«Яблочный» взгляд на историю

Мой совет не поможет ни Митрохину, ни «Яблоку» – им уже давно ничего не может помочь. Но кому-то другому, кто решит делать политику на честности, порядочности, уме и доброте, он может пригодиться. Совет же такое – никогда не говорите полуправду. Начали говорить правду – говорите всю. Не стесняйтесь. Правду говорить легко и приятно. Даже когда это неприятная правда.

Поводом для того, чтобы повторить эту небанальную банальность стал рассказ Митрохина о том, как «Яблоко» отметило 7-е ноября. Взгляд Митрохина на эти события не оригинален. Вот сегодня в том же духе написал Носик. И вообще взгляд этот можно было бы назвать «общелиберальным»: горстка негодяев в ночь на 25-го октября, наплевав на все законы, захватила на немецкие деньги Россию, которую они очень-очень не любили, и 70 лет над несчастной всячески издевались, уничтожив для начала всех хороших людей. Впрочем, насчет «общелиберальный» я поторопился. «Общеконсервативный» взгляд на русскую историю 20-го века (РПЦ, монархисты и прочие консерваторы-традиционалисты) видят историю точно так же.

И знаете – они правы. В самом деле, большевики были не ангелами. И деньги немецкие были. И издевательства в течение 70 лет. И хороших людей уничтожили без меры.

Только это взгляд не историка, а участника событий. Того самого, кто чудом избежал уничтожения. Здесь много кипучей ненависти и мало видения. Потому-то антисоветская картина истории и получается не менее однобокой, чем просоветская. Это как на вопрос «Что такое человек?» ответить: «Животное на двух ногах без перьев». Ответ правдив, но главного в нем нет – выхвачены случайные признаки.

Носику, который замечает свою ненависть к советам и не претендует на занятия политикой, такая одноглазость простительна. Для политика же, пытающегося связать политику с правдой, подобная полуправда – непозволительная роскошь.

В советское время любой приличный человек, если он не был дураком, ненавидел советскую систему. Носик здесь не одинок. Но ненависть не должна ослеплять. Тем более, когда за 22 года после конца СССР выросло столько иных, вполне достойных нашей ненависти предметов.

Правда же о революции проста, хотя и невыгодна нынешней власти. И правда эта состоит в том, что царская власть, начиная с 19-го века, всячески сдерживала развитие страны. Иногда, как в начало царствований первых двух Александров, власть слегка ослабляла вожжи. Иногда (Николай 1-й и Александр 3-й) натягивала их. Но общим лейтмотивом оставалось «Не пущать!».

А Россия рвалась вперед.

И даже не вдогонку за Европой, а вперед, своим особым путем, о котором писали практически все серьезные русские мыслители: от Пушкина, Гоголя и Чаадаева до Толстого, Достоевского и «религиозных философов». Все они искали этот путь. Искали его и русские марксисты.

И ответы, которые находили разные искатели, в общем, не так уж сильно отличались друг от друга. В деталях, в средствах, в мере допустимого – да, отличались. Но идеал у всех был один. Именно поэтому теоретик революционного насилия с таким пиететом относился к пророку непротивления, а религиозные философы – к социализму.

В общем, это был мощный поток мысли и еще более мощный – чувства. А перед ним была плотина – государство с его законами и слугами этих законов. И плотина эта была обречена.

Все, что сделали большевики, – просто перерезали привязь, с которой рвалась гоголевская тройка. И понеслось...

Говорить сегодня, что мальчишки-юнкера, пытавшиеся защищать закон, стали жертвами истории, – это говорить правду. Но – очень маленькую правду.

БОльшая, хотя и много более жестокая правда в том, что они стали жертвами своего недомыслия, своей неспособности понимать происходящее. В этом недомыслии их вины было очень мало, если вообще была хоть какая-то. Но отсутствие вины не превращало их недомыслие в мудрость.

А еще бОльшая правда в том, что в такие моменты все законы утрачивают силу, кроме законов истории. Попытки применять правовые оценки к событиям 17-го года просто бессмысленны. Не действуют законы стабильной демократии в турбулетные исторические моменты.

Говорить о том, что большевики были кровавыми маньяками, – это, конечно, правда весьма относительная. Говорить же о том, что они были ТОЛЬКО кровавыми маньяками или, тем более, что они были предателями, – это уже совсем неправда.

Но дело даже не в том, что это неправда, а в том, что в такой исторической реконструкции нет важнейшей части правды. А именно – того, что большевики сумели поймать ветер истории.

Как они сумели пойманным ветром распорядиться и можно ли было распорядиться им иначе – всё это отдельные вопросы. Но мы никогда не сможем даже приблизиться к их обсуждению, пока не увидим главного в событиях 17-го года. Это главное – поток, смывающий плотину. А этого нельзя увидеть, если наш историзм ограничивается «Ненавижу!».

То, о чем я пишу, отчетливо понимают немногие. Но чувствуют фальшь «либерально-консервативной истории» очень и очень многие. И происходит так не от зазомбированности темных масс и не от недостатка просветительской работы. И не от комплексов исторической неполноценности. Просто этого нельзя не чувствовать.