Голендры. Линии жизни

– Как шапку-то на чепэц надевать? Не налезает, — замешкалась на выходе из сельского клуба Наташа Людвиг. Ее подталкивает к дверям Лена Людвиг, шепча на ухо: «Значит, идем без шапок!». На Свете Людвиг — такой же белый кружевной чепец («чепэц», как говорят здесь) и пальто, накинутое поверх старомодной кофточки и длинной юбки, подвязанной фартуком. Выйдя на улицу, Света зябко ежится — весна в Сибири суровая. Как по заказу, по заснеженной дороге, отделяющей деревню от тайги, едет мальчик в старинных санях, запряженных серой кобылой.

Три женщины в чепцах и с одинаковой фамилией Людвиг — не сестры. Их родство вообще трудно поддается определению: Лена замужем за своим троюродным племянником, который приходится сколько-то-юродным братом и Наташе, и Свете, те, в свою очередь, тоже отдаленная родня. В трех таежных селах — Пихтинске,Среднепихтинске и Дагнике, затерянных на юго-западной окраине Иркутской области — у всех так. Кто не Людвиг, тот Зелент, Кунц, Гильдебрант, Гимбург, Пастрик или Бендик. За сто лет, что существуют деревни, все успели друг с другом породниться.

Лена, самая бойкая и смешливая из трех Людвиг, говорит, что в деревне никогда не объясняли, почему у них такие странные фамилии, а среди имен частенько попадаются Адольфы и Густавы. Не объясняли даже тогда, когда пихтинских школьников в интернате обзывали немцами. О том, откуда у местных замужних женщин чепцы, которые считаются традиционным голландским головным убором, у старших тоже не спрашивали. Не особо смущало даже то, что бабушки и дедушки говорили на загадочной смеси украинского и белорусского, читали и молились по-польски, исповедовали лютеранскую веру, а к русским относились настороженно и называли «кацапами». «Всяко ж бывает», — звонким, почти детским голосом восклицает Лена, впуская нас в музей, еще в прошлом году бывший обычным жилым домом.

В 1990-х такой вот жилой дом увидела иркутская комиссия Центра по сохранению историко-культурного наследия. Увидела и обомлела — таких не то что в Сибири, в России в принципе нет! К странным домам прилагались странные особенности языка, веры и быта их обитателей. Историки и этнографы не удовлетворились объяснением «всяко ж бывает» — в наше время обнаружить новую народность сродни открытию неизвестного доселе острова — и, проведя изыскания, объявили Людвигам, Зелентам, Кунцам, Гильдебрантам, Гимбургам, Пастрикам и Бендикам, что они — голендры.

Колониальный строй

– Все голендры как единые брат и сестра — очень похожи внешне. Они даже в большом городе друг друга на улице узнают, — категорично заявляет Галина Николаевна Макогон, устраиваясь поудобнее в теплой машине. Галина Николаевна — директор краеведческого музея в райцентре Залари, откуда мы едем на таежную окраину Заларинского района, в предгорья Восточного Саяна, к трем деревням голендр.

Кипучей энергии Галины Николаевны хватает на все. По ее собственному выражению, ей удалось «раскрутить голендр». С 1994 года Галина Макогон возит к ним историков, этнографов и журналистов, помогла организовать в Среднепихтинске музей и народный ансамбль, в котором поют Лена, Света и Наташа Людвиг, поддерживает научную переписку со всеми специалистами по теме голендр.

– Просто удивительно, насколько им удалось сохранить всю свою самобытность, уникальную этнографию. Это настоящая колония! — с энтузиазмом начинает Галина Николаевна краткий экскурс в историю голендр. Мы далеко не первые ее слушатели, но уникальность голендр с годами меньше не становится, так что к событиям столетней давности Галина каждый раз возвращается с неподдельным воодушевлением:

– Голендры пришли в Сибирь во время столыпинской аграрной реформы. Как она началась в 1906-м, к нам потянулись переселенцы из тех районов империи, где земли остро не хватало. В то время голендры жили на реке Буг, потому и звались бужскими голендрами. Сейчас это территории Западной Украины, Белоруссии и Польши. И вот оттуда в 1908-м пришли в Иркутскую губернию четыре ходока от голендр, вроде как на разведку. Посмотрели предлагаемые земли, выбрали для будущего поселения самый глухой участок тайги, грешным делом даже в болота залезли, чтобы подальше от других быть. С 1911 по 1915 год сюда приехали 36 семей. Они основали три деревни — Замустэче, Новыну и Дахны, сейчас это Пихтинск, Среднепихтинск и Дагник. Но переехали не все, многие голендры не решились, остались там, на Буге…

Под рассказ Галины Николаевны мы проезжаем другие деревни, принявшие великое переселение крестьян. ВЗаларях — татарская община, в Тагне — чуваши. В ближайшем к голендрам селе Хор-Тагна живут потомки староверов-кержаков.

Столыпинская реформа — лишь эпизод в долгой истории заселения Иркутской области всевозможным людом. К переселенцам с Буга тогда отнеслись без всякого пиетета, недолго думая записали немцами — главным образом из-за фамилий. Новенькие называли себя holendry или olendry, что можно перевести с польского как «голландцы», — но в Сибири того времени было не до занимательной этнографии.

Сто лет спустя детективная история голендров все так же далека от развязки. Польское holendry, русское «голендры» — происходит ли это название от Hollaеnder (голландцы) или старонемецкого Hauländer (люди, вырубившие лес под обработку земли)?

– Сейчас все исследователи бьются: одни уверены, что голендры пришли на Буг из Пруссии, другие — что из Голландии. Точно известно только то, что в середине XVII века они осели на Буге, на землях тогдашней Речи Посполитой, создали там колонии. В 1795 году, после третьего раздела Польши, голендры оказались на территории, которая вошла в состав Российской империи — в Волынской и Гродненской губерниях. Постепенно они ассимилировались — отсюда их украинско-белорусский язык, но сохраняли свою лютеранскую веру и фамилии. Они до сих пор на этой смеси языков говорят, называют это «по-хохлацки», — сообщает Галина Макогон с довольной улыбкой. С точки зрения этнографа «по-хохлацки» звучит очень «вкусно».

За четыре часа пути от Заларей до Пихтинска Галина Михайловна успевает выдать еще десяток «вкусностей». Бужские голендры в Сибири стали пихтинскими. Деревни пихтинских голендр — анклав, замерший во времени. По воскресеньям голендры собираются на боженства и читают ксёнжки — Библию и молитвенники на польском языке, текст которых набран готическим шрифтом.