Яд ксенофобии: имунный дефицит

 

Борьба за православное возрождение духовности стала борьбой против гомосексуалистов. Борьба за русскость, за выживание народа стала борьбой против трудовых мигрантов. На очереди иные засоряющие народ паразиты, от которых стоит только очиститься – и вот оно, счастье.

Всё это симптомы опасной болезни народного организма.

Сильные народы не боятся мигрантов – они их ассимилируют, превращают в себя.  Немцы – турок. Был турок – стал немец турецкого происхождения. Французы – сенегальцев и алжирцев. Был алжирец – стал француз. Англичане – пакистанцев. Был пакистанец – стал англичанин.  Не сразу, конечно, не сразу. Через поколение-два. Американцы так те, вообще, делают американцами весь мир – что негров, что малайцев, что прочий народ.

И русские делали то же самое всю свою историю, превращая в русских и целые народы, и отдельных личностей. Подарили Петру негритенка, а умер негритенок русским генералом. Да не просто, а аншефом, владельцем сотен рабов, чьи предки жили на «нашей земле» десятками поколений. Что уж там говорить про детей, а тем паче – про правнука.

А сейчас не можем. Силы нет. Больны. Боятся как бы самих кто не превратил в чурок. Лучшие умы толкуют кто про национальную смерть, кто про сохранение народа.

Сильных и здоровых сохранять не надо – они сами кого хочешь сохранят. Сохранять, охранять от любого ветерка, мыть в кипяченной воде надо больных и бессильных. Только не помню я, чтобы кого-то удалось таким образом спасти.

Раздражительность, недовольное брюзжание, крики «Закройте фортку, сдувает!» - всё это симптомы той же болезни.

Как лечиться?

Нужно принимать горькую микстуру – правду о самих себе.

Не выбивать ложку у тех, кто подносит эту микстуру: «Ну, будь умничкой! Ну, за папу!» - с воплями, слезами и попытками укусить лечащую руку. Не кричать: «Они, гады, смерти моей хотят!».  А, превозмогая вполне закономерное отвращение, пить и пить мелкими глотками эту отвратительную правду о себе.

Но желающих подносить горькое лекарство сегодня немного. Дело небезопасное, дело неблагодарное.  Кому охота быть тяпнутым! Кому хочется быть врагом народа!

Уж не политикам – это точно. Им гораздо проще сколачивать себе политический капитал, подпевая самыи низменным чувствам избирателей.  Не нравятся Вам таджики – будем бороться с трудовыми мигрантами. Не по душе гомосексуалисты – защитим и от гомосексуалистов.

Что еще вас беспокоит! Вы нам только шепните!

Об этом должна была бы говорить церковь. Да, и о чем ей еще говорить, как не о покаянии – так называется лекарство на церковном языке? Но церковь – часть общества и болеет теми же болезнями. Поэтому единственный народный грех, о котором церковь упоминает, –  убийство большевиками семьи бывшего царя, одно из миллионов убийств, совершенных во имя «светлого будущего». Остальных же – как будто и не было. Как будто и не было десятилетий сотрудничества церкви с самими убийцами. Как будто не было десятилетий лжи и иных издевательств над совестью народа. Вот гомосексуалисты, аборты – это дело иное...

Так вместо лекарства народ получает яд ксенофобии и всяких иных фобий. И болезнь усиливается. И вот уже вообще не остается никого, кто кому было бы просто противно маршировать вместе с участниками «русских маршей». Никого, кто мог бы атаковать инородные для тела народа тела ненависти к «ненашим». Имунный дефицит.