Социально-психологический портрет радикального исламиста

Многих интересует вопрос – что может подтолкнуть человека встать на путь экстремизма. Кто более предрасположен к восприятию идей радикального ислама?

Психолог Маргарет Сингер в своей книге «Культы среди нас» излагает модель поведения людей в определенных ситуациях, акцентируя внимание на тех моментах, когда человек наиболее уязвим для восприятия различных идей. Автор считает, что нарушение привычного жизненного ритма — при окончании школы, перед поступлением в колледж, после получения диплома перед устройством на работу, поездках далеко от дома и длительном пребывании на чужбине, переезде на новое место жительства, расставании со своими близкими, утрате работы и сопутствующем подавленном состоянии и неведении, как жить дальше, способствует принятию идеологии бунтарства. Образовавшийся духовный вакуум довольно быстро заполняется новыми идеями. В такие моменты люди слишком открыты для убеждения, более внушаемы, в большей степени готовы принять навязываемую им точку зрения и наименее критичны к восприятию чужих мнений.

Детский психоаналитик Анна Фрейд заметила, что поведение подростка может варьироваться от энтузиазма по отношению к общественной деятельности до стремления к уединению. Подростки могут покоряться выбранному лидеру или относиться с дерзостью к любой власти, они могут быть крайне эгоцентричными или материалистичными и одновременно очень идеалистичными. Кроме того, подростки испытывают трудности с регулированием эмоций, способностями управлять собой и противостоять влиянию сверстников. Привлекательность Усамы бен Ладена и современного радикального исламистского идеолога Анвара аль-Авлаки соответствует подростковому духу бунтарства и поиску независимой идентичности. Религиозные проповеди, сопровождающиеся политическими обсуждениями ситуации в мусульманском мире, обладают значительным потенциалом для привлечения молодых людей к идеалистическому восприятию социальной справедливости или утопическим идеалам джихадизма. Захватывающе воздействует на психику молодых людей изучение вооружений и военной тактики, физическая подготовка и инструкции по изготовлению бомб. Они предпочитают джихадизм «мирским и скучным наставлениям их отцов».

Нормальный подростковый бунт и протест, таким образом, трансформируются в террористическую идентификацию и действия под опекой таких агитаторов, как, например, А. аль-Авлаки. Особенно уязвимы для восприятия экстремистской идеологии люди в фазе «затянувшегося» подросткового возраста, которым еще предстоит сделать переход от детской зависимости к взрослой жизни, а также те, кто целенаправленно уклоняется от обязанностей, сопутствующих жизни взрослых.

Такие же характеристики можно применять к обществам с переходной экономикой, делая их уязвимыми в более крупном масштабе для восприятия экстремистской идеологии. Это особенно видно на примере Афганистана, Ирака в постсаддамовский период, Ливана после вывода сирийских вооруженных сил, нестабильного Сомали и Йемена, недавних турбулентных процессов в государствах «арабской весны».

Пропаганда «Аль-Каиды» построена на сложном переплетении джихадистской идеологии, которая стремится выступать в качестве авангарда «правого дела», провозглашая идеи справедливости и оправдывая свои акции невозможностью противостоять на равных войскам и технологиям Запада. Лидеры радикальных исламистских группировок используют мусульманское учение для решения обозначенных политических задач. При этом многие медресе (традиционные мусульманские религиозные школы) действуют в качестве центров по подготовке террористов. Некоторые радикальные мечети охотятся на «переростков», обеспечивая идеальный климат для внедрения в сознание молодых людей своей идеологии.

В лагерях по подготовке экстремистов на обучающихся оказывается давление со стороны старших товарищей, которые формируют у новоприбывших новые модели поведения, расставляя акценты в шкале ценностей таким образом, чтобы сформировать ненависть к тому, что противоречит идеологии «чистого ислама».

При этом от курсантов требуют изучать именно те части Корана, где содержатся призывы к тотальной борьбе против неверных.

Необходимо держать человека в неведении относительно того, что в отношении него реализуется определенная программа, предусматривающая контроль и изменение его приоритетов в жизни. Наряду с этим осуществляется тщательная фильтрация информации, которая поступает извне. Практически до минимума сводится общение с близкими. Одновременно у молодых людей формируется ощущение страха и зависимости.

Как правило, харизматические лидеры доводят до сведения обучающихся различные истории о непобедимости сил моджахедов, о грядущих победах сторонников «истинного ислама». Вместе с тем им объясняют, что в настоящее время враги ислама в лице Запада еще слишком сильны, и поэтому следует быть предельно осторожным в выборе контактов с окружающим миром, в котором много тех, кто желает зла «настоящим мусульманам».

Инструкторы ориентированы на то, чтобы подавить в человеке старую систему ценностей и привычное поведение. Одновременно они не допускают какого-либо критического отношения к преподносимым материалам, дискуссий, касающихся подаваемой информации. Вместо этого формируются новая идентичность и, соответственно, новая шкала ценностей и новые нормы поведения. Террористические группы манипулируют личностью за счет гибкого избирательного, даже индивидуального подхода, предлагая ряд финансовых и социальных поощрений за достижение желаемого результата.

На человека накладывается замкнутая система логического мышления — мы (группа истинно верующих) против группы отступников.

Прагматичная модель «личностного пути», представленная психологом Эриком Шоу, помогает объяснить дальнейшее развитие террористов в сочетании с концепцией «переростков». Он обнаружил, что террористы укрепляют свою идентичность через групповую сплоченность и личные связи. Подготовка в лагерях «Аль-Каиды» ориентирована на духовно вдохновляющее, харизматичное и мистическое воспитание с прививанием устойчивой групповой связи.

Шоу также обнаружил, что поворотным моментом для будущих террористов является ситуация, когда они обнаруживают несоответствие между политической философией и убеждениями их родителей и своим бессилием в плане эффективного социального или морального противодействия окружающей несправедливости, особенно когда впереди не просматриваются перспективы для изменения своего социального статуса или реализации намеченных целей.

Ключевые факторы, влияющие на радикализацию молодых людей — двойственное отношение или разочарование в родителях и утрата в глазах подростков их авторитета; неоднозначное отношение к женщинам, браку и длительный поиск идентичности, сопровождающийся психологическим кризисом и негативное отношение к власти и окружающему обществу. Этот конфликт с властью часто приводит «переростков» в ряды радикальных исламистов. Пребывание в тюрьмах, в которых проповедники «чистого ислама» проявляют повышенную активность, только способствует принятию экстремисткой идеологии тотальной борьбы.

Британская исследовательница Алисон Паргетер, работающая в Институте международной политики, провела исследования о «новых мусульманах» и считает, что они приняли ислам, будучи еще совсем молодыми людьми. Подавляющее большинство из них выросли в неполных семьях. Более того, во многих случаях их родители (или один из родителей) имели криминальный опыт. Они плохо учились, многие из них даже не смогли окончить средней школы. Составной частью жизни многих из них был алкоголь и наркотики. Примерно 80% «новых мусульман», примкнувших к террористическим структурам, ранее арестовывались полицией за совершение различных преступлений. Паргетер отмечает, что во многих случаях принятие новой религии было попыткой начать новую жизнь. Эти люди искали в исламе среду, готовую принять их. Еще один показательный момент: значительная часть новообращенных происходила из религиозных семей с консервативными взглядами. Они не были удовлетворены состоянием современного общества и с помощью смены религии пытались найти путь для изменения этого общества.