации могут быть самого разного толка, потому что к проекту можно относиться по-разному – негативно, позитивно, нейтрально, но практически нет людей, которые о нем не знают.

Е. Н.: - А как вы боретесь с такими провокаторами?

Д. Ч.: - Не привлекаем внимания к этой истории. Потому что это, вот, то же самое, что в лесу бревном от комаров отмахиваться: потеешь сильнее – больше комаров прилетает. То есть, если я буду вводить в эту историю всё больше и больше СМИ – мошенники, негодяи меня замучили – еще больше мошенников узнает о том, что можно замучить.

Е. Н.: - Скажите, а вы вообще сотрудничаете с представителями власти тесно в контакте, или всё-таки...

Д. Ч.: - А мне это не надо, на меня каким-то образом выходили сотрудники ГИБДД, мол, давайте посотрудничаем. Я говорю: «Давайте». Два подполковника, как сейчас помню, на Садовой-Самотечной, говорят: «Какие форматы вы можете предложить?», я говорю: «Пойдемте с нами на рейд». Мне в ответ: «Увы, клеить наклейки мы не можем», я говорю: «Ну, вы же знали, кого зовете?» Слышу: «А может быть, какие-нибудь альтернативные форматы? Вы скажите нам адреса, а мы будем приезжать и там всех разгонять». Я говорю: «Здорово. Вот прямо напротив вас...»

С. И.: - А так они не знают без вас?

Д. Ч.: - Да, нет. «Напротив вас, например, есть ресторан «Белое солнце пустыни», от вас пешком дойти 2-3 минуты. Вы туда заезжайте каждый день в обеденное время, в одно и то же, и решите вопрос. Или на Пушкинском, на Тверском бульваре». Они: «Мы поняли». То есть они прекрасно поняли, что они этот вопрос не решат без нас, потому что приезжают туда сотрудники ГИБДД даже по вызову, а там стоит 6 машин, 3 АМРа, 2 КМРа, машина сопровождения, все вторым рядом. И лейтенант ничего там сделать не сможет...

Е. Н.: - Это говорит о том, что в рядах исполнительной власти присутствует коррупция?

Д. Ч.: - Это много о чем говорит. В первую очередь, это говорит о том, что люди, которые наделены властью, должны быть показателем в обществе того, как поступать не стоит. Они сами в голове своей допускают, что все равны, а мы равнее, и дела наши важнее. Это не может быть настолько явным, это должно быть в голове 100 процентов ты можешь жить в замке, но живи так, чтобы тебя не было видно, это же, ну, это азы же совсем, то есть ты можешь зарабатывать, причем честно, у тебя будут большие деньги, но если ты этим кичишься, возникнут вопросы. У нас было специальное мероприятие на следующий день, когда вышла поправка о тонировке, мы пришли к Госдуме и прямо закошмарили всех депутатов, у которых машины были затонированы, мы сделали специальную серию наклеек «Гюльчатай, открой личико». То есть прямо подходили и говорили: «У вас тонировочка, мы вам здесь немножко расклеим». Мы пришли раз, пришли два, а потом через неделю приехали ФСОшники и в принудительном порядке всем при въезде на парковку эту тонировку снимали аккуратно.

С. И.: - Но, насколько я понимаю, вы тем самым подменяете ГИБДД? Это ведь она должно бороться...

Д. Ч.: - Я не стремлюсь подменять...

С. И.: - Нет, нет, не вы стремитесь, а просто есть некий вакуум, это они не делают, очевидно, да?

Д. Ч.: - Есть некий вакуум.

С. И.: - И приходится вам туда по инициативе...

Д. Ч.: - К сожалению, приходится в чем-то, конечно, подменять, я больше это для себя понимаю, больше стремлюсь помочь. Ведь привлекая внимание к этой истории, я помогаю реформировать, помогаю менять ситуацию. У нас как, гром не грянет – мужик не перекрестится, поэтому вот так инициирую появление грома в некоторых местах, очень усиленно долблю в одну точку, чтобы в конце концов он грянул, как бы, кто-то начал креститься хотя бы. Мы для себя поняли еще в 2008 году, что, вот, грядет некая эра, когда выводя и только, исключительно выводя всё... все проблемы в СМИ, все проблемы в социальные сети, можно их начать решать, потому что люди привыкли находиться инкогнито. Когда человек инкогнито, нарушитель, любого уровня, будь то человек, который проезжает, закрывает номер от камеры наблюдения, или, там, человек во власти, который, там, давит неким распоряжением или как-то некорректно себя ведет, но он остается, пока он никто, нет его лица, и не понятно, кто он такой, он может решать вопросы любые. Мы с вами понимаем, где мы живем. То есть он... все на каком-то этапе становятся друг другу друзья, знакомые, через знакомых. Через две руки ты знаешь хоть президента, хоть Обаму, хоть кого, то есть когда мы столкнулись с женой бывшего главы управы Марьино, она была искренне уверена, что этот вопрос решится очень быстро, и муж был уверен, когда приехал со своими друзьями-спортсменами. Да, и он растерялся, он с этим никогда не сталкивался. Он оказался со всех сторон освещен – здесь камера, там камера. Сотрудники полиции стоят.

С. И.: - Его сняли, по-моему.

Д. Ч.: - Он написал по собственному желанию, но это понятно, что, это в преддверии выборов в Мосгордуму происходило, не было шансов никаких абсолютно, и можно, нужно понять, что мы таким образом показываем механизм. Друзья, вы хотите решить вопрос исключительно освещая всё это, оставаясь в рамках закона, но ни в коем случае не пытаясь эту историю решить самостоятельно, будете долбиться в стену, только выводя всё это в некую публичность, в публичную сферу, чтобы это можно было обсудить. Как только человек выходит в публичность, он уже не может себе позволить сделать шаг вправо – шаг влево в незаконную сторону. Пока он остается инкогнито, он может пытаться это делать и будет, скорее всего, это делать, потому что другие деньги, места, всё понятно.

С. И.: - Дима, этот конфликт с женой главы Управы, он же, вообще говоря, не единственный из тех, что, по крайней мере, прозвучали вот так громко с вашим участием или с участием ваших сторонников. Вот я знаю, что в свое время у Вас был... подобная история была с Мадиной Мингаевой – женой бывшего заместителя полпреда Чечни при президенте России. За недостойное поведение жены этого самого полпреда сняли, но Кадыров назвал эту историю провокацией с вашей стороны, он это чем-то аргументировал?

Д. Ч.: - Рамзан Ахматович, наверное, и не должен ничем аргументировать, вот, для меня так точно ничем. Он принял решение, которое, наверное, было, на мой взгляд, необязательным, потому что – ну, человек. Господин Мингаев в это время был вообще в Нью-Йорке. Мы с ним встречались, когда он потом прилетел из Нью-Йорка, за действия извинился своей супруги, за сына не извинялся – ну, просто потому что...

С. И.: - То есть он не за грудки пришел Вас хватать?

Д. Ч.: - Нет, он очень достойный, адекватный человек, он просто выяснил ситуацию, говорит: «Я всё прекрасно понимаю. Вы делали свою историю, да, там, просто она не могла себя так повести. Ну, повела, но мы же не смотрим на обстоятельства. То есть, она должна была просто взять и уехать, по-хорошему. Это несвойственное поведение». Он абсолютно без претензий к этой истории, он говорит: «Просто за сына не могу ничего сказать, он защищал мать». Эта история, с другой стороны, она бы не случилась, если бы сын, который приехал, подошел к нам, или даже не так, он бы не к нам подошел, а к маме к своей, она стояла в стороне. Ровно за 5 минут до этого конфликт был исчерпан, потому что нам нужно было машину подвинуть на 3 метра вперед. Там была принципиальная позиция. То есть подошел адекватный мужчина, припарковал машину на 3 метра вперед, и мы ушли. Тут подъезжает эта машина, выходят ребята и, не разговаривая ни секунды, вот я вот так вот стою и тут же получаю рубленый в голову. Соответственно, здесь уже срабатывает психология, да, и мышечная память, и начинается драка, когда 15 на 15, замес сумасшедший, всё это быстренько, там, в течение 5 минут, мы разошлись.

С. И.: - Имеется в виду 15 вас и...

Д. Ч.: - Ну, я условно, да, 15 человек, который были с нашей стороны, и те, которые подошли, подъехали, пришли с «Европейского», какие-то посторонние люди были, какой-то дурдом, на самом деле. Абсолютно не нужная, спонтанная драка, и после этой ситуации она просто получила такой резонанс, когда нужно было какое-то разрешение. Рамзан Ахматович в этой ситуации поступил как, наверное, истинный политик, то есть он вроде как и пожурил, то есть наказал кого-то – я уверен, что господин Мингаев не остался без дел, потому что он всё-таки 15 лет занимал различные посты, и точно у него всё хорошо, надеюсь на это, да, не так сильно пострадал за действия своей супруги, вот в этой ситуации он не мог меня не пожурить, потому что мы говорим с вами про Кавказ.

С. И.: - Ну а в чем провокация? Кадыров говорит о провокации, в чем провокация?

Д. Ч.: - В данной ситуации – то, что мы подошли просто к Мадине Мингаевой.

С. И.: - И всё?

Д. Ч.: - Да. То есть, ну, там же как, всегда можно сказать, мы для этого и снимаем на видео, что мы, там, подошли, могли ее оскорбить или что-то еще могло произойти. Просто мы не стали цепляться в эту историю и говорить: «Рамзан Ахматович, там, провокации не было, давайте мы выложим дополнительные исходники, полную версию, там, 15-минутную». Достаточно было того, что мы выложили 5-минутную версию. Ничего там лучше бы для госпожи Мингаевой не получилось. Не было ни с нашей стороны никакой провокации, ни с ее стороны никакой адекватной реакции. Ну, на мой взгляд, то есть, эта история, она дополнительно почему еще получила такой резонанс и свое продолжение в эту историю, потому что когда видео было выложено, на мой взгляд, то есть, оно было растиражировано везде, все федеральные каналы показали. Каждый день просто жужжал Интернет, Твиттер, социальные сети, Фейсбук, Контакт, когда эта история вышла на уровень истерии, вот, как в Бирюлево сейчас. И я уверен, что и первые лица государства эту историю посмотрели. Под первыми лицами я подразумеваю, что, на мой взгляд, не мог не увидеть Владимир Владимирович Путин, и господин Володин, скорее всего, был в курсе, и господин Сурков был в курсе, скорее всего, ну, все были. Так или иначе, именно поэтому, наверное, ситуация разрешилась таким образом.

С.И.: - Дима, а вот скажите мне как автомобилисту с пятнадцатилетним стажем, вы сферу своей деятельности расширять не собираетесь? Пока, в основном, о парковках идет речь, да?

Д.Ч.: - Собираюсь.

С.И.: - Хамство на дорогах, оно многогранно, и парковки, это вовсе не самое главное.

Д.Ч.: - Это, конечно, далеко не самое главное.

С.И.: - Больше донимают люди, которые мчатся по обочине, обгоняя других в «пробках», и так далее.

Д.Ч.: - У нас еще такое сейчас направление, даже более развитое, и больше развивается, чем история с наклейками за неправильную парковку, потому что в Москве все-таки этот вопрос решается достаточно активно ведомством господина Ликсутова. Это и платные парковки, в том числе и с нашей подачи, которые в центре города появились, это и выделенные полосы, и так далее. Вот, человек, который объезжает по тротуару «пробку», а таких там потоки, особенно на самых загруженных шоссе, когда люди просто щемятся по углам, и зимой в сугробы бабушки запрыгивают вместе со своими сумками, вот это для нас, конечно, цель. Потому что мы долбим Управу, чтобы они ставили блоки, те говорят, что они не могут убирать улицы, у них куча, конечно, причин, чтобы ничего не сделать. В нормальных странах этот вопрос решается очень быстро: ставится, опускается столбик туда и обратно, ключи есть у всех уборщиков, люди не проезжают, столбиками огораживается тротуар. У нас сейчас только-только к этому приходят. Сейчас все привыкли, что мы показываем место, это все проходит по СМИ, глава Управы получает «по шапке», все решается очень быстро. А так средства фонда распределяются на совершенно другие цели. Но это пока только такой механизм, к этому нужно приучить. Помимо этого мы хотим, конечно, сейчас историю и с обочинами, и с ездой по выделенным полосам, по полосам выделенного транспорта, огромное количество вещей, которые нужно охватывать и охватывать. Безусловно, мы сейчас еще запускаем приложение «Стоп-хам», это выход, вообще, за формат дорожного хамства.

С.И.: - Это что, телеприложение?

Д.Ч.: - Приложение на мобильный телефон, на все абсолютно площадки, на все устройства. В приложении помимо того, что можно будет посмотреть свежее видео или узнать, где будет проходить рейд, поучаствовать, можно будет самому заявить о том, что здесь проблемное место, и самое там главное, что мы сделали два нововведения, если вы увидите на улице какое-то происшествие, то есть авария, то есть она уже случилась, люди стоят, вы можете это фотографировать одной кнопкой, пять фотографий с одного щелчка, они сразу, без вашего ведома, загружаются на манер Инстаграм в интернет, к нам на хост, и любой человек сможет найти, что, вот, геолокация, в это время вот это там произошло. Кто-то кому-то взятку дает, где-то что-то сломалось, дерево упало, чтобы службы реагировали более качественно, чтобы это потом нигде не потерялось. Это превентивные меры, вы сняли происшествие, кто-то кого-то пытается побить, вы скажете: «Ребята, все уже в интернете, вот, пожалуйста, с вашими лицами, с местом и со временем». И самая, наверное, такая основная функция, что мы хотим реализовать в течение ближайших пяти лет, кнопка «Спасти себя». Вы нажимаете на кнопку, и у всех пользователей приложения в радиусе 10 километров выходит уведомление: конкретному человеку нужна помощь. Вот его имя, фамилия, вот его месторасположение.

С.И.: - То есть, это СОС?

Д.Ч.: - Фактически, да. Ну, когда вам угрожает жизни и здоровью опасность, нажимаете. Когда таких пользователей 20 тысяч, вы можете просто рядом проезжать в 50-ти метрах, вы можете не знать, что у человека там беда. А так вы подъехали, фарами посветили, крикнули что-то. Когда человек, как мы правильно говорим, остается в темноте и пытается у кого-то сумку отнять с помощью ножа - это одно. А когда тебя фарами уже подсветили, когда тебе уже крикнули, сказали, что вызвали уже полицию, мозг сработает так, как, собственно, и должен сработать. Скорее всего, человек ретируется вот в этой ситуации, ты, может быть, спасешь кому-то жизнь или здоровье. И направлено именно на взаимопомощь, на развитие гражданского общества на абсолютно другом уровне. Это, опять же, не попытка подменить полицию, но мы прекрасно понимаем уровень, а и зачастую полицейских, которые у нас в низовых звеньях работают, как они набираются, по какому принципу; и их мотивация, конечно, абсолютно никакая, уровень зарплаты, фондов и всего остального; и нагрузка, которая в тех же там районах окраинных, на них ложится, совершенно сумасшедшая, очень высокий уровень преступности, очень малое количество полицейских на территории. Вот такая взаимная помощь, она, безусловно, на наш взгляд, со временем должна появиться. То есть, это далеко не сразу, мы понимаем, не сразу люди будут готовы прийти на помощь, рисковать собой у нас пока люди не приучены, «моя хата с краю» - эта позиция абсолютно нормальная. В крайнем случае, издалека поснимать на телефон, чтобы потом кому-то показать или в интернет залить. Чтобы прийти на помощь, крикнуть или что-то еще, нужно научить. Ну, этим мы, собственно, и занимаемся, как мы и занимались этим при помощи нашего видео.

Е.Н.: - Скажите, пожалуйста, а вы не думаете о том, что вот этим приложением могут воспользоваться еще и мошенники с какими-нибудь активистскими призывами, вот сейчас очень много конфликтов межнациональных, это же использовать в этом качестве?

Д.Ч.: - Смотрите, у нас будет очень жесткая система идентификации людей, то есть, нельзя будет просто зайти и написать, что ты Максимов Михаил. Если вы захотели воспользоваться приложением, там очень жесткая система верификации: привязка к твоему телефону, привязка к ID в социальных сетях, обязательное будет введение, там будет несколько степеней защиты. И плюс защита от тех людей, которые любят играть в игру «Волки, волки!», то есть, вы, там, раз нажали, человек приехал, обязательно кто-нибудь от проекта «Стоп-хам» или рядом проезжающий, и напишет, что там никого не было, второй раз вас простят, на третий раз вас вносят в черный список, и вы никогда больше не сможете воспользоваться данным приложением, даже если вы смените номер телефона. Это будет очень жесткое правило для всех, чтобы, опять же не было холостых вызовов, и у людей не было мотивации поиграть в игры.

С.И.: - Скажите, Дима, а вы не ощущаете со стороны ГИБДД какой-то ревности к себе? Какие у вас отношения с начальниками гаишными?

Д.Ч.: - Вы знаете, они знают про проект, и насколько я пересекаюсь, не так часто, к сожалению, но не пересекаюсь с ребятами, все в порядке, относятся как к проекту, который, наверное, должен существовать. Нет какого-то негатива, не знаю, уж по каким факторам, причинам, на мой взгляд, могло послужить одобрение нашего проекта первыми лицами государства, в своем роде. На протяжении трех лет и премьер, и президент, когда мы презентуем проект на разных форумах, на разных площадках, они говорят: «Да, ребята, вы молодцы». После этого, если вначале еще были сомнения у сотрудников полиции разных чинов, то потом сомнения постепенно отпали, потому что, как сказали, «жираф большой, ему видней», если он сказал, что хорошо, значит, хорошо. Ну, как бы вот такая история. Если поначалу вызывало раздражение, потом у самих людей появилось понимание, что это, действительно, необходимо. Началось с малого, когда нас каждый день забирали в отделение полиции на Большой Дмитровке, потому что у нас Петровка была любимая улица. Прямо каждый день звонили в полицию, они приезжали, нас забирали, если поначалу это была агрессия: «Что вы делаете? Нам делать больше нечего, мы за вами здесь ездим!». Мы писали эти заявления, объяснительные. Уже через две недели я приезжал в отделение полиции, наливал кофе, мне ребята говорят: «Есть свежее видео?». Я говорю: «Да, пожалуйста, смотрите». Они смотрели свежее видео, вместе с нами смеялись над самыми интересными ситуациями, и уже они понимали прекрасно, что, когда ты раз объяснил, два объяснил, три объяснил, постепенно начинали понимать. Ну, и все, и так постепенно эта история, как круги по воде, разошлась на всю Москву, и дальше расходится по окраинам.

Е.Н.: - Вы даже получили президентский грант четыре миллиона?

Д.Ч.: - Пять, если быть точным. Мы получили президентский грант. И вот сейчас, как раз с ноября месяца, мы уже все расписали, с ноября месяца должны наши первые закупки произойти, закупаем технику дополнительную, камеры, петлички, чтобы все было на хорошем уровне.

Е.Н.: - А скажите, пожалуйста, вот вы еще призывали своих сторонников голосовать, чтобы движение получило премию Рунета. Получило ли премию?

Д.Ч.: - Есть несколько премий Рунета. У меня была премия Рунета, не большая, а там ребята уже свою премию, медиа-премию Рунета мне сделали. Нам дали, там их несколько номинаций, одну из номинаций получило «Стоп-хам», номинацию выбора экспертного сообщества. На большую премию Рунета мы, конечно, выдвинули себя, но там совершенно другой порядок выбора, я не знаю, как там все пройдет. Не стал снова я просить ни о чем наших зрителей, до этого мы в этом году уже к ним обращались с просьбой о поддержке. Мы вышли с инициативой на портал roi.ru, Российская общественная инициатива, мы вышли с инициативой сделать видео с видеорегистраторов и с любых других видеоносителей снятое правонарушение, основанием для возбуждения административного уголовного дела, просто по факту выкладывания видео в интернет, пускай на какой-то специализированный портал, но если видео есть, то уже, в принципе, по нему можно работать. Потому что до этого, и сейчас до сих пор, видео не является даже доказательством в суде, потому что сняли и сняли, и что. Как обычно судья говорит: «У меня нет оснований не доверять сотрудникам ГИБДД». «У вас видео есть». «У меня нет оснований не доверять сотрудникам ГИБДД».

Е.Н.: - Но при этом сотрудники ГИБДД сами используют фотоматериалы для того, чтобы возбудили…

Д.Ч.: - Это понятно. К сожалению, существует преступный сговор в ряде случаев, когда сотрудники ГИБДД совместно с сотрудниками судебной системы реализуют некие схемы, когда видео со стороны сотрудников ГИБДД является основанием, а с вашей стороны не является основанием не доверять сотрудникам ГИБДД. Мы, опять же, понимаем, это издержки огромные нашей страны и системы. Люди разные, для кого-то что-то хорошо, для кого-то плохо.

Е.Н.: - А сейчас вопросы от наших читателей. И первый вопрос нам пришел от Игоря: «Дмитрий, а что стопхамовцы отвечают тем, кто говорит, что вы просто стремитесь к пиару, и тому подобное? Как вы боретесь с движением «Антистоп-хам»?

Д.Ч.: - Движения «Антистоп-хам» не существует. Я так вам скажу, если бы оно существовало, я бы был в курсе. Потому что, что можно сказать человеку, который плюет тебе в спину? Ну, только то, что я иду впереди, если ты мне в спину плюешь. Но если ты обсуждаешь мою жизнь, значит, она интересней, чем твоя. Я предпочитаю не заострять внимание на тех, которые обсуждают мою деятельность. Если есть конструктивная критика, я с удовольствием ее выслушаю. Не единожды я вступал в полемику по телефону, когда ко мне обращались в социальных сетях, каким-то образом, люди на улице. Где угодно я с удовольствием готов отстаивать свою позицию по любому вопросу, если критика конструктивная. Если это просто попытка крикнуть, плюнуть, оскорбить, это не мне. Я не понимаю оскорблений, потому что мне это просто не надо.

Е.Н.: - То есть, вы никак не реагируете на провокацию?

Д.Ч.: - А зачем?

С.И.: - Дима, наша читательница Марина из Краснодарского края спрашивает вас: «В 2005-м году я работала вместе с молодыми «единоросами» на Селигере. Вас тогда представляли как руководителя идеологического направления Москвы». Я думаю, она неточно формулирует?

Д.Ч.: - Абсолютно точно.

С.И.: - Точно? Так?

Д.Ч.: - Наше движение…

С.И.: - Давайте, я закончу. «Думаю «Свободной Прессе» и тем, кто обращается на этот сайт, было бы интересно узнать от вас, что это такое и живо ли это идеологическое направление?».

Д.Ч.: - Идеологическое направление существовало первые несколько лет движения «Наши», и я, на самом деле, когда в движение пришел, был настолько далек от идеологии, но тогдашний наш руководитель Алексей, он сказал: «Дима, попробуй себя вот в этом направлении. Я думаю, у тебя получится». Я говорю: «Леша, какая идеология? Я далек. Я в армию собираюсь уходить через полгода». «Нет, нет, съезди».

С.И.: - Это вы еще до службы? То есть, вам было лет 18 тогда?

Д.Ч.: - Да. Я говорю: «Какая идеология? О чем вы?». Я приехал, тогда были курсы высшей школы управления, только-только организовывался университет, читали, действительно, очень достойные преподаватели из самых разных вузов, в том числе и господин Маркин нам что-то читал, Евгеньева, очень разные, интересные все эти курсы, но было очень тяжело. И я просто для себя какие-то вещи понимал, там основная задача идеологии была просто донести до тех ребят, которые приходят, что такое демократия, что такое суверенная демократия, то есть, роль России в современном мире, что нужно сделать, чтобы Россия была ведущей страной в мире, то есть такие некие основы понимания. И я для себя что-то принимал, что-то не принимал, где-то в полемику вступал, но очень много узнал нового, по крайней мере, о внутренней политике, о внешней политике.

С.И.: - Судя по современной демократии, это была идеология а-ля Сурков?

Д.Ч.: - А-ля Сурков.

С.И.: - То есть, вот такая. Вы ее разделяете?

Д.Ч.: - Отчасти.

С.И.: - Отчасти? Почему?

Д.Ч.: - Потому что есть какие-то вещи, тезисы, которые мне не ясны.

С.И.: - А вы с Сурковым встречались как идеологический работник?

Д.Ч.: - Непосредственно как идеологический работник, нет. Но, вообще, встречались.

С.И.: - Но вот это я имел в виду.

Д.Ч.: - Нет, нет, нет. Только в составе групп мы встречались со Станиславом Юрьевичем. Очень интересные содержательные беседы, в том числе и на «Селигере» было несколько встреч. Ну, в целом, мне понравилось. Это дало мне некое новое понимание. Я никогда до этого не интересовался политикой, а это стало такой некой точкой, когда я начал немножко по-другому смотреть на те процессы, которые происходят, для меня это был очень позитивный опыт. Потому что сейчас на многие вещи, которые происходят, я смотрю с позиции уже опыта. Не с позиции тех знаний, которые мне дали, это была просто, наверное, такая площадка, с которой я начал расти, это просто один из кирпичиков, одно из мнений. Я просто теперь уже более взвешено смотрю на те ситуации, которые вижу.

С.И.: - Но вы остались идеологом движения?

Д.Ч.: - В душе, наверное, да. А так…

С.И.: - По должности, нет?

Д.Ч.: - А такой должности просто не существует.

С.И.: - Я понимаю.

Д.Ч.: - Я просто, когда ушел в армию, я сложил с себя все полномочия. Даже более того, я до этого ушел из идеологии непосредственно, потому что в 2006-м году я на «Селигере» был руководителем «Нашей армии» движения «Наши». Это было такое направление, когда мы собирали людей, чтобы уйти в армию вместе, командой, то есть в одну часть уходит три-пять человек служить.

С.И.: - Получилось?

Д.Ч.: - Ну, у нас получилось вдвоем уйти, потому что мы уходили в специализированную часть, там, в большом количестве не уйдешь особо.

С.И.: - Ну, кстати говоря, для читателя может быть интересно, что уходили-то вы во внутренние войска?

Д.Ч.: - Да.

С.И.: - И служили вы там срочную службу?

Д.Ч.: - Да.

С.И.: - И служили вы два года?

Д.Ч.: - Два года срочной, потом два контракта еще было.

С.И.: - Поскольку вы мне это рассказали вне рамок нашего разговора, поэтому я поясняю.

Д.Ч.: - Да, так и получилось. Поэтому, да, я уже уходил совершенно с другого направления, потому что мне было интересней, актуальней на тот момент, уйти в армию очень хотелось, на два года пойти.

Е.Н.: - Марина спрашивает: «Были ли ситуации, когда на вас жаловались правоохранительные органы? Включали свои телефоны и снимали ваше поведение на видео?».

Д.Ч.: - На меня лично? Нет, меня постоянно снимают на телефон, и ребят постоянно снимают. Просто жалобы необоснованные, в основном жалобы заключаются в чем: «Вы портите мое имущество, я буду снимать вас на телефон». Я говорю: «Уважаемый, я просто наклеиваю вам стикер, потому что я вас 15 минут уговариваю покинуть третий ряд. Вы можете снимать меня на телефон, пожалуйста, можете записать мой номер телефона. Вот мои паспортные данные». И я ни от кого их никогда не скрывал, ни номер телефона, ни паспортные данные, потому что, ну, если человек, действительно, имеет претензии, я не могу от него скрываться, если я такой деятельностью занимаюсь. Я открыт абсолютно. Паспорт предъявляю, я его просто наизусть знаю за многие годы, запишите номер паспорта, серию, я могу вам его показать. Вот все, что у меня есть. Усы, лапы, хвост – вот мои документы. Пожалуйста, запишите. Я готов, опять же, вам оппонировать в любое удобное время. То есть я не привык так, чтобы пришел, покричал, наклеил что-то и убежал. Это не наш путь.

С.И.: - Возможно ли в Европе движение «Стоп-хам»? И нужно ли оно там?

Д.Ч.: - Я слабо себе представляю. Я был в Риме, это была одна из первых стран, которую мы посетили с моей супругой, с ребенком. Там просто невозможно, чтобы человек припарковался вторым рядом, потому что там очень узкие улицы. Мне кажется, его машину сожгут, там люди очень дикие. Там нет проблем пройти и процарапать машину. Если человек припарковался как-то не так, там сделают что-нибудь, оторвут зеркало. Там не так бережно относятся к имуществу. В Париже, там ты паркуешься по стуку, воткнулся, значит, все, до упора. В обратную, растолкал машинки, встал, там не так много места. Ну, и там очень жестко, конечно, карают, там есть неотвратимость наказания, поймите. Если у нас даже будет 500 рублей штраф и другая полиция. Если у нас будет неотвратимость наказания, все, решится вопрос. Если ты понимаешь, вот ты кинул «бычок», получил 500 рублей штраф, и ты не кинешь «бычок» больше. Сделаешь так два раза и больше перестанешь кидать, потому что ты понимаешь, у тебя 15 тысяч зарплата, и ты сразу лишил себя ее 10-15 части. Зачем? То же самое, если ты проехал по тротуару, я имел диалог с мужчиной, который проезжал по тротуару мимо нас на скорости, я ему махнул рукой, он остановился. Я говорю, а он с супругой едет, я говорю: «С какой целью едете по тротуару? Я понимаю, вопрос риторический, но вы же понимаете, что вы по тротуару двигаетесь?». Он говорит: «Я понимаю. Но вы тоже поймите, я плачу штраф раз в полтора-два месяца, меня сотрудники ГИБДД ловят, две тысячи рублей. Пока это так, для меня это выгодно, я буду объезжать «пробку», потому что я экономлю свое время».

С.И.: - То есть, зарабатываю больше, пока еду по тротуару?

Д.Ч.: - Конечно. Как только есть неотвратимость, пускай это будет по 500 рублей, но каждый день, я спрашиваю: «А если бы получалось по 300-500 рублей, Но каждый день, вы бы отдавали?». Он говорит: «Я перестал бы ездить».

С.И.: - Дима, вот не специально, а так сложилось, следующий вопрос как раз по тротуару. «В российских правилах дорожного движения отсутствует объяснение такого понятия как тротуар, - это говорит наш читатель Юрий. – На них запрещено парковаться, но не определено, что это слово значит в юридическом смысле. Может, у вашего движения есть возможность разобраться с этим абсурдом».

Д.Ч.: - Вообще, в принципе, хорошая интересная мысль, и может даже и имело смысл выйти с очередной инициативой. У нас, к счастью, наверное, да, у движения нет права законодательных инициатив, и мы не являемся общественной организацией.

Е.Н.: - Но юридически не подкреплена?

Д.Ч.: - Нет, она подкреплена. То есть, я имею в виду то, что у нас нет конституционных прав. Мы можем выйти с инициативой. И если Госдума посчитает, что наша инициатива достойна быть рассмотренной и выйти в законопроект, то, может быть, через какое-то время она придет туда. Поэтому вот сейчас появляются первые сайты на манер roi.ru когда-то, если сто тысяч набираешь, невозможно от тебя отмахнуться. Но, к сожалению, есть обратная сторона, мы знаем, что даже если законопроект написан, он может лежать в Госдуме годами, годами там сотни хороших законопроектов пылятся, которые можно приять с течение одного чтения, потому что они как раз, вот, по борьбе с абсурдом. Ну, опять же, это вопрос развития гражданского общества, уровня накала, это вопрос интересов чьих-то финансовый и лоббизма, который существует. Он существует везде, просто не везде он существует именно в такой форме, определенной. Надеюсь, что мы дойдем до этого когда-нибудь. Я надеюсь, что организация будет расти и развиваться, в том числе и с этим вопросом мы справимся.

С.И.: - Кстати, по-моему, в Госдуме сидит лидер «Синих ведерок». Я так понимаю, это ваши союзники?

Д.Ч.: - Я сегодня оппонировал их координатору. «Синие ведерки» - это просто общественная организация, которая существует, они для нас не являются какими-то ни оппонентами, ни союзниками. Ну, они существуют с нами в одном едином поле.Они появились параллельно. У них просто… Знаете, я не терплю какой-то фальши, что ли. Для меня непонятна эта история, когда человек говорит, знаете, вот все беды от тех людей, которые ездят с мигалками, я этого не признаю. Я тоже поначалу думал, что все беды от тех, кто ездит на машинах от двух миллионов рублей и дороже. Но потом столкнулся с теми, кто ездит на машинах за 90 тысяч рублей, и понял, что это далеко не самый лучший вариант, не сахар. И я начал это показывать в своих видео, что люди разные, есть адекватные и там, и там. Нет черного цвета и белого цвета. А здесь тебе четко говорят: «Ребята, все беды от тех…».

С.И.: - Вот «Майбах» изведем.

Д.Ч.: - Вот «Майбах» изведем и тех, кто ездит с «синими ведрами». И все. Все будет хорошо. Извели. Все, сейчас редко можно увидеть, у них выходит одно-два видео в несколько месяцев, как кто-то где-то там через две сплошные проехал. Я не понимаю смысл существования движения, которое ездит исключительно за депутатами или за какими-то сильными мира сего и смотрят, вот это подглядывание из-за кустов, кто какие трусы надел. То есть, он едет, вопросов нет, он, может, нарушает, и если он попался – хорошо. Но ездить за ним специально, чтобы ловить, ну, это какая-то такая для меня не очень понятная история. Сказать, что виноваты только эти, а все остальные хорошие, это не правда, ну, для меня лично. Я такую историю не очень приемлю.

С.И.: - Нет, Дима, я, когда говорил о союзниках, имел в виду, что и те, и другие как-то ратуют за порядок на дорогах.

Д.Ч.: - Сто процентов. В этом плане, да. Как гражданская инициатива и способ развития гражданского общества, наверное, союзники.

Е.Н.: - Скажите, пожалуйста, насколько в вашей борьбе с хамством на дорогах помогает диплом выпускника педагогического колледжа?

Д.Ч.: - Более того, диплом выпускника педагогического вуза присутствует также.

Е.Н.: - Вуза. Со специализацией в области психологии?

Д.Ч.: - Я все-таки социальный педагог. Моя дипломная отчасти, конечно, связана с психологией, но она больше межэтническая. Это «Социально-педагогическое сопровождение межэтнического общения подростков в полиэтническом обществе». То есть, этот вопрос, который в Бирюлево всплыл, как раз это вопрос моей дипломной работы, так совпало, действительно. Вы знаете, помогает в каком плане, все-таки образование, оно в любом случае помогает. Беда нашего общества, хамство, оно от необразованности, от невоспитанности. Поэтому моя, в том числе, одна из задач больших – это показать пример для тех молодых людей, которые хотят чего-то в жизни добиться. Я всегда говорил, что образование, хорошее образование и воспитание – это те вещи и те факторы, без которых невозможно, я не вижу себе судьбу России, в дальнейшем ее развитие, полноценное, позитивное, без наличия этих факторов. Поэтому мне помогает доносить мысль свою. Вести проект, делать его лучше, расширять его, доводить до ума, находить в себе стимул развиваться и расти. Без этого невозможно.

Е.Н.: - Скажите, пожалуйста, как вы думаете, если бы в автошколах ввели такой предмет как этика поведения на дороге, культура бы поведения населения изменилась бы в лучшую сторону?

Д.Ч.: - Это к предыдущему вопросу. Знаете, вот я сейчас вам попытаюсь объяснить такой аллюзией небольшой. Мы берем четыре палки таких гнилых, ставили, на них положили еще пару палок, а сверху начали класть кирпичную кладку. Она поможет?

Е.Н.: - Нет.

Д.Ч.: - Если нет образования, если нет воспитания, которое дали мама с папой в детстве, если не научили тебя, как хорошо, как плохо, если ты в школу ходил и единственное, чем ты занимался с учителем, это разговаривал, какие у него цветочки дома, у нее кот какой замечательный, а такое, к сожалению, тоже бывает, ты ничего из этого не вынесешь. Если нет хорошего фундамента, то строить что-то невозможно. А мы говорим все-таки с вами о том, что в Москве с этим сталкиваемся, с тем, что не хватает образованности, культуры общения и всего остального. Но в регионах-то, там тоже вряд ли гарвардские учителя преподают в школах.

С.И.: - То есть, я правильно понимаю, что невозможно извести хамство на дорогах, не изведя хамство, вообще, в обществе?

Д.Ч.: - Конечно. Ведь проект «Стоп-хам» - это же утрированная история. И хамство на дорогах, мы, когда уже начали, как я говорю, проект рос вместе со мной, и я рос вместе с проектом. Когда ты начинаешь, дергаешь за нитку, тянешь, тянешь, ты понимаешь, что ты тянешь за столько колокольчиков сразу, ну, невозможно, ты отрубаешь дракону голову, там еще восемь вырастает. И ты, когда понимаешь, что хамство-то вот это дорожное, это же отражение всего хамства, которое есть в нашем обществе. Это его скрытый, потаенный оскал нашей современной российской действительности. То есть, ты понимаешь, человек, когда едет с утра на работу, два часа в пробке, вечером с работы – два часа в пробке. Он же еще и на работе напрягается. Он не читал ОРНС, он не знает, что у него за день скопилось какое-то количество агрессии, и самое главное, он ее никуда не успел выплеснуть, она у него накапливается месяцами, и максимум, куда он может ее канализировать, это на свою жену накричать и на ребенка. Ребенок потом невротиком идет в школу, кричит на своих друзей. Это же замкнутый круг. Это от того, что люди не понимают, кто они и почему так действуют. Они поэтому кругу и бегают. Вырастает такой же сын, такая же дочка. А она по-другому не вырастет, она смотрит на свою маму. А с кого она будет брать пример? Она изначально, когда родилась, она не умела обижаться. Потому что человек родился, он чистый лист, что ты ему скажешь, то он и будет делать. Вот так получается. Но об этом же не учат в школе, тебе же не входит в общую программу прочитать, там, Берна или Малфорда, нет этого. Может, это и хорошо. Но тогда не стоит пенять. Пока у нас не будет, действительно, внятного понимания, пока люди просто не научатся друг к другу относиться терпимей и этому учить детей, вот, с самого простого начнем, ну, у нас будет такая история в обществе. Мне люди пишут уже взрослые, что «я для себя переосмыслил какие-то вещи, я перестал поступать вот так и вот так». В Казахстане человек перестал парковаться вторым рядом, потому что имеет возможность, но ловит себя на мысли, что он хам, и он старается по-другому. Ну, это же считывает ребенок, сидящий с ним в машине, что папа поступает так, а не иначе. Вот с этих простых вещей мы и начинаем.

С.И.: - Дима, у меня к вам вопрос как к идеологу. Вообще, скажите, почему нашей стране так повезло, что у нас градус хамства выше, чем, вот вы говорите, в Европе, еще во многих странах? Почему мы вот в этом смысле вот такие невезучие.

Д.Ч.: - Вы знаете, мы не невезучие, этому есть объективные причины, на мой взгляд. Я все-таки это соотношу с тем, что у нас был достаточно фатальный период, 90-х годов, когда, вообще, за одну сотню лет мы потеряли огромное количество очень толковых людей, генофонд, самое главное. Все эти перипетии с революциями, с мировыми войнами.

С.И.: - За одну сотню лет, это вы имеете в виду 20 век?

Д.Ч.: - За 20 век. Мы потеряли огромное количество генофонда, который и уехал из страны, и расстреливался, и в ссылках погибло, и плюс эти две революции сумасшедшие, и снова уехали из страны. Мы же с вами говорим, что человек, когда рождается, он на четверть это гены. А кто у нас оставался в стране, откуда хорошие гены возьмутся в этой ситуации. Мы заложники этой ситуации, нам нужно это осознавать с очень большой четкостью. И что этот период, 90-х годов, когда совершенно осознанно людей спаивали, вот этот совершенно сумасшедший наркотрафик, когда не о воспитании речь шла. У людей сместились ориентиры, были смещены осознанно в сторону: хочешь жить хорошо, вот, бандитизм – вариант, и проституция, у тебя два варианта. Хорошо еще высшее образование. Но когда все понимают, что все покупается, все продается, такой вот рынок постоянно. И вот на этом фундаменте мы сейчас пытаемся с вами...

С.И.: - Вы полагаете, что мы сейчас далеко ушли от этой ситуации?

Д.Ч.: - Не очень далеко.

С.И.: - У нас, думаете, все иначе?

Д.Ч.: - Я не думаю, что все иначе. Я все-таки думаю, что мы сделали несколько шагов от этой ситуации в сторону какого-то позитивного тренда. И у меня есть полностью осознание, что период в 20 лет, он не очень большой в масштабах истории. Это несколько поколений людей, должно пройти несколько раз по 20 лет, чтобы мы могли на что-то рассчитывать, при этом, не забывая, что мы не можем ни на секунду останавливаться, потому что конкуренция. Как раз, если вопрос к идеологу, то страна наша, как и в жизни, должна быть конкурентноспособна. Ты либо развиваешься и в своем развитии ты становишься способным и выживаешь, либо ты останавливаешься в своем развитии, и тебя спихивают на обочину истории. Это абсолютно та же аналогия.

Е.Н.: - Леонид интересуется: «Дмитрий, кого считаете в наше время достойным назвать героем? Какие в нашей стране, с вашей точки зрения как представителя молодежи, нужны молодежные организации и, вообще, работа с ней какая должна проводиться? Вот недавно отметили 95-летие комсомола, нужна такая или иная, прочая, подобная организация современной молодежи?».

Д.Ч.: - Не стоит цепляться за название, там, всеми силами сохранить бренд комсомол, или еще чего-то. Все-таки комсомол, на мой взгляд, это история века ушедшего и она была привязана очень жестко к какой-то одной идеологии, к КПСС и ко всему тому, что с этим было связано. Были позитивные, конечно, и там моменты, но для меня это потерянное слово. Я за то, чтобы были организации любые, которые носят позитивные тренды. Я против безразличия. Просто, поймите, для меня герои это те люди, которые не проходят мимо. Они могут иметь разные взгляды, они просто не остаются в стороне, когда есть ситуация, которую нужно разрешить. Если люди остаются в рамках закона, если люди остаются в общепринятых правилах, нормах морали, людьми, и при этом, еще чем-то занимаются, для меня все-таки это геройство, и делают это системно. А чем они занимаются? Они возят в детские дома вещи, собирают, там, проводят автопробеги, они ходят на митинги или чем-то еще занимаются, главное, чтобы была цель. Чтобы цель была в развитии и сохранении страны, чтобы была позитивная цель, тогда, да. Вот человек, который несколько раз, я не помню фамилию, прыгал в утонувший автобус, вытаскивал людей, какое-то количество людей этих спас, он, безусловно, герой. Люди, которые годами борются за свои права с превосходящими силами в виде номенклатуры на местах, там, коррупции и всего остального, это герои. И люди, которые добиваются своего и в дальнейшем этот опыт передают, это герои. Я хочу, чтобы такие люди, чтобы их было больше, и историй о них было больше. Тогда у людей появится альтернатива того, что они видят. Когда они видят по телевизору только попсу, условно, там, Рому Жукова, Жанну Фриске и всех остальных, а на кого им еще ориентироваться? Они их видят постоянно. Они видят, ребята поют и ездят на хороших авто. Они пытаются походить на них. Когда ты будешь показывать человека из «Альфы», который за копейки воюет в «горячих точках», защищая наш мирный сон и покой, когда ты понимаешь, что люди там по призыву своей души, а не потому, что ему сказали, они идут заниматься тем или другим, вот, и, защищая, взращивая там что-то еще, да, это герои, и их нужно показывать больше, чем всех остальных.

С.И.: - А скажите, опять же, в развитие этого вопроса, вот, на ваш взгляд, у вашего движения «Наши» есть хоть какой-то шанс заместить эту организацию?

Д.Ч.: - Движение «Наши» или «Стоп-хам»?

С.И.: - Я так понимаю, что вы и в движении «Наши», вы их представляли вначале.

Д.Ч.: - Я являюсь комиссаром движения «Наши», но я вам сейчас пытаюсь объяснить. Вот, вы смотрите футбол?

С.И.: - Да, конечно.

Д.Ч.: - У вас есть любимый клуб?

С.И.: - Ну, сейчас, пожалуй, нет. Я, в принципе, смотрю.

Д.Ч.: - Ну, когда-то у вас был любимый клуб.

С.И.: - Да, был.

Д.Ч.: - Ну, вот, тот факт, что вы болеете за условный «Спартак», он вам каким-то образом мешает разговаривать на другие темы или чем-то заниматься? Моя принадлежность к движению «Наши» - это моя принадлежность к некой группе людей социальной, к некой парадигме взглядов жизненных. Ну, мы собираемся периодически, там, изредка, общаемся, мы поддерживаем связь, друг другу помогаем. То, что я делаю в движении «Стоп-хам», к этому не имеет никакого отношения. К этому есть показатель, можно взять выборку людей «Стоп-хам» из разных городов и спросить у ста процентов, кому из них я хоть раз говорил про движение «Наши». Не будет такого человека, потому что, если меня человек не спрашивает, я ему не говорю.

С.И.: - То есть, вы разделяете себя в движении «Наши» и себя в «Стоп-хам»?

Д.Ч.: - Да. 100 процентов. Я теплое от мягкого разделяю. То есть, у меня в движении, в «Стоп-хаме» есть ребята, жесткие националисты которые. Да, я понимаю, что если я сейчас скажу, идите, я вас не приемлю, они пойдут резать, там, приезжих из Средней Азии. Я их беру и очень мягко в правильную сторону направляю, говорю: «Слушайте, не бывает черных цветов. Есть черный, есть белый. Давайте разберемся, откуда у вас эта история? Кто вам сказал, что вот так хорошо, а вот так плохо?». Если я на себя эту функцию не возьму, они уйдут на улицу. Есть те, кто поддерживает Путина, есть те, кто поддерживает Навального, есть те, которым индифферентно до политики, они просто устали от хамства в повседневной жизни. Такой у нас симбиоз получается, люди, объединенные совершенно другой идеей. Они далеки от всего вот этого.

Е.Н.: - Скажите, а психологически вам тяжело выдерживать вот эти вот все противостояния?

Д.Ч.: - Поначалу было тяжело, потому что, все-таки, когда ты каждый день, на тебя поток негатива вываливается. Я, вообще, как мне кажется, ходил как громоотвод, мне за это деньги должны были платить. Вот, действительно, сидит работник такси, или какой-нибудь водитель личный, сидит там эти сутки, с шефом с пяти утра ездит, там, около кафе сидит, бедный, там, уже все, он устал. Тут прихожу я и даю возможность на меня наорать, потому что он делает это с душой. У нас с ним игра такая происходит. Я ему говорю: «Перепаркуйтесь». Он мне: «Не перепаркуюсь». А потом выходит, машет кулаками, кричит, орет. Потом, «уфф», выдохнул и спокойно уехал. Но это же все на мне осталось. И таких людей за день, там, 20-50 накапливается. Потом, мне-то не на кого наорать, соответственно, я прихожу потом в спортзал грушу подолбить или еду заниматься вокалом, проорусь часок, и с меня все выйдет, и хорошо. Такой добрый доктор Айболит, ходил по улицам, помогал людям избавиться от негативных эмоций.

С.И.: - Я так понимаю, на этой оптимистической ноте мы и закончим?

Е.Н.: - Что можете пожелать нашим читателям напоследок?

Д.Ч.: - Улыбайтесь чаще. Знаете, мне помогает.

С.И.: - Паркуйтесь правильно.

Д.Ч.: - Паркуйтесь правильно – это не суть. Постарайтесь, вот, когда бежите ежедневно на работу или с работы, или просто бегаете целый день, вы же бегаете на автомате, вы попробуйте как-нибудь, пробегая мимо красивого здания, остановитесь, просто посмотрите на него, подумайте о чем-нибудь хорошем, и полегче будет. Я так часто делаю. Улыбайтесь чаще – вот вам мой позитивный совет.