Интеллигентские мифы – 7. Настоящая многопартийность

Миф  седьмой – все дело в том, что у нас нет настоящих партий. Вот будет много партий, каждая будет бороться за интересы своего класса, все они будут договариваться между собой, и найденный ими компромисс как раз и будет тем искомым правильным направлением, в котором должна развиваться страна.

Частица правды этого мифа в том, что представитель разных групп должны разговаривать между собой.  Все остальное – фантазии.

В самом деле, реальная многопартийность, например, в США, или в Англии, или в Италии – это вовсе не партии групп, объединенных общим социальным статусом. Демократы США – не партия рабочих, не партия менеджеров и специалистов, не партия негров. Это партия тех, кто настроен менее консервативно и больше открыт гуманистическим переменам в обществе. Республиканцы – партия бОльших консерваторов-традиционалистов. При таком раскладе огромное количество американцев оказываются без своей партии, будучи вынужденными голосовать за меньшее зло. То же самое мы видим в Англии. Лейбористы – это не партия рабочих, а партия меньших консерваторов. Консерваторы – партия бОльших консерваторов.

Таким образом, в развитых демократиях партии отражают не интересы больших групп, а разные взгляды на развитие страны. И объединяют они людей не с одинаковым положением в обществе, а людей с близкими взглядами на то, какой должна быть их страна.

Договариваются ли партии между собой, и о чем? Договариваются. Когда их вынуждает к этому политическая ситуация – когда договоренность дает им власть, которой без договоренности у них не было бы. О чем договариваются? Чаще всего о том, как эту приобретенную в результате союза власть поделить, не растратив при этом симпатий своих избирателей.

Насколько результаты таких договоренностей можно считать оптимальными политическими решениями? Они оптимальны в смысле максимизации того, что составляет интерес партийных функционеров.

Но интересы страны при этом вообще мало кого волнуют. В точном соответствии с крылатым афоризмом, что политик думает не о стране, а о выборах. А это значит, что его интересуют даже не интересы его избирателей, а их электоральное поведение, которое связано с интересами очень опосредованно.

Конечно, разные политические взгляды, разные мнения о том, какой должна быть страна, связаны с интересами страны: каждый из таких взглядов отражает какую-то одну, свою грань этих многогранных и очень сложных интересов. Но политические дискуссии редко позволяют зажечь свет в слоновнике и увидеть, что слон не похож ни на тахту, ни на столб, ни на шланг. Почти никогда они не позволяют увидеть за партийными интересами интересы над-партийные, интересы всей страны, всего народа.

Позволяет ли поиск компромисса выявить эти интересы? Очевидно, нет. Если ощупывающий спину слона и считающий его поэтому похожим на тахту начнет искать компромисс с тем, кто щупает ногу и считает слона столбоподобным, оно могут сойтись на том, что слон похож на колонну, на вершине которой поставили тахту. Если смотрящий на цилиндр сверху и видящий его, как круг, начнет искать компромисс с тем, кто видит тот же цилиндр сбоку, как квадрат, они могут согласиться: «Не твоя, не моя, пусть это будет сектор - четверть круга: наполовину квадрат, наполовину круг», но их компромисс, хотя и продемонстрирует их политическую гибкость, ничего общего с реальностью иметь не будет. Чтобы видеть большое, нужно самому быть большим и смотреть сверху.

Вот почему надежды на то, что многопартийность решит наши главные проблемы, выглядят наивными. Да и легко себе представить, что именно произойдет при ослаблении ПЖиВ и одновременном усилении ЛДПР и коммунистов. Станет очень многопартийно. Но совсем не хорошо. Ведь мы это уже видели.

Нет, нам необходима совсем иная политическая конструкция. Конструкция, при которой вождями слабовидящих будут зрячие. И не просто зрячие. А зрячие офтальмологи – те, кто помогают слабовидящим улучшить свое зрение.